Красная зона при коронавирусе что это
На экскурсию в «красную зону» одной из столичных больниц пришли противники вакцинации
За сутки в России поставлены 33 946 диагнозов. Из них в Москве — 3 430. Справились с инфекцией по всей стране 36 494 человека, в том числе в столице 5 116.
Что стоит за сухими цифрами статистики? Увидеть это в одной из московских больниц сегодня смогли противники вакцинации. На экскурсию в «красную зону» их пригласили главврачи ведущих российских клиник, где борются с инфекцией. Медики выступили с открытым письмом. Оно было адресовано тем, кто ставит под сомнение необходимость массовой вакцинации.
«Я хочу увидеть, есть облучение людей, которые лежат здесь, или нет», — говорит мужчина.
Для блогера по имени Антон это вопрос первостепенной важности. По его глубокому убеждению, пандемия коронавируса – это обман, а в гибели людей виновата вовсе не инфекция, а чей-то злой умысел.
«Заразности в этом вирусе в кавычках никакой нет. Это химический пневмонит, вызванный отравлением химическими ядами и химикатами, которыми опрыскивают и московские улицы, и с неба рассыпается непонятно, что вкупе с металлическими веществами, с вышками 5G, которые являются СВЧ-излучением, и получается как раз пневмония, ожог легких происходит. Люди попадают в больницы из-за этого», — уверен блогер Антон Тарасов.
Вакцины этот блогер считает то ли ядом в пробирках, то ли вводимым под кожу чипом. И у подобной точки зрения, оказывается, есть последователи, сумевшие даже найти источник заразы – это губительная субстанция, которую добавляют в авиатопливо.
«Есть видео, как произошел сбой и начало распыляться прямо в аэропорту, прямо на стоянке самолета. Есть одно такое видео. Это не вирус распространяют. Это распространяется металлическая пыль, скорее всего», — сказал Влад Донской.
В такую экстравагантную теорию, конечно, верят не все, но главное, что объединяет людей, принявших приглашение врачей посетить «красную зону, — это недоверие ко всему, что в мире знают о коронавирусе. Поэтому уже на входе в больницу ситуация начинает развиваться по неожиданному сценарию.
«Мы сейчас вас просим пройти экспресс-тестирование. Кто согласен, давайте определимся», — говорит врач.
«А может, вы нам заразу туда занесете? Не надо», — сказала Марина Степанова.
Сначала отказ от ПЦР-тестирования, потом дело и вовсе оборачивается скандалом. На повышенных тонах гости заявляют медикам, что не намерены облачаться в защитные костюмы. А пойдут в «красную зону» только для того, чтобы доказать свою правоту – мол, нет в этом вирусе никакой опасности. Врачи на такой риск пойти, разумеется, не могли, и ситуация заходит в тупик.
«Я принципиально не согласен с этой позицией, с протоколами лечения и защиты людей по масочному режиму, с СИЗ, ПЦР. Это все вранье», — заявил блогер Антон Тарасов.
Эмоции накалились до такой степени, что одного из пришедших на улицу пришлось выводить полицейским. И лишь главный врач поставил точку в ожесточенном споре.
«Наша встреча здесь запланирована то, чтобы посмотреть работу изнутри, изнутри работу, насколько тяжелые пациенты поступают к нам, насколько тяжелые пациенты находятся в реанимационных отделениях. Понимаете, там людей лечат, спасают от смерти, а мы здесь устроили какой-то балаган: то я пойду, я не пойду, я надену маску, не надену маску. У нас есть четкие правила, по которым мы работаем, законодательные правила. Если кто-то не согласен по этим правилам дальше продолжать нашу встречу, тогда на этом мы заканчиваем и никуда никто не пойдет», — сказал главный врач ГКБ №15 Валерий Вечорко.
Слова главврача собравшихся убедили, хотя и не всех. Из девяти пришедших до «красной зоны» добрались только трое. В отделении для тяжелобольных гости провели больше часа, успев повстречаться с теми, кто раньше опасности вируса тоже не придавал значения. Убедить гостей, впрочем, не смогли даже такие наглядные примеры.
А в Санкт-Петербурге в больницу, где тоже ждали гостей, сегодня вообще не пришел никто. Хотя медики даже вывели на работу дополнительную смену, чтобы не отрывать от обязанностей тех, кто ухаживает за больными.
