Крейцерова соната толстой о чем
Краткое содержание Толстой Крейцерова соната
Поздно ночью Позднышев все-таки рассказывает всю свою историю одному из попутчиков. До свадьбы мужчина жил как все: вел достаточно разгульный образ жизни, ходил по кабакам, у него были ничего незначащие романы с женщинами, курил, пил и делал все то же что и многие другие в его возрасте. Но как и многие мечтал о любви и хотел жениться на подходящей девушке. Присматривался ко всем женщинам в окружении и, конечно же, нашел ту самую, на которой захотел жениться.
Вскоре в их жизни появился новы человек. Скрипач и музыкант Трухачевский, с женой Позднышева они очень быстро нашли общий язык, стали исполнять музыку вместе. И хотя Позднышева мучила ревность, ему все казалось, что этот музыкант как-то не так смотрит на его жену, он продолжал улыбаться Трухачевскому в лицо и не показывая вида, пожимать ему руку. На званом обеде его жена и музыкант исполняли Крейцерову сонату Бетховена, и это что-то перевернуло в душе мужчины. Обед закончился хорошо, все благополучно разошлись.
Несколько дней спустя, Позднышев отправился в уезд, настроение у него было хорошее, но однажды им завладела мысль о том, что его жена может изменять ему с Трухачевым, она не оставляла его. Он продолжал все думать и думать об этом, в итоге не выдержав, он собрался и поехал обратно. Позднышев продолжал думать об этом пока ехал, много мыслей металось у него в голове.
Вернувшись домой, он узнал от лакея, что они, оба там и сгорая от ревности бросился на Трухачева с кинжалом, его жена попыталась ему помешать и он ее заколол. Когда Позднышев опомнился было слишком поздно. Он провел почти год ожидая своего приговора, на суде его оправдали, а детей себе забрала свояченица. В браке в котором между людьми нет понимания, а лишь страсть, очень быстро ее сменит ненависть и в итоге все обернется крахом, потому что этого мало для того, чтобы построить семью.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Толстой Лев. Все произведения
Крейцерова соната. Картинка к рассказу
Сейчас читают
Однажды в школу пришел человек с интересной внешностью – небольшого роста, с черными спутанными волосами и темными навыкат глазами. Он искал директора. Придя в кабинет секретаря, он представился Бамбусом.
История происходит в середине девятнадцатого века, в Америке. Пять отважных жителей вынуждены были уехать из Ричмонда – города, который считается южной столицей. Для своей погони они выбрали интересный вид транспорта – воздушный шар
Действие проходит зимой в то время когда пришли большевики в 1917-1918 году. Темный зимний вечер люди идут по своим делам, но снежок притрусил лед и много народа падает. Сильный ветер сбивает их с ног, и они падают
Ранним утром зоосад пуст от посетителей, поэтому художнику никто не мешает заниматься любимым делом. Он рисует марала Сережу, у которого совсем недавно сменились рога
Как повесть Толстого положила начало сексуальной революции в России
Getty Images; Частное собрание
Кто-то называл «Крейцерову сонату» (1890) лучшим произведением Толстого, кто-то напротив возмущался рассуждениями Толстого, а Теодор Рузвельт даже назвал автора человеком «с извращенной половой моралью». Почему же эта небольшая новелла так взбудоражила общественность? И что такого Толстой в ней транслирует?
Убийство на почве ревности
Михаил Пореченков в роли Позднышева и Наталья Швец в роли его жены в постановке «Крейцерова соната» МХТ им. Чехова
Порочный круг
Рассуждая о том, как устроено половое воспитание юношей и девушек, Позднышев с горечью говорит, как светское общество испорчено. Среди светских людей его круга считается нормальным и даже полезным для здоровья, что мужчины «предаются разврату» до брака.
Молодой Лев Толстой-офицер во время Крымской войны
При этом женщины лишены подобного «права» иметь отношения до брака. Но по мнению Позднышева, девушки на выданье ничем не лучше тех же продажных женщин. Родители ищут им пару и делают все только ради того, чтобы выгоднее выдать дочь замуж. Все женские хобби будь то вязание или музицирование нацелены исключительно на то, чтобы впечатлить будущего мужа.
