Концепция языковой относительности сепира уорфа утверждает что язык
ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИЯ
ОТНОСИТЕЛЬНОСТИ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИЯ – лингвистическая теория (гипотеза), утверждающая зависимость структуры мышления и способа познания внешнего мира от структуры используемого естественного языка. Она была сформулирована Э.Сепиром и его последователем Б.Л.Уорфом в 1930-е гг. в США; ее другое название – «гипотеза Сепира – Уорфа». Особое внимание исследователей теория лингвистической относительности привлекла в 1950-х гг., когда X.Хойер в ряде своих работ провел ее критический анализ, а в 1953 на конференции в Чикаго она стала предметом всестороннего обсуждения среди философов, лингвистов, психологов и др.
Будучи этнографом и лингвистом, Сепир изучал культуру и языки ряда племен североамериканских индейцев. Эти языки входят в группу инкорпорирующих языков, для которых характерны особые способы образования языковых выражений, напр. в состав глагола могут включаться дополнения, в состав существительного – указание на время, так что предложению в европейских языках: «Дом был» – в инкорпорирующих языках будет соответствовать предложение типа: «Дом-в-прошлом есть».
Теория лингвистической относительности утверждает, что мысленное членение мира, формирование системы понятий, в которых ведется осмысление мира, происходит в соответствии с системой категорий естественного языка, которым пользуются субъекты познания: «. «реальный мир» в значительной степени строится на основе языковых норм данной группы» (Сепир). В различных естественных языках имеют место разные системы категорий и «сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем» (Уорф). Согласно теории лингвистической относительности, тип языка определяет не только формы поведения языкового коллектива, но в целом и тип культуры, и тип мышления, т.е. принятую в ней логику. Отсюда характерное для европейской культуры понимание времени и доминирование в ней классической логики объясняется как производное от типа европейских языков.
Литература:
1. Сепир Э. Язык. М. – Л., 1934;
2. Сепир Э. Лингвистика и логика. – В кн.: Новое в лингвистике, вып. 1. М., 1960;
3. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку. – Там же;
4. Васильев С.А. Философский анализ гипотезы лингвистической относительности. К., 1974;
5. Абрамян Н.Л. Гносеологический анализ языкового значения. Ереван, 1986;
6. Selected Writings of Edward Sapir in Language, Culture and Personality. Berk. – Los Ang., 1951.
«Теории»: Как язык влияет на картину мира? Гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа
Вероятно, никто не станет спорить с тем, что при определенных усилиях мы можем выучить другой язык. Но будем ли мы думать на нем? И более того, будем ли мы воспринимать мир так же, как те, кто вошел в этот язык с рождения?
Возможно, эта задача не кажется такой уж сложной, если мы представляем себе привычные индоевропейские языки. Вопрос становится более запутанным, если мы представим себе языки с отличающейся структурой – например, тональные азиатские языки или индейские (америндские) языки, в которых обнаруживаются весьма оригинальные представления о пространстве и времени, об описании отношений и атрибуции предметов.
В самом деле, антропологами описаны языки, не знающие цветов и чисел, будущего времени. И наоборот, есть языки, где невозможно что-либо сказать без уточнения, насколько хорошо ты это знаешь, или различающие больше сотни родовых групп (вместо мужского, женского, среднего).
Необычные примеры языков, равно как и странности нашего собственного поведения в связи со словами, заставили специалистов ХХ века поставить вопрос о том, насколько сильно язык влияет на мышление.
Все мы вышли из Гумбольдта
Как и любое научное предположение, гипотеза Сепира-Уорфа появилась не на пустом месте. Ей предшествовала традиция изучения языка и как формальной системы знаков, и как фактора, влияющего на процесс познания. В лингвистике важную попытку осмыслить формирующую роль системы языка по отношению к мышлению предприняли немецкие мыслители XVIII века Иоганн Гердер и Вильгельм Гумбольдт.