«У меня только одна цель — чтобы людей умирало меньше. На сегодняшний день это можно сделать только одним путем — через вакцинацию. Но нет сейчас других путей. Нет у нас абсолютно эффективных противовирусных препаратов. Нет. Может быть, они и появятся когда-то, может, они и будут, но сейчас их нет, сейчас только вакцинация», — говорит главный врач Боткинской больницы Денис Гусев.
Убедить в этом противников вакцинации врачи не теряют надежды и все еще ждут их, лишь бы в «красной зоне» те оказались в роли гостей, а не пациентов ковидных отделений.
«Если тебе кажется, что хочешь пить, – тебе кажется»: наш корреспондент побывала в красной зоне и посмотрела, как медики лечат тяжелых пациентов с коронавирусом
Правила красной зоны
А я медика узнаю по халату
Еще полгода назад обложки мировых СМИ облетели фотографии врачей, медсестер, санитарок с глубокими следами от масок и очков на лице. «Было сложно только первое время», — признаются сейчас медики, уже привыкшие к многочасовой работе в противочумных костюмах. Но мне этот опыт только предстоит получить — и здесь не обойтись без помощи Ольги Дивиной, старшей медсестры первого инфекционного отделения 1-й городской больницы Минска. Чувствую себя немного беспомощной: в то время как Ольга застегивает комбинезон и поправляет респиратор, я только натягиваю бахилы. Шапочка, щиток, селфи на память — и вот мы, минуя шлюз (здесь под кварцевой лампой дезинфицируются костюмы), оказываемся в красной зоне. Идеальное место вдохновения для сценаристов антиутопии: стерильная чистота и звенящая тишина. Удивительно, насколько здешняя атмосфера отличается от той, что за дверью, — особенно если вспомнить, что мы в одном корпусе. На посту едва слышно перешептываются медсестры — экономят силы и, наверное, воздух: все-таки как ты ни привыкай к респираторам, несколько часов в них находиться сложно. Друг друга коллеги научились узнавать по характерным жестам и походке, но для надежности у каждого на костюме написана фамилия. А иногда еще и милые рисунки цветов и сердечек — вот уж холст для творчества, можно разгуляться!
Но достаточно лирики — в чувство меня приводит шум из ординаторской, где заведующая отделением Анна Гуменюк живо обсуждает с коллегами план лечения пациента. Медика я отвлекать не смею, поэтому послушно жду возможности пообщаться. Десять минут, полчаса, час…
Вместо антибиотиков — гормональная терапия
Наконец Анна Григорьевна заканчивает с консультациями и принимается заполнять эпикризы. Невольно задумываюсь, как ей удается в постоянно запотевающих очках и щитке следить за почерком, да еще и на мои вопросы отвечать — замечу, очень обстоятельно.
— Если сравнивать первую и вторую волну, то количество тяжелых пациентов с ассоциированными COVID-19 пневмониями хватало и весной, и сейчас — каждому из них требуется сложное длительное лечение. Но мы стали чаще отправлять людей на долечивание в другие клиники, потому что после выписки из стационара домой им ехать рано, — говорит специалист.
Трудностями медиков не напугать: благодаря приобретенному опыту они чувствуют себя увереннее и оперируют богатым арсеналом методов лечения.
— В отделение поступают пациенты с сильным кашлем, температурой и жалобами на нехватку воздуха. Это довольно серьезный симптом — даже малейшее движение вызывает у человека одышку и потливость. Раньше мы делали уклон на антибиотики, чтобы прекратить лихорадку, но протоколы лечения изменились. Теперь акцент на гормонозаместительную терапию — препараты вводятся внутривенно, — обращает внимание Анна Гуменюк. — Мы постоянно взываем к пониманию пациентов, что положение в прон-позиции и адекватный питьевой режим — одни из ключевых методов лечения вирусной пневмонии. Вот тут сталкиваемся с проблемами: людям сложно понять, что лежать на боку или животе необходимо, ведь это улучшает газообмен в легких и сатурацию. Как только тяжелые пациенты садятся или встают на ноги, содержание кислорода в крови падает.
Вирусная нагрузка на медиков в красной зоне бешеная. Но они уверены: если не пренебрегать личной защитой, все будет хорошо.
