Как говорил мой дед кого в чем я одет
«как говорил мой дед»
как говорил мой дед: «все птицы зимой улетают на юг». мой дед вообще редко в тему говорил.
Как говорил мой дед : «Meine Ehre heißt Treue!»
то самое чувство, когда впервые засветился на великом и могучем Pikabu =)
жизнь прожил не зря. спасибо ^_^
p.s Щас пишу объяснительную =(
Воскресший дед, лучше новых двух
Как говорил мой дед : «Я твою бабушку еб*л»
Как говорит мой дед: «Дед на базаре семечками торгует, а я дедушка»
видимо, последний заставлял деда косить по ночам.
Как говорил мой дед «Нахуя канал переключил, я же смотрел»
Как говорил мой дед: «Молодец! Только не ты, а твой отец»
Широкую на широкую
посоны с мдк смотрю одобряют
Аналог фразы «Пусть лучше меня будут судить 3-е судей чем понесут 4-ро близких друзей»
Мой дед на вопросы о делах и здоровье всегда говорит: «не дождетесь» )))
ЭТА 5! Не знаю почему но под столом лежала вся маршрутка за занавесью.
Правду говорят: «Дед хуйни не скажет»
как говорил мой дед, Ларин хуесос
Дедушка и голуби
Ответ на пост «Ещё не много о голубях»
А у меня на глазах разворачивалась совершенно противоположная история.
Мой дед (да здравствует он долго!) дитя войны. Из-за голодных лет, проведённых в детстве в его рацион всегда входит хлеб, как неотъемлемая часть любого приёма пищи. Мало того, хлеб он заставлял брать и других. Когда я, будучи семилетним пацаном вполне себе взросло заявил что хлеб по моему мнению только портит вкус пищи, я получил ложкой в лоб и ругательство, которого впредь никогда не слышал от учителя советской закалки.
Хлеб использовался полностью, до последней крошки. Остатки дед аккуратно складывал в ладонь и относил на балкон- «ребят покормить». Ребята в лице голубей, услышав скрип открывшегося окна немедленно слетались на импровизированную площадку с внешней стороны балкона и начинали активно помогать деду в утилизации остатков хлеба.
Иногда случались и драки- тогда дед хватал пару самых драчливых голубей и с возгласом «ну-ка брэйк!» сталкивал их друг об друга, чтобы затем отправить в полёт.
Голуби спокойно ели у него с рук и даже давались на руки, что дед воспринимал как свою личную гордость. В принципе вели они себя достаточно пристойно, не гадили.
Иногда прилетали и воробьи- тогда дед сгонял «сизых засранцев», отбирающих еду у маленьких птиц, и кормил их отдельно.
Уже позже я начал замечать, что к завтраку, обеду и ужину весь балкон был облеплен голубями- ждали деда. Он всегда был точным человеком, всё подчинялось учету и расписанию, в том числе и приемы пищи. Вот и подстроились птички.
И что больше всего меня удивило- голуби узнавали деда и внизу- на детской площадке, когда он туда выходил! При его виде они не разлетались, а почтительно расходились, не хватало только приветствия, но если бы они могли говорить, они бы так и делали.
Со временем голуби сменили прописку. Не знаю, с чем это связано. Дед сначала расстроился- «друзей не стало». А потом на березах, что растут во дворе одно за другим стали появляться вороньи гнезда. Во время перекура дед ищет птенчиков, а в «не сезон» просто рассматривает гнезда, нравится ему это дело.
Что то рассказ не совсем про голубей получился. Ну да ладно. Главное воспоминания хорошие.
Как говорил мой дед: «я твой дед»
Одно мгновение из детства
Сей пост навеян комментариями о том дне, который хотелось бы вновь пережить. Вот мой вариант:
П.С: и вот тебе уже 33 года, сыну 3й год, а деду было 80,5 лет, когда его не стало в феврале 2021го.
Помню, как мой еще молодой отец выводил кладку, как мы обедали под дождем, накрывшись большим куском полиэтилена. И главным в этом всем был дед. Решающее слово всегда было за ним.
Жизнь шла, дом строился. Сколько себя помню, мы его строили. Я вырос и начал помогать деду обшивать крышу толью и крыть шифером. Однажды я знатно навернулся в грядку. Дед тогда только посмотрел на меня и ничего не сказал. В этом был он весь. Темные не по-стариковски ясные глаза под косматыми бровями смотрели всегда внимательно. А когда дед шутил, глаза улыбались. И становилось очень тепло на душе.
Начиная лет с 10 я каждое лето проводил на даче. Помогал бабуле и деду с огородом, а потом быстро сматывался в соседнюю деревню. Там у меня уже были дружки, с которыми мы тайком курили, ходили на рыбалку на Инчереп, гоняли на великах, ходили в тайгу. Главное было не попасться деду с сигаретой. Даже думать боялся об этом.