Толстой разочарован в институте брака
За попрание семейных ценностей и смелые мысли о браке, «Крейцерову сонату» тут же после публикации запретила царская цензура. Более того, в Америке тиражи газет, где публиковался перевод новеллы, также были запрещены. Однако именно эта запретность придала повести невероятную популярность. Толстой и так был настоящей звездой, а уж «Крейцеровой сонатой» зачитывалось все образованное общество и в особенности молодежь. Друг другу произведение передавали тайно, в списках (эдакий предтеча советскому самиздату).
Лев Толстой и его жена Софья Андреевна
Прочтение эмансипированных женщин
Но если Дьяконову Толстой подталкивает к тому, чтобы требовать от будущих женихов невинности, то других женщин он подталкивает к осознанию несправедливости и жажде свободы.
Краткое содержание «Крейцерова соната»
Всего получено оценок: 134.
О произведении
Повесть «Крейцерова соната» Льва Толстого написана в 1890 году. В произведении поднимаются вопросы брака, семьи, отношения к женщине. Главный герой, не сумевший правильно выстроить свою семейную жизнь, в итоге оказывается убийцей.
Важное значение имеет композиция повести: она построена как монолог главного героя, обращённый к попутчикам в поезде.
Рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Крейцерова соната» на нашем сайте. Пересказ книги пригодится при подготовке к уроку литературы.
Главные герои
Другие персонажи
Краткое содержание
Главы 1–2
Той же ночью Позднышев рассказал свою печальную историю попутчику.
Главы 3–10
Позднышев был помещиком, кандидатом университета, и до женитьбы вел весьма разгульный образ жизни. Он считал себя вполне нравственным человеком и не сомневался, что все идет как надо. Позднышев «отдавался разврату степенно, прилично, для здоровья» и всячески избегал женщин, которые какими-то ухищрениями могли привязать его к себе.
Главы 11–18
Главы 19–28
На одном из музыкальных вечеров Позднышева и Трухачевский сыграли Крейцерову сонату Бетховена. Музыка глубоко поразила Позднышева, показавшись предзнаменованием чего-то страшного.
В ожидании суда Позднышев провел за решеткой одиннадцать месяцев, после чего был оправдан. Однако он так и не смог простить себе того, что совершил.
Заключение
Повесть «Крейцерова соната» является одним из наиболее скандальных произведений Льва Толстого. Взгляд автора на злободневные проблемы оказался настолько шокирующим для его современников, что повесть была запрещена к печати, а в дальнейшем подвергалась жестокой цензуре.
После ознакомления с кратким пересказом «Крейцеровой сонаты» рекомендуем прочитать произведение в полной версии.
Тест по повести
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Краткое содержание “Крейцеровой сонаты” Льва Толстого
Книга «Крейцерова соната» Книга «Крейцерова соната» Льва Николаевича Толстого была запрещена цензурой, однако приобрела наибольшую известность среди творчества писателя.
В начале повести автор знакомит читателя с пассажирами поезда, между которыми завязывается оживленный разговор на весьма щекотливую для того времени тему: допустим ли развод, нужно ли образование, как лучше выходить замуж и главное ли в браке – любовь. Причем спор в самом начале происходит между стариком-купцом и немолодой дамой, а затем охватывает и всю остальную аудиторию.
Только один человек поначалу не принимает участия в полемике: странный, нервный необщительный господин, которого при всех попытках невозможно было разговорить. Но вдруг… все услышали «звук как бы прерванного смеха или рыдания» и его вопрос: «Какая же это…любовь… освящает брак?» Увы, он был убежден, что в жизни не бывает этого светлого чувства. И если люди живут в браке, ненавидя друг друга, желают разойтись, и все же продолжают жить, тогда это не жизнь, а настоящий ад. Оказалось, фамилия этого человека Позднышев, и судьба преподнесла ему весьма печальные уроки. Поддавшись просьбе соседа-пассажира, начал он свой невеселый рассказ.
«Будучи до женитьбы помещиком и кандидатом университета, Позднышев вел весьма развратный образ жизни, при этом обманываясь и считая, что он – нравственный человек. И только мучения заставили осознать, в чем корень зла.