— С СИЗ у нас проблем нет, как и с лекарствами — достаточно препаратов и для профилактики тромботических осложнений, и для низкомолекулярной терапии. Отделение рассчитано на 50 человек, практически половина находится на кислороде — точек хватает всем, — отмечает завотделением.
Анна Григорьевна признается, что коронавирус научил лично ее надеяться на лучшее и не роптать:
— Эта инфекция напомнила, что есть такое слово — надо. Сейчас я живу одним днем и практически не строю планов — как видим, это дело неблагодарное. Нам бы зиму выстоять, когда будет подъем ОРВИ и гриппа, а дальше полегчает. Хочется, чтобы люди с пониманием и без негатива относились к мерам безопасности и носили маски.
Кажется, что хочешь пить? Тебе кажется
Процедурную медсестру Яну Ковалеву пациенты обожают — за молодость (девушке всего 20 лет), добрый взгляд и озорство. 65-летний Михаил Петрович, которому она ставит капельницу, по-доброму подшучивает: «Яночка, вы собой озарили палату! А то коллективчик у нас так себе — одни старики». Потом с любопытством поглядывает на меня — новенькая, что ли? Но не все здешние пациенты такие активные: кто-то часами смотрит в потолок, жадно глотая кислород из маски, другой взахлеб читает «Войну и мир», а иной держит в руках молитвослов и с благоговением перелистывает страницы.
— Вы спрашиваете, как мне работалось в первую волну? Неожиданно и страшно, — перебирает в памяти разные эпизоды Яна. — А сейчас спокойно. Просто хочется помогать людям, хоть как-то их подбадривать. Мы ведь все понимаем: сложно постоянно находиться в палате, все скучают по родным и свежему воздуху.
Главные минусы и плюсы КТ при коронавирусе
В условиях, когда даже ведущие специалисты признают, что каждый второй анализ ПЦР дает ложноположительный или ложноотрицательный результат, лучевая диагностика, конечно, играет важную роль в диагностике пневмонии. И КТ в последние месяцы стала одним их самых ходовых исследований.
В городских КТ-центрах пациенты сидят (а иногда и лежат) в очередях по несколько часов, в частных приемы расписаны на несколько дней вперед. Люди, подозревающие, что вирус попал к ним в легкие, стремятся сделать КТ во что бы то ни стало, даже если у них нет ни кашля, ни одышки, ни боли в груди, ни, порой, температуры.
С другой стороны, подчеркивают специалисты, выявление поражения легких в 6 или 15% никак не повлияет на тактику лечения. Главный специалист по лучевой диагностике Минздрава России Игорь Тюрин подчеркивает, что течение заболевание часто совершенно не зависит от того, выявили ли у пациента на КТ пневмонию или нет: «Это, конечно, не касается пациентов с очевидной тяжелой дыхательной недостаточностью. А вот из любопытства КТ делать нельзя, также как нельзя выполнять это исследование для профилактики, как сегодня стремятся сделать его те, у кого кто-то заболел дома».
«COVID-19 – это не только нарушение обоняния, высокая температура, слабость, кашель и затруднение дыхания, но ещё и панический страх. Страх, вызванный вполне объективными причинами и многократно усиленный всеобщей истерией. Компьютерная томография становится золотым стандартом диагностики, при том что изменения на ней неспецифичны и в тактике действий ничего не меняют, а облучение вполне реальное и совсем небезопасное», – считает известный доктор Павел Бранд.
Доктор-кардиолог, врач красной зоны, доцент лечебного факультета Сеченовского университета Антон Родионов призывает людей не делать КТ самостоятельно: «Могу только повторить вслед за коллегами, что лечат не КТ, а больного. А изменения на КТ не влияют на тактику лечения».
«КТ нужно проводить, когда у пациента COVID-19 средней и тяжелой степени, – считает врач «красной зоны», кардиолог, профессор ФГБУ НМИЦ Кардиологии МЗ РФ Игорь Сергиенко. – Нельзя не сказать, что уже само посещение КТ-центров опасно тем, что можно заразиться новым коронавирусом, а массовые визиты туда здоровых людей ускоряют распространение пандемии. Очень важно, что КТ при коронавирусной инфекции не имеет специфических признаков – любая другая вирусная пневмония будет выглядеть также. И медицинские выкладки про проценты поражения легких и матовое стекло немного от лукавого. Главное –не проценты, а состояние пациента. Данные КТ иногда нужны для выработки тактики лечения о возможности подключения кислорода и (иногда) для подключения антибиотиков (это один из пунктов помощи врачу для постановки диагноза)».