Потом мы набирали две баклажки воды, дед выбирал валежину побольше, и начинался путь на дачу. В свои 65 дед брал на плечо лесину метра 3 в длину и толщиной с меня, и нес ее на дачу. В горку около километра. По жаре. А я шел следом и думал, что мне не может быть тяжело, просто не может.
Я любил оставаться ночевать с дедом на даче, в недостроенном доме. Мы соорудили шикарные матрацы, набив сеном большущие чехлы, и в доме всегда пахло полевыми травами. Печка нещадно дымила первое время, пока не прогревалась основательно, и запах березовых и сосновых поленьев пропитал все вокруг. Вместо стекол окна закрывали полиэтиленом, и даже днем в доме было сумрачно. Электричества на даче тоже не было, и вечера мы с дедом коротали при свете керосинки. Я обожал эти неспешные вечера. Мы садились на крылечке и провожали закат, зябко кутаясь в штормовки и слушая засыпающую тайгу. Потом дед разжигал лампу, мы ужинали и пили духмяный смородиновый чай. И я расспрашивал деда про его детство, про рыбалки и охоты, и они снились мне каждую ночь.
Дед уже вовсю сопел, а я не спал. Слушал, как древоточец со скрежетом грызет балку, как под полом шуршит мышь, как за окном носились летучие мыши, гоняя ночных насекомых. и незаметно уснул. Дед поднял меня, начав растапливать печку. Быстро умылись, заварили чаю, взяли подготовленные с вечера снасти и накопанных в навозной куче червей (специально за этим бегал в деревню) и пошли. Идти минут 50. Я впервые иду по дачам ночью, и все вокруг кажется непривычным, незнакомым. Зябко и очень тихо. Идем. Прошли дачи и спустились в небольшой ложок. Темно хоть глаз коли, но дед видит все как кот. Вот он остановился у небольшого ручейка и сказал:
-Смотри, Динька, караси.
Мы не стали их тревожить и пошли дальше. И вот дамба Александровского пруда, перегородившая Инчереп. Мы прошли чуть дальше и выбрали местечко под ракитой. Кто-то уже рыбачил здесь. В воде стоят рогульки для удочек, на берегу кострище и крупная чешуя. Мы с дедом оперативно размотали удочки (бамбуковые, легкие и прочные), наживили по червяку и забросили. Дед снарядил еще одну удочку на тесто.
Еле-еле брезжит рассвет. От воды тянет сыростью и холодом, пахнет рыбой и утром. У утра на реке свой неуловимый запах. Поплавки пока не видно, темно, да и туман еще на воде лежит. Росная трава вымочила штаны до колен, и становится холодно, я начинаю стучать зубами. Дед, заметив это, быстренько сооружает костер. Затем заставляет меня стянуть штаны и вывешивает их сушиться. Я пляшу у костра, поворачиваясь к нему то одним боком, то другим. Холодно. Но хорошо!
Вот, наконец, штаны высохли. Я натягиваю их, обжигаясь, я спешу. Солнце восходит!
И вот первый солнечный луч скользнул по курящейся легким туманом поверхности воды, мазнул по березняку, раскрашивая его в яркий изумруд и заставляя первых птах пробовать голоса. Мы с дедом молчали, не хотелось говорить. Такое величие момента, такая первозданная тишина в этих рыбацких рассветах.
В то утро мы неплохо наловили карасей и сорожки, на пару хороших жарех и на ушицу с дымком точно хватит! Ничего вкусней такой вот ухи просто не существует. Крепко посоленная, с душистым черным перцем, со свежим укропчиком и зеленым луком.
Этих рыбалок не было много, и каждая из них врезалась в память на всю жизнь.
Мой дед. Страдая болезнью сердца, он всегда усаживал бабушку в автобусе, сгоняя кого-нибудь из молодых парней, а сам стоял все 45 минут, что мы ехали в давке и толкотне. Мы ходили за 4 км в гараж за соленьями и вареньями, делать которые бабушка большая мастерица. Шли зимой по морозу, откапывали гараж от снега, доставали из погреба штук пятнадцать трехлитровых банок со вкусностями и несли их домой. Дед тащил больше всех, и ругался, если бабушка начинала причитать.
Он терпеть не мог матерной ругани, и резко осекал любого, кто выражался в его присутствии. Подходил, нависал, глядя исподлобья и спрашивал так весомо:
-Ты чего лаешься? На цепь захотел?
Обычно этого хватало. Дед был большим, широченным и очень серьезным. Мало кто находил аргументы против.
А еще дед был страстным болельщиком! Как мы кричали в два голоса «Го-о-о-ооол!», когда смотрели хоккей! Глаза деда становились совсем молодыми, озорными, он жил игрой и был на льду сам. Соседи наверняка были не очень рады, ведь в панельках стены тонкие и слышно все хорошо. Но как можно было не кричать вместе с дедом?
Дед ушел. Но мы его помним. И рассказываем о нем своим детям. Просто потому, что он был. И он был настоящим.