До тридцати лет прожил он блудником, при этом осознавая, что уже никогда не будет у него «простого, ясного, братского отношения к женщине». И вдруг… влюбился. За этим последовала женитьба. Но и в, казалось бы, законном браке чувствовал Позднышев постоянные уколы ревности. Ссоры и скандалы из-за пустяков стали обычным явлением. Все происходило на глазах испуганных детей.
У Позднышева возникали различные планы: как избавиться от этой женщины, как стать свободным от её упреков и истерик, её несносного характера. Жена нервничала, уходила из дома, а в нем боролись два чувства – раздражения и в то же время беспокойства: где она, что с ней. Был случай: супруга даже отравилась опиумом, закрывшись у себя в спальне. Тогда ее, к счастью, откачали. Но жить из-за постоянных ссор становилось невыносимо.
А потом появился он – учитель музыки Трухачевский. Жена Василия (так звали Позднышева) сразу понравилась ему, а он – ей. Уроки игры на скрипке стали отличным поводом для прикрытия сразу же вспыхнувшей и охватившей обоих влюбленности. Позднышев не возражал, чтобы Трухачевский стал преподавателем у его жены, напротив, настаивал на этом. Трухачевский стал приходить в назначенные дни, был очень учтивым и элегантным, к тому же, отличался особым талантом. Он покорил чужую жену, и она, как в омут с головой, бросилась в новую любовь, предавшись всепоглощающему чувству страсти.
Замечал ли это Позднышев? Да, и не только замечал, но и боялся. Он был как-то особенно ласков с Трухачевским, угощал ужином, дорогим вином, желая самому себе доказать, что не боится соперника. Но, когда однажды застал их двоих, почувствовал приступ жалости к себе и какого-то страшного гнева. Зайдя в комнату, он увидел привычную картину: она, как всегда, стояла у рояля, а он играл на фортепиано. Они вели себя, как ни в чем не бывало, а между тем Василий чувствовал, что это было притворство.
Настало время Трухачевскому уходить, и Позднышев снова учтиво и ласково проводил его. В нем поднималась ненависть к своей жене – за то, что кокетничает со своим учителем, за то, что не бережет честь семьи. Он сдерживался, затем высказал ей все в глаза. Она же, воспользовавшись моментом, уязвила его в самое больное место, напомнив о том, как когда-то грубо он вел себя с сестрой. Гнев в Василии поднялся с такой силой, что он уже не отвечал за себя. Но в этот раз жена убежала, потом целую ночь билась в истерике и успокоилась лишь к утру.
В воскресенье собрались гости, и жена с Трухачевским играли перед всеми «Крейцерову сонату» Бетховена. И вдруг Позднышев понял, какая страшная вещь – музыка. Он был убежден, что «Крейцерову сонату» можно играть только при известных, значительных, важных обстоятельствах и никак – при женщинах в декольте, чтобы затем обсуждать последнюю сплетню.
Несмолкающая ревность и страшная расправа
На следующий день Позднышев уехал в уезд. Казалось бы, на первый взгляд, невинные письма жены о том, что «Трухачевский заходил, принес обещанные ноты» вновь пробудили в нем страшную ревность. Два голоса будто боролись в Василии – один говорил, что для измены нет никаких оснований, а другой утверждал обратное: «Как же этому не быть?» Весь измученный нехорошими предположениями, Позднышев решил вернуться домой во что бы то ни стало. В сознании его билась мысль, что готовится что-то страшное и ужасное, а в душе творилось такое, чего не пожелаешь и врагу.
Вернувшись домой, Василий, как и предполагал, сразу увидел шинель Трухачевского. Сомнения в виновности жены у него не осталось, и Позднышев решил наказать любовников, чтобы зверь ревности не раздирал более его душу. Ревнивый муж схватил кинжал и поспешил в комнату. Когда он увидел их рядом, волна бешенства поднялась с новой силой. Нелепые оправдания уже ничего не значили. Трухачевский, увидев реальную опасность, сразу же убежал, а жена подверглась мести разъяренного супруга, который начал душить её, ударил левой рукой и локтем в лицо, а затем – кинжалом в бок.
После всего случившегося Василий ушел в свою комнату. Он сидел отрешенный, мысли путались. От раздумий Позднышева отвлек тихий стук в дверь. Сестра жены, добрая, но глупая вдова, появившись в дверях, сказала: «Она умирает».