Впрочем, есть и другие аргументы. Как рассказал «МК» руководитель отдела радионуклеидной диагностики ФГБУ НМИЦ Кардиологии МЗ РФ Владимир Сергиенко, при получении и положительного ПЦР на вирус он все же рекомендовал бы пройти КТ-исследование: «COVID-19 в ряде случаев развивается неожиданно и молниеносно, и человек может за день-два погибнуть. Если говорить о лучевой нагрузке, которую несет за собой это исследование легких, то она вполне стандартная, около 8 миллизивертов (примерно такую же нагрузку человек получает при перелете самолетом на расстояние 2 тысяч километров – Авт.). В этих ситуациях мы уже даже перестали говорить о каких-то нагрузках. Конечно, это не говорит о том, что КТ можно делать по десять раз в год, нет, ни в коем случае! Но два-три раза в год вполне допустимо. Что касается COVID-19, то КТ обычно делается дважды – второй раз для контроля. Дважды в месяц – это вполне нормально, а вот три – уже перебор. В любом случае это должен решать исключительно врач, который занимается больным, а не сам пациент».
Тем временем другие врачи стали говорить и об обратной стороне КТ-истерии россиян: благодаря такому массовому скринингу легких, рак легких стали чаще обнаруживать на ранних стадиях. «Пока рано говорить о каких-то тенденциях, но количество случайных находок раннего рака стало гораздо больше», – отметил в разговоре с обозревателем «МК» специалист-онколог.
Доктор рассказал об одном пациенте, которые несколько лет жаловался на боли в спине, ему назначали даже иглорефлексотерапию и мануальную терапию, но боли не отступали. А потом пациент самостоятельно сделал КТ легких (в связи с ковид-тревогой, просто так). Матовых стекол у него не нашли, на чем он успокоился. Однако КТ показал аневризму грудной аорты, которая была найдена случайно.
Доктор Павел Бранд, тем временем, считает, что сегодня люди не слышат разумных объяснений, поэтому ввести КТ в список методов, выполняемых строго по назначению врача: «Боюсь только, что при таком раскладе народ ещё больше впадёт в панику и начнёт брать отделения лучевой диагностики штурмом. Неизвестность страшит больше коронавируса».
NAME] => URL исходной статьи [
Код вставки на сайт
Главные минусы и плюсы КТ при коронавирусе
В условиях, когда даже ведущие специалисты признают, что каждый второй анализ ПЦР дает ложноположительный или ложноотрицательный результат, лучевая диагностика, конечно, играет важную роль в диагностике пневмонии. И КТ в последние месяцы стала одним их самых ходовых исследований.
В городских КТ-центрах пациенты сидят (а иногда и лежат) в очередях по несколько часов, в частных приемы расписаны на несколько дней вперед. Люди, подозревающие, что вирус попал к ним в легкие, стремятся сделать КТ во что бы то ни стало, даже если у них нет ни кашля, ни одышки, ни боли в груди, ни, порой, температуры.
С другой стороны, подчеркивают специалисты, выявление поражения легких в 6 или 15% никак не повлияет на тактику лечения. Главный специалист по лучевой диагностике Минздрава России Игорь Тюрин подчеркивает, что течение заболевание часто совершенно не зависит от того, выявили ли у пациента на КТ пневмонию или нет: «Это, конечно, не касается пациентов с очевидной тяжелой дыхательной недостаточностью. А вот из любопытства КТ делать нельзя, также как нельзя выполнять это исследование для профилактики, как сегодня стремятся сделать его те, у кого кто-то заболел дома».
«COVID-19 – это не только нарушение обоняния, высокая температура, слабость, кашель и затруднение дыхания, но ещё и панический страх. Страх, вызванный вполне объективными причинами и многократно усиленный всеобщей истерией. Компьютерная томография становится золотым стандартом диагностики, при том что изменения на ней неспецифичны и в тактике действий ничего не меняют, а облучение вполне реальное и совсем небезопасное», – считает известный доктор Павел Бранд.