Гердер считал, что язык формирует и, следовательно, в некотором роде ограничивает мыслительный процесс. Мы мыслим при помощи языка, так как мыслить значит, в первую очередь, «говорить про себя (не вслух)». Поэтому каждый народ говорит так, как он мыслит, и мыслит так, как он говорит. По Гердеру, язык – не только орудие, но и «шаблон науки», её «формирующий творец».
Если Гердер говорит о языке как о «зеркале народа», то в работах Гумбольдта и представителей неогумбольдтианского направления такая постановка вопроса постепенно превращается в идеалистическую концепцию языка. Язык есть проявление деятельности «духа народа». От Гердера Гумбольдт воспринял и тезис о мировоззрении, содержащемся в каждой языковой системе, а также представление о языке как о творческой силе, формирующей способ мышления членов данной языковой группы или народа.
На воззрения Гумбольдта повлияли идеи из ранних произведений Канта и Гегеля, поэтому в его философии языка столь сильно подчеркивается субъективный фактор в познании, активная роль языка в познавательной деятельности людей. В частности, Гумбольдт утверждает:
«Совокупность доступного познанию лежит, как поле, обрабатываемое человеческим духом, между всеми языками и независимо от них, посредине; человек может приблизиться к этой чисто объективной сфере не иначе, как посредством свойственных ему способов познания и чувствования, то есть субъективным образом».
Согласовывая эту мысль с тезисом о единстве языка и мышления, Гумбольдт пытается выяснить специфическую роль языка в создании человеком картины мира. Он утверждает, что отдельные элементы языка означают не сами предметы, а понятия, которые образовываются в процессе языкотворчества. Из впечатлений, получаемых от внешней среды, человек (или народ) с помощью языка творит свой особый мир, объективирующийся в этом языке. Внешняя действительность преломляется в языке народа. Гумбольдт пишет:
«Если звук стоит между предметом и человеком, то весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внутренним и внешним образом природой. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять и усвоить мир предметов. Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком. каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти, только в том случае, если вступаешь в другой круг».
По пути, проторенном Гумбольдтом, пошли многие лингвисты, образовав неогумбольдтианскую школу, которая продолжила разрабатывать идеи своего учителя. В русле концепции Гумбольдта свое движение начали и авторы гипотезы лингвистической относительности Сепир и Уорф.
Основные положения гипотезы
Основным преимуществом гипотезы Сепира-Уорфа по сравнению с концепцией Гумбольдта некоторые считают то, что её можно попробовать научно проверить – как эмпирическими методами, так и путем её логического анализа. Научные методы проверки гипотезы лингвистической относительности можно разделить на прямые и косвенные.
К прямым методам относятся исследования в области этнолингвистики, изучающие соотношение языка, мышления и национальной культуры различных народов, особенно тех, чья культура не подверглась современному воздействию. К косвенным методам проверки относятся психолингвистические исследования, которые ставят своей целью установление отношений между использованием данного языка и конкретным поведением людей.
Гипотеза Сепира-Уорфа связана с этнолингвистическими исследованиями американской антропологической школы. Заинтересованность ученых культурой и языками американских индейцев вполне понятна на фоне тех социальных проблем, которые возникли в США в связи с существованием в стране аборигенов американского континента – многочисленных индейских племен. Формы культуры, обычаи, этнические и религиозные представления, с одной стороны, и структура языка – с другой, имели у индейцев чрезвычайно своеобразный характер и резко отличались от всего того, с чем приходилось сталкиваться в подобных областях ученым. Это обстоятельство и подсказало ученым мысль о прямой связи между формами языка, культуры и мышления.
Наиболее полно эту мысль впервые выразил представитель американской науки о языке Эдуард Сепир, а Бенджамин Ли Уорф попытался наполнить идею конкретными подтверждениями, полученными из исследований языка индейского племени хопи. Теоретическое обобщение этих мыслей и называется гипотезой Сепира-Уорфа, или гипотезой лингвистической относительности. На каких же положениях держится гипотеза? В её основу легли две идеи.