И Василий поднялся, и – пошел к ней. Он зашел в комнату и увидел страшную картину: жена лежала раненая, на их постели, с распухшим и синеющим лицом. Он ожидал, что она покается, станет просить прощения, но во взгляде сквозила неприкрытая ненависть. Последним осознанным её словом было «ненавижу», а затем бред, который продолжался до самой смерти. Жена скончалась в тот же день, к полудню.
Ужас своего поступка Василий осознал лишь на третий день, на её похоронах. Из-за него случилось то, что поправить уже никак и ничем нельзя. А дальше – тюрьма, ожидание суда и постоянные угрызения совести. Увы, раскаяние порой приходит очень поздно. Тот, кто не пережил это, не сможет понять». Так закончился невеселый рассказ странного пассажира. Он излил душу совершенно незнакомым людям, но стало ли ему легче? Все долго сидели молча, видно было, что это откровение потрясло их.
Что хотел сказать Толстой, когда создавал свою «Крейцерову сонату»? Об этом он говорит в послесловии. Ведь после выхода в свет этого произведения автор стал получать от читателя много писем с просьбами объяснить, что он думает о своем произведении, и какие выводы можно сделать из всего написанного.
Рассуждения писателя о том, что родители по совету врачей устраивают разврат для своих детей, что холостые люди без зазрения совести предаются разврату с женщинами легкого поведения, особенно созвучны и с нашим временем, «Поддаваться этому обману не нужно» – призывает автор повести «Крейцеровой сонаты». Напротив, необходимо избегать общения с другими женщинами, изменить точку зрения по поводу плотской любви, чтобы люди как до, так и после образования семьи смотрели на влюбленность по отношению к другой или другому как на животное состояние. Чтобы чувства такого рода ни в коем случае не воспевались в романах и песнях, операх и стихах. Напротив, плотская любовь, по мнению Льва Николаевича, должна быть осуждена обществом.
Но с одним утверждением Толстого все-таки не может согласиться человек, исповедующий веру в Иисуса Христа: «Христианского брака быть не может и никогда не было». В одном из посланий Апостола Павла сказано: «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно. Блудников и прелюбодеев судит Бог». Вопреки мнению писателя, что «вступление в брак не может содействовать служению Богу и людям даже с целью деторождения» хочется процитировать слова из Библии: «Да оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей и будут двое одна плоть. Что Бог сочетал, того человек да не разлучает».
Брак созданный Богом
Брак установлен Богом, но выходить за его рамки, тем самым впадая в прелюбодеяние, ни в коем случае нельзя.
Страсти по Толстому. «Крейцерова соната»
Страсти по Толстому. «Крейцерова соната»
Несмотря на поразительные достоинства поэтических произведений Толстого, он не им обязан своею мировою славою и своим влиянием на современников. Его романы, правда, были признаны выдающимися произведениями, но в течение десятилетий и «Война и мир», и «Анна Каренина», ни менее объемистые его повести и рассказы не находили обширного круга читателей вне России, и критика далеко не безусловно восхваляла их автора….
…Только его «Крейцерова соната», появившаяся в 1889 году, доставила его имени мировую известность; только этот маленький рассказ был переведен на языки всех цивилизованных народов, распространился в сотнях тысяч экземпляров и был прочитан с сильным душевным волнением миллионами людей. С этого момента общественное мнение на Западе отводит Толстому место в первом ряду современных писателей, его имя находится у всех на устах, прежние его произведения, не обращавшие на себя особого внимания, возбуждают всеобщий интерес. Этот интерес распространился на его личность и судьбу, и на склоне лет Толстой, так сказать, в одно прекрасное утро стал одним из главных представителей истекающего (XIX) столетия.