Доктор-кардиолог, врач красной зоны, доцент лечебного факультета Сеченовского университета Антон Родионов призывает людей не делать КТ самостоятельно: «Могу только повторить вслед за коллегами, что лечат не КТ, а больного. А изменения на КТ не влияют на тактику лечения».
«КТ нужно проводить, когда у пациента COVID-19 средней и тяжелой степени, – считает врач «красной зоны», кардиолог, профессор ФГБУ НМИЦ Кардиологии МЗ РФ Игорь Сергиенко. – Нельзя не сказать, что уже само посещение КТ-центров опасно тем, что можно заразиться новым коронавирусом, а массовые визиты туда здоровых людей ускоряют распространение пандемии. Очень важно, что КТ при коронавирусной инфекции не имеет специфических признаков – любая другая вирусная пневмония будет выглядеть также. И медицинские выкладки про проценты поражения легких и матовое стекло немного от лукавого. Главное –не проценты, а состояние пациента. Данные КТ иногда нужны для выработки тактики лечения о возможности подключения кислорода и (иногда) для подключения антибиотиков (это один из пунктов помощи врачу для постановки диагноза)».
Впрочем, есть и другие аргументы. Как рассказал «МК» руководитель отдела радионуклеидной диагностики ФГБУ НМИЦ Кардиологии МЗ РФ Владимир Сергиенко, при получении и положительного ПЦР на вирус он все же рекомендовал бы пройти КТ-исследование: «COVID-19 в ряде случаев развивается неожиданно и молниеносно, и человек может за день-два погибнуть. Если говорить о лучевой нагрузке, которую несет за собой это исследование легких, то она вполне стандартная, около 8 миллизивертов (примерно такую же нагрузку человек получает при перелете самолетом на расстояние 2 тысяч километров – Авт.). В этих ситуациях мы уже даже перестали говорить о каких-то нагрузках. Конечно, это не говорит о том, что КТ можно делать по десять раз в год, нет, ни в коем случае! Но два-три раза в год вполне допустимо. Что касается COVID-19, то КТ обычно делается дважды – второй раз для контроля. Дважды в месяц – это вполне нормально, а вот три – уже перебор. В любом случае это должен решать исключительно врач, который занимается больным, а не сам пациент».
Тем временем другие врачи стали говорить и об обратной стороне КТ-истерии россиян: благодаря такому массовому скринингу легких, рак легких стали чаще обнаруживать на ранних стадиях. «Пока рано говорить о каких-то тенденциях, но количество случайных находок раннего рака стало гораздо больше», – отметил в разговоре с обозревателем «МК» специалист-онколог.
Доктор рассказал об одном пациенте, которые несколько лет жаловался на боли в спине, ему назначали даже иглорефлексотерапию и мануальную терапию, но боли не отступали. А потом пациент самостоятельно сделал КТ легких (в связи с ковид-тревогой, просто так). Матовых стекол у него не нашли, на чем он успокоился. Однако КТ показал аневризму грудной аорты, которая была найдена случайно.
Доктор Павел Бранд, тем временем, считает, что сегодня люди не слышат разумных объяснений, поэтому ввести КТ в список методов, выполняемых строго по назначению врача: «Боюсь только, что при таком раскладе народ ещё больше впадёт в панику и начнёт брать отделения лучевой диагностики штурмом. Неизвестность страшит больше коронавируса».
Врачи из «красных зон» рассказали о необычных случаях с ковид-пациентами
«Уберите, уже не могу»
23-летняя София уже два года работает медсестрой в одном из госпиталей Бийска. В больницу девушка пришла в рамках практики от медицинского колледжа. После начала пандемии коронавируса, Софию перевели в «красную зону», так как медицинского персонала не хватало.
«Когда начали поступать люди с коронавирусом, сразу стало понятно, что с ними работать будут практически все. У нас небольшой госпиталь – многие отделы переформатировали для тяжелых больных, и медсестер не очень много. Это сложная, но интересная работа – пациенты очень разные, поэтому часто возникают и забавные ситуации», — поделилась собеседница «Газеты.Ru».
Некоторым пациентом назначают препарат «Гепарин», который препятствует сгущению крови. Его вводят в живот – иногда по несколько раз в день. София рассказывает, как однажды оставила шприц с препаратом на тумбочке у 70-летней пациентки, потому что та отошла в санитарную комнату.