Идея 1. Язык – продукт общества, и мы воспитываемся и мыслим в определенной лингвистической системе с детства. Мы не можем полностью осознать действительность, не прибегая к помощи языка. Язык – не просто средство разрешения частных проблем общения и мышления, но наш «мир» строится бессознательно на основе языковых норм. Мы видим, слышим и воспринимаем те или другие явления в зависимости от языковых навыков и норм своего общества.
Идея 2. В зависимости от условий жизни, от общественной и культурной среды, различные группы могут иметь разные языковые системы. Не существует двух похожих языков, о которых можно было бы утверждать, что они выражают ту же самую действительность. Миры, в которых живут общества, – это различные миры, а не просто один и тот же мир, к которому приклеены разные этикетки. Другими словами, в каждом языке содержится своеобразный взгляд на мир, и различие между картинами мира тем больше, чем больше различаются между собой языки.
Или если выразить это предельно коротко: взаимодействуя с одной и той же действительностью, мы членим её по-разному, так как изначально определены языковой системой, предписывающей определенное членение. Мы сталкиваемся с этими различиями в членении и конструировании реальности, встречая необычные слова, которые в нашем языке требуют развернутого описания. Например, это датское «хюгге», португальское «саудади», изобретенное Кольриджем «серендипити», немецкое «драхенфюттер», гэльское «ладравила», японское «моно но аваре», финское «калсарикяннит» и многие другие. Даже обладая одинаковым телом, человек в разных языках по-разному делит его на части. Об этом свидетельствует и Уорф:
«Мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим родным языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они (эти категории и типы) самоочевидны; напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном – языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию».
Без этой структуры, ограничивающей наше представление о мире, любой полученный опыт был бы бессвязным набором данных, мало помогающим в ориентации в мире. Поэтому Сепир называет язык самобытной и творческой символической системой, которая и определяет наш опыт.
Сепир находит много общего между языком и математической системой, которая, по его мнению, «регистрирует наш опыт, но только в самом начале своего развития, а со временем оформляется в независимую понятийную систему, предусматривающую всякий возможный опыт в соответствии с некоторыми принятыми формальными ограничениями». Сепир буквально именует это тиранией языка, навязывающего нам определенную ориентацию в мире. Здесь речь идет не о творении языком картины действительности, а об активной роли языка в процессе познания, о его эвристической функции, о его влиянии на восприятие действительности и, следовательно, на наш опыт.
Развивая и конкретизируя идеи Сепира, Уорф решает проверить их на конкретном материале, а знакомство с культурой хопи дает ему такую возможность. В результате своих исследований Уорф делает радикальный вывод: принцип относительности гласит, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или, по крайней мере, при соотносительности языковых систем.
Детерминизм или относительность?
Стоит отметить, что Уорфа интересовали не только необычные языки, но и то, как наш собственный влияет на человеческое поведение. Языковая привычка может оказаться не такой уж безобидной – об этом он знал на собственном опыте. Уорф, работая инспектором в страховой компании, заметил, что, несмотря на запрещающие надписи, работники склада курят и бросают окурки там, где написано «Empty gasoline tanks» (но почти никогда не ведут себя так возле надписи «Full gasoline tanks»). Он предположил, что слово «empty» (пустой) заставляет людей забыть о том, что что пары бензина в опустошенных баках весьма пожароопасны.
Это и многие другие суждения Уорфа сделали гипотезу лингвистической относительности весьма убедительной и популярной. Она стала широко обсуждаться в рамках исследований, касающихся языка и мышления. Однако вскоре обнаружилось, что гипотеза состоит из двух утверждений. Или, как считают некоторые, возможны две формулировки (сильная и слабая) для этой гипотезы. В самом деле, можно сказать, что группы людей, говорящих на разных языках, по-разному постигают мир. Этот тезис можно назвать идеей лингвистической относительности или слабой версией гипотезы. Но ряд исследователей пошли дальше, утверждая, что язык является основной причиной подобных различий. А это уже идея лингвистического детерминизма или сильная версия гипотезы.