(Макс Нордау, «Вырождение» 1892, перевод с немецкого 1894., М., Республика, 1995)
Даже в самой проповеди Льва Толстого о том, что по моральным причинам мужчина и женщина даже в браке должны жить как брат и сестра, прослеживалась глухая зависть Иоанну Кронштадтскому, который этому принципу уже следовал, (к ужасу жены, и неодобрении церкви). Сам же «великий проповедник» этой морали не только не запятнал свою супружескую жизнь половыми сношениями, но каждый свой прилюдный обет целомудрия, в итоге прерывал очередной беременностью своей супруги, «горько раскаиваясь», но, все равно, продолжая призывать других, следовать этому нравственному закону. И, как не трудно было предвидеть, нашлась группа молодых людей, которым проявить себя больше было нечем, не настолько наивная, как могло бы показаться, что стала буквально (скорее публично) следовать его нравственным заповедям. Хотя эта группа и привлекла к себе внимание общественности (чего и добивалась), но, как ни странно, «её воздержание», на самого Толстого, произвело удручающее впечатление.
Как тут не согласиться с Янко Лавриным, который обратил внимание в своей книге («Лев Толстой», стр.155) на то, что «та радикальность, с которой Толстой нападал на половую жизнь, служила доказательством тому, что, не смотря на свой немолодой уже возраст, он по-прежнему был вынужден бороться со своим половым влечением, причём борьба эта была безнадежной и отчаянной».
Постоянное в те годы обращение Толстого к своему Богу, помочь ему, в итоге возымело действие, видимо оттого, что даже повесть Софьи Андреевны, написанная в качестве ответа на Крейцерову сонату и произведение его сына Льва Львовича «Прелюдия Шопена», имеющее противоположный сюжет, не вызвали сомнений великого писателя в своей правоте.
Поэтому, наверно, Всевышний, и поставил Толстого в положение героя «Крейцеровой сонаты», для того чтобы тот пополнил арсенал собственного жизненного опыта, и хотя бы, отчасти, испытал, что тот проповедует, на собственной шкуре.
Ниже, где указана только страница без ссылки на источник, цитируется текст «Крейцеровой сонаты» из наиболее доступного и дешёвого собрания сочинений Л.Н.Толстого в 12-ти томах (М., Художественная литература, 1958 г, том 10, стр. 267-341). \\
Описывая жизнь своего героя, разве не сам Толстой восклицает: «Ну, вот так я и жил до тридцати лет, ни на минуту не оставляя намерения жениться и устроить себе самую возвышенную, чистую семейную жизнь, и с этой целью приглядывался к подходящей для этой цели девушки…
Я гваздался в гное разврата и вместе с тем разглядывал девушек, по своей чистоте достойных меня. Многих я забраковывал именно потому, что они недостаточно чисты для меня; наконец я нашел такую, которую счёл достойной себя. Это была одна из двух дочерей когда-то богатого, но разорившегося пензенского помещика» (стр.281).
После описания последнего свидания героя повести (Василия Позднышева) со своим идеалом, Толстой показывает, как тот принял решение жениться: «Я вернулся в восторге домой и решил, что она верх нравственного совершенства и что потому-то она достойна, быть моей женой, и на другой день сделал предложение» (стр.282).\\ 
С. А. Толстая, урожденная Берс. 1862 г.
Интересно, что в Крейцеровой сонате, Позднышев, как истинный джентльмен, еще перед свадьбой признается своей невесте, какую он вёл раньше распутную жизнь (тоже сделал и сам Толстой):
«Помню, как уже будучи женихом, я показал ей свой дневник, из которого она могла узнать хотя немного мое прошедшее, главное – про последнюю связь, которая была у меня и о которой она могла узнать от других и про которую я потому-то и чувствовал необходимость сказать ей.
Помню ее ужас, отчаяние и растерянность, когда она узнала и поняла. Я видел, что она хотела бросить меня тогда. И отчего не бросила!» (стр.289).
Иван Бунин приводит ответ писателя Петра Дмитриевича Боборыкина (1836-1921), на заданный тому вопрос о фактических доказательствах «великого сладострастия» Толстого:
Как бы там не было, герой повести Толстого женился и что же: «Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении к друг к другу, то есть два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить себе как можно больше удовольствия один через другого (стр.293).
И апофеозом всей семейной жизни было отчаяние Позднышева (как видно из биографии и самого Толстого), оказавшегося в положении, из которого, как казалось ему, не было, чем-то оправданного, выхода:
«В глубине души я с первых же недель почувствовал, что я попался, что вышло не то, чего я ожидал, что женитьба не только не счастье, но нечто очень тяжелое, но я, как и все, не хотел признаваться себе (я бы не признался себе и теперь, если бы не конец) и скрывал не только от других, но от себя.