«Чтобы не ждать, я пошла осматривать других больных. Возвращаюсь, а шприц уже пустой. Я удивилась, спрашиваю: «А где лекарство?». Выяснилось, что пациентка решила, что укол она должна сделать сама и вместо этого просто выпила препарат», — вспоминает София.
Обычно такие уколы делают пациентам после завтрака. В феврале в госпиталь, где работает девушка, поступил 63-летний мужчина. По ее словам, он категорически отказывался от процедуры.
«Он всегда просил перенести ее на другое время и ругался, что мы делаем это после завтрака. Мужчина боялся, что из места укола потом польется каша».
Необычные ситуации происходили и с больными, которым были назначены капельницы. Зимой в госпиталь поступил 20-летний парень, которому необходимо было вводить антибиотики.
«В самый первый день я поставила ему капельницу, он лежал с ней какое-то время. Потом пришел к нам в сестринскую с капельницей в руке. Сказал: «Уберите, уже не могу».
«Сегодня без анализов»
Чтобы контролировать состояние пациентов и назначать необходимые препараты, медсестры регулярно берут у больных анализы. Большинство из них — например, кровь — необходимо брать ранним утром на голодный желудок. В марте к Софии поступила 75-летняя пациентка, которая решила отметить День рождения вместе с соседкой по палате.
«Я захожу к ним где-то в 4.30 – 5.00, а у них свет горит и на столе разложены фольга и тарелки. Они мне сразу говорят, что решили пораньше отметить праздник и уже наелись сала. Поэтому сегодня без анализов», — вспоминает медсестра.
Медсестры также регулярно берут у пациентов мазки на коронавирус. Чтобы было удобно, персонал просит пациентов широко открывать рот, но не у всех это получается сделать с первого раза.
«В апреле мне нужно было взять мазок у 50-летней женщины. Говорю ей «Скажите А». Она открыла рот, но нешироко. Я попросила еще раз – и она закричала «А-А-А» настолько, что из соседнего отделения прибежали медсестры. Подумали, кого-то срочно надо спасать», — рассказала София.
«Захотел поесть дома»
37-летняя Гаянэ работает хирургом в одном из московских госпиталей. По ее словам, с начала пандемии многие врачи вне зависимости от профиля вызвались работать в «красных зонах».
«Я сразу решила, что хочу спасать «тяжелых» больных. Мне хотелось помогать, и у меня были силы на это. Несмотря на сложности, ситуации с пациентами происходили разные», — рассказала она.
В январе к ней поступил 54-летний мужчина, который в дневное время лежал под кислородом. К вечеру он собирал вещи, одевался и садился ждать такси.
«На наш вопрос: «Почему вы это делаете?», он отвечал, что хочет поесть дома и вернуться обратно. С трудом удавалось его успокоить», — поделилась Гаянэ.
С необычным поведением пациентов столкнулась и 20-летняя Марьям, которая работает в медсестрой в одном из московских госпиталей. У нее пожилые пациенты часто забывали, где находятся их палаты.
«В мае нам попался очень разговорчивый мужчина 70 лет, он специально терялся и заходил в палаты к другим пациентам. Говорил, что ему не хватало общения», — говорит медсестра.
«Не справляется с таким потоком»
30-летний Игорь из Рязани — нейрохирург. Этим летом он уже во второй раз пошел работать в «красную зону» одного из московских ковидных госпиталей. О необычных случаях с больными Игорь рассказывает на своей странице в Twitter.
«Бабуля 93 лет. На потоке кислорода сатурация не поднимается выше 87%. Подошел сейчас осмотреть и ужаснулся — сатурация 60%. Поднимаю глаза на банку. Кислород на минимуме. Выкручиваю на максимум. Бабуля оживает. Соседки: нам казалось, она не справляется с таким потоком, поэтому убавили», — написал нейрохирург 19 июня.
Аналогичный случай с сатурацией произошел и его у коллеги.
«Сосед отключил кислород мужику, так как шум мешал ему спать», — отмечал Игорь.
Медик также пожаловался на вредные привычки пациентов, которым диагностировали проблемы с сатурацией. Так, некоторые из них не могут отказаться от курения даже в тяжелых случаях.
«Доктор, я больше не могу. Почему сатурация не поднимается и когда эта слабость пройдет?» Этот же пациент обнаружен во время курения на балконе», — сообщил медик.