Пожалуй, разницу между ними удобно проиллюстрировать на вышеупомянутом примере. Опираясь на первое суждение, мы могли бы утверждать, что носители другого языка будут не столь халатны. Можно даже экспериментально проверить это на тех, чей язык более четко разделяет слова, означающие «пустоту» (отсутствие) и «опустошенность» (наличие следов присутствия). Если же мы уверены в правомерности второго подхода, то мы бы стали утверждать, что именно семантика английского слова «empty» является главной причиной невнимательности людей, а прочие факторы – например, неосознанное подражание другим курильщикам, незнание физики или отсутствие контроля – не имеют никакого значения.
Несмотря на то, что идея, согласно которой причины многих явлений и особенностей людей коренятся в языке, как кажется, обещает бóльшую ясность, на деле всё несколько сложнее. Ведь каждый исследователь – уже носитель какого-то языка, а значит, возможность объективного научного знания попросту недостижима. Под большим вопросом оказывается и любой культурный и языковой перевод.
Мнения «за» и «против»
Гипотеза Сепира-Уорфа быстро получила распространение среди научной общественности середины ХХ века. У неё появились решительные и восторженные сторонники и вместе с тем – не менее решительные противники.
Ученики и последователи Уорфа пошли по пути пересмотра теории, дабы вычленить наиболее рациональные идеи. Они выделили два разных аспекта языка, влияющих на познание. Первый – это словарь языка, та лексическая база, которая классифицирует мир, ограничивает то, что можно легко назвать (например, сколько есть базовых названий для цветов в языке).
Второй же аспект касается «способов говорения» или грамматики языка. Они оказываются связаны не только с тем, как определенная культура привыкла представлять пространство, время, счет и т. д., но и с индивидуальными особенностями. Так, например, в языке хопи слова, которые мы считаем существительными («молния», «облако дыма»), выражаются глаголами, но в конечном счете это не означает невозможности перевода.
Критики гипотезы тоже отмечали ценность высказанных идей, хотя и в целом ряде направлений этнографической и лингвистической науки слово «релятивист» стало чуть ли не оскорблением. В конечном счете, именно Уорф стал популяризатором вопросов об относительности и несоизмеримости языковых картин мира. Критики Уорфа и его сторонников отмечали, что те слишком часто спекулируют критериями соизмеримости, понимая под ними только «полную соизмеримость», а точнее – её недостижимость.
Однако, как замечает американский когнитивный лингвист Джордж Лакофф, при выполнении одного из нескольких критериев мы получаем частичную соизмеримость, а значит и возможность понимания и/или перевода. Например, в языке микстек нет предлогов, а используется образ тела: вместо привычных «на коврике», «на ветке», «на крыше дома» они буквально говорят «лицо-ковер», «рука-дерево», «спина-дом». Очевидно, носитель русского с большим затруднением сможет создавать такими конструкциями (например, «на столе» – это на его спине или на лице?), а вот привыкнуть понимать их – несложно.
Кстати, Лакофф предпримет оригинальную попытку оправдания Уорфа, описывая его как человека, верящего в объективность факта лингвистической относительности, но не добавляющий к этому оценочного аспекта (в ценностном плане он так и остался ученым, стремящимся к истине). А американский философ Макс Блэк заканчивает критический анализ работ Уорфа следующими словами:
«Своими отрицательными выводами мне не хотелось бы создать впечатление о том, что работы Уорфа не представляют большой ценности. Как это часто бывает в истории мысли, самые спорные взгляды оказываются самыми плодотворными. Сами ошибки Уорфа гораздо интереснее избитых банальностей более осторожных ученых».