Теперь я удивляюсь, как я не видел своего настоящего положения. Его можно бы уже видеть потому, что ссоры начинались из таких поводов, что невозможно бывало после, когда они кончались, вспомнить из-за чего. Рассудок не поспевал подделать под постоянно существующую враждебность друг другу достаточных поводов. Но еще поразительнее была недостаточность предлогов примиренья. Иногда бывали слова, объяснения, даже слезы, но иногда…ох! Гадко и теперь вспомнить – после самых жестоких слов друг другу молча взгляды, улыбки, поцелуи, объятия.… Фу, мерзость! Как я не мог не видеть всей гадости этого тогда…(стр.295).
Далее мы узнаем, что герой повести Позднышев, как и сам Толстой полностью познал женщин: «Женщина счастлива и достигнет всего, если обворожит мужчину. И потому главная задача женщины – уметь обвораживать его. Так это было и будет. Так это в девичьей жизни в нашем мире, так продолжается и в замужней. В девичьей жизни это нужно для выбора, в замужней – для властвования над мужем.
Доктора эти, которые цинично раздевали и ощупывали ее везде, за что я должен был их благодарить и платить им деньги, – доктора эти милые нашли, что она не должна кормить, и она на первое время лишена была того единственного средства, которое могло избавить ее от кокетства.
Дело в том, что в самое время ее свободы от беременности и кормления в ней с особенной силой проявилось прежде заснувшее это женское кокетство. И во мне, соответственно этому, с особенной силой проявились мучения ревности, которые, не переставая, терзали меня во все время моей женатой жизни, как они и не могут не терзать всех тех супругов, которые живут с женами, как я жил, то есть безнравственно (стр.299-300).
А присутствие детей не только не улучшало нашей жизни, но отравляло ее. Кроме того, дети – это был для нас новый повод к раздору. С тех пор как были дети и чем больше они росли, тем чаще именно сами дети были и средством и предметом раздора. Не только предметом раздора, но дети были орудием борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми. У каждого из нас был свой любимый ребенок – орудие драки. Я дрался больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того было, чтобы думать о них.
Девочка была моя сторонница, мальчик же старший, похожий на нее, ее любимец, часто был ненавистен мне (стр.305).
Она старалась забыться напряженными, всегда поспешными занятиями хозяйством, обстановкой, нарядами своими и детей, учением, здоровьем детей. У меня же было свое пьянство – пьянство службы, охоты, карт. Мы оба были постоянно заняты. Мы оба чувствовали, что чем больше мы заняты, тем злее мы можем быть друг к другу. Тебе хорошо гримасничать, – думал я на нее, – а ты вот меня промучила сценами всю ночь, а мне заседанье. Тебе хорошо, – не только думала, но и говорила она, – а я всю ночь не спала с ребёнком.
Так мы и жили, в постоянном тумане не видя того положения, в котором мы находились. И если бы не случилось того, что случилось, и я так же бы прожил еще до старости, я так бы и думал, умирая, что я прожил хорошую жизнь, не особенно хорошую, но и не дурную, такую, как все; я бы не понимал той бездны несчастья и той гнусной лжи, в которой я барахтался (стр.306-307).
И помешал этой идиллии семейной жизни банальный переезд на местожительство из имения в город: «Ну и стали жить в городе. В городе несчастным людям жить лучше. В городе человек может прожить сто лет, и не хватиться того, что он давно умер и сгнил. Разбираться с самим собой некогда, все занято. Дела общественные отношения, здоровье, искусства, здоровье детей, их воспитание…
Прожили одну зиму, и в другую зиму случилось еще следующее никому незаметное, кажущееся ничтожным обстоятельство, но такое, которое и произвело все то, что произошло. Она была нездорова, и мерзавцы (врачи) не велели ей рожать и научили средству.
Так прожили мы еще два года. Средство мерзавцев, очевидно начинало действовать; она физически раздобрела и похорошела, как последняя красота лета. Она чувствовала это и занималась собой. В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей. Она была во всей силе тридцатилетней не рожающей, раскормленной и раздраженной женщины. Вид ее наводил беспокойство.