Надежды на открытие универсальных аспектов культур и языков или общечеловеческих инвариантов многократно подвергались критике в ХХ веке. И гипотеза Сепира-Уорфа внесла огромный вклад в эту деструкцию. Однако, оставляя после себя критическую ясность, она позволила обнаружить и новые закономерности в науках о человеке, очищенные от многих предрассудков и стереотипов.
В оформлении использованы иллюстрации Scott Lyle. На превью – кадр из фильма Дени Вильнева «Прибытие» (2016).
Гипотеза Сепира-Уорфа
На страницах нашего интеллектуального клуба мы уже успели рассмотреть немало интересного, касающегося лингвистики. Но, чем глубже мы погружаемся в эту тему, тем больше полезного и очень интересного мы узнаём. Так, совсем недавно мы обнаружили ещё одну любопытную, так сказать, лингвистическую тему – гипотезу лингвистической относительности.
Гипотеза лингвистической относительности подразумевает то, что языковая структура воздействует на мировоззрение и мировосприятие носителей языка, а также на их когнитивные процессы. Нередко эту гипотезу называют ещё гипотезой Сепира-Уорфа, и о ней мы и хотим поговорить далее.
Гипотеза Сепира-Уорфа
Для начала отметим, что всего существует две различных формулировки гипотезы Сепира-Уорфа (строгая и мягкая):
Однако само понятие «гипотеза Сепира-Уорфа», по большому счёту, является ошибочным, поскольку американские лингвисты Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф не являлись соавторами гипотезы и даже никогда не говорили о том, чтобы представить свои идеи как научные гипотезы.
Кроме того, возникновение двух вышеописанных формулировок тоже относится к более позднему периоду и считается нововведением: несмотря на то, что оба учёных никогда не прибегали к подобному разделению, в их трудах некоторые смогли отыскать и мягкое и строгое описание гипотезы лингвистической относительности.
Краткая история гипотезы Сепира-Уорфа
Основные черты идеи лингвистического релятивизма (идеи о лингвистической относительности) были сформулированы уже в работах философов XIX столетия, таких, к примеру, как немецкий мыслитель Вильгельм фон Гумбольдт, воспринимавший язык как дух нации.
В начале XX столетия американские антропологи, лидером которых были Эдвард Сепир и Франц Боас также делали попытки приблизиться к этой гипотезе, однако именно Сепиром наиболее всего критиковался лингвистический детерминизм, что прослеживалось в его работах. А Бенджамин Уорф, являвшийся студентом Сепира, активно поддерживал как своего наставника, так и других сторонников теории релятивизма. Уорф, занимавшийся изучением языков индейцев Американского континента, смог опубликовать свои работы, в которых рассказывалось о том, какое воздействие оказывают лингвистические различия на познавательные и поведенческие структуры людей. А уже другим студентом Сепира по имени Гарри Хойджер было введено само понятие «гипотеза Сепира-Уорфа». Строгая же формулировка вообще была введена лишь в начале 20-х годов XX века немецким лингвистом Лео Вайсгербергом.
В научную гипотезу как таковую принцип лингвистического релятивизма переформулировали лингвист Эрик Леннеберг и психолог Роджер Браун, когда проводили свои эксперименты по выяснению зависимости цветового восприятия людей от классификации цветов в родных им языках.
Когда же исследования в области универсальной природы языка и познания оказались в 60-х годах самым актуальным направлением, интерес к идее лингвистической относительности со стороны лингвистов был утрачен. Но в конце 80-х годов сторонники новой школы лингвистического релятивизма, занятые исследованием последствий, возникающих из-за различий в языковой категоризации познания, предоставили неоценимую поддержку в плане экспериментальной базы для релятивистских версий гипотезы Сепира-Уорфа.
Суть гипотезы Сепира-Уорфа
Смысл гипотезы Сепира-Уорфа сводится к тому, что структура языка оказывает формирующее воздействие на человеческое мышление и то, как он познаёт окружающий мир. Согласно базовым её предпосылкам, народы, которые говорят на различных языках, обладают различиями при восприятии основных категорий окружающего мира, таких как понятие собственности, количество, число, пространство, время и т.д. Не менее значительна и разница в том, как оценивают носители разных языков реальные события и явления. А главным отличием самой гипотезы является идея, исходя из которой, люди, способные говорить на нескольких языках, способны применять и несколько способов мышления.
Система языка, соответствуя рассматриваемой нами теории лингвистической относительности, определяет уникальную классификацию окружающего мира, где реальная действительность предстаёт перед человеком в образе постоянно меняющегося потока образов и впечатлений.
Таким образом, среди главных объектов гипотезы можно выделить:
По мере изучения, отдельные эффекты гипотезы Сепира-Уорфа сумели проявиться только в нескольких областях семантики, но, по сути, показали себя достаточно слабыми. И на сегодняшний день основная часть специалистов по лингвистике принимает более сдержанную позицию относительно лингвистического релятивизма: они, в большей степени, поддерживают идею о том, что язык оказывает влияние на некоторые виды познавательных процессов, пусть это и не столь очевидно, однако другие процессы уже сами по себе являются субъективными, касаемо универсальных факторов. И научные исследования ставят своей целью сформулировать пути такого влияния, а также определить, в какой мере вообще язык воздействует на мыслительный процесс.
«За» и «Против» теории Сепира-Уорфа
Одно из первых подтверждений гипотезы лингвистической относительности основывалось на выяснении разницы между тем, как воспринимают окружающую действительность носители английского языка и индейцы американского племени навахо. Посредством изучения классификации языковых форм удалось обнаружить, что индейские дети использовали категоризацию предметов, исходя из их формы, намного чаще, нежели дети англичан. И объясняли это учёные тем, что в языке племени навахо существует уникальная грамматическая зависимость глаголов и форм предметов, с которыми производится какая-либо манипуляция.
Кроме того, теорию Сепира-Уорфа подтвердило также исследование, которое было проведено с группами детей из семей афроамериканцев, говорящих по-английски, и детей из европейских семей, также англоговорящих. Дети и из первой, и из второй группы хорошо выполнили задание, где нужно было составлять геометрические фигуры, хотя афроамериканские дети принадлежали к семьям с низким уровнем дохода и довольно-таки смутно представляли себе, как играть с кубиками.
Но релятивистская теория получила также и опровержение. Учёные провели исследование 78 языков, которое показало, что люди, которые относятся к разным культурам и говорят на разных языках, практически одним и тем же образом воспринимают цвета. Однако, невзирая на это, некоторые учёные предполагают, что представленные результаты не могут быть интерпретированы в качестве опровержения гипотеза Сепира-Уорфа, ведь цветовое восприятие людей обусловлено, преимущественно, биологической структурой зрения человека, а это означает, что оно идентично у всех людей.
Гипотеза Сепира-Уорфа сегодня
Даже в наше время продолжаются споры на тему правдивости гипотезы Сепира-Уорфа между специалистами, заинтересованными в теории лингвистической относительности. И в огромнейшей мере этому способствует то, что нет никаких однозначно убедительных доказательств, которые бы могли эту теорию подтвердить или же опровергнуть.
Результаты, которые были получены в ходе многократных исследований, можно воспринимать с разных сторон. Наверное, именно по этой причине у идей лингвистического релятивизма сегодня нет ярых приверженцев или последователей-профессионалов.
Но, как бы то ни было, гипотеза Сепира-Уорфа, наряду с взаимодействием языка и мышления, на протяжении многих лет становилась объектом интереса самых разных научных направлений, начиная философией и заканчивая антропологией и психологией. Кроме того, вместе они стали исходным материалом для создания искусственных языков, а также послужили источником вдохновения для множества произведений литературы.
А если вам интересная не только языкознание и лингвистика, и вы хотите подтянуть свою грамотность, обратите внимание на наш курс по сложностям русского языка.