Когда она проходила между мужчинами, она притягивала к себе взгляды. Она была как застоявшаяся, раскормленная запряженная лошадь, с которой сняли узду. Узды не было никакой, как нет никакой у 99% наших женщин. И я чувствовал это, и мне было страшно (стр.308-309).
И вот жена Позднышева, наконец-то, обратила внимание на человека, с которым ее тот сам же и познакомил, и произошло это в то самое время, когда отношения в семье, обострились настолько, что жена делала попытку отравиться, а тот даже брал заграничный паспорт: «Дрянной он был человек, на мои глаза, на мою оценку. И не потому, какое он значение получил в моей жизни, а потому, что действительно был такой. Впрочем, что он был плох, служило только доказательством того, как невменяема была она…
Отец его – помещик, сосед моего отца. Он – отец – разорился, и дети – три мальчика – все устроились; один только, меньшой этот, отдан был к своей крестной матери в Париж. Там его отдали в консерваторию, потому, что он был талант к музыке, и он вышел оттуда скрипачом и играл в концертах. Человек он был… Ну, уж там я не знаю, как он жил, знаю только, что в этот год он явился в Россию и явился ко мне.
Миндалевидные влажные глаза, красные улыбающиеся губы, нафиксатуаренные усики, прическа последняя, модная, лицо пошло-хорошенькое, то, что женщины называют недурен, сложения слабого, хотя и не уродливого, с особенно развитым задом, как у женщины, как у готтентотов, говорят. Они, говорят, тоже музыкальны. В манерах деланная, внешняя веселость. Манера, знаете, про все говорить намеками и отрывками, как будто вы все: это знаете, помните и можете сами дополнить. Вот он-то с(о) своей музыкой был причиной всего…(стр.311).
Далее Позднышев уточняет, как произошла эта встреча: «Это было утром. Я принял его. Были мы когда-то на «ты». Он попытался серединными фразами между «ты» и «вы» удержаться на «ты», но я прямо дал тон на «вы», и он тотчас же подчинился. Он мне очень не понравился с первого взгляда. Но, странное дело, какая-то странная, роковая сила влекла меня к тому, чтобы не оттолкнуть его, не удалить, а, напротив, приблизить. Ведь что могло быть проще того, чтобы поговорить с ним холодно, проститься, не знакомя с женою. Но нет, я, как нарочно, заговорил об его игре, сказал, что мне говорили, что он бросил скрипку. Он сказал, что, напротив, он играет теперь больше прежнего. Он стал вспоминать о том, что я играл прежде. Я сказал, что не играю больше, но что жена моя хорошо играет.
Удивительное дело! Мои отношения к нему в первый день, и первый час моего свиданья с ним были такие, какие они могли быть только после того, что случилось. Что-то было напряженное в моих отношениях с ним: я замечал всякое слово, выражение, сказанное им или мною, и приписывал им важность. Я представил его жене. Тотчас же зашел разговор о музыке, и он предложил свои услуги играть с ней. Жена, как и всегда это последнее время, была очень элегантна и заманчива, беспокоюще красива.
Он, видимо, понравился ей с первого взгляда. Кроме того, она обрадовалась тому, что будет иметь удовольствие играть со скрипкой, что она очень любила, так что нанимала для этого скрипача из театра, и на лице ее выразилась эта радость. Но, увидав меня, она тотчас же поняла мое чувство и изменила свое выражение, и началась эта игра взаимного обманыванья. Я приятно улыбался, делал вид, что мне очень приятно. Он, глядя, на жену так, как смотрят все блудники на красивых женщин, делал вид, что его интересует только предмет разговора, именно то, что уже совсем не интересовало его. Она старалась казаться равнодушной, но знакомое ей мое фальшиво улыбающееся выражение ревнивца и его похотливый взгляд, очевидно, возбуждали её.
Я видел, что с первого же свиданья у ней особенно заблестели глаза, и, вероятно вследствие моей ревности, между ним и ею тотчас же установился как бы электрический ток, вызывающий одинаковость выражений, взглядов и улыбок. Она краснела – и он краснел, она улыбалась – он улыбался. Поговорили о музыке, о Париже, о всяких пустяках. Он встал, чтоб уезжать, и, улыбаясь, со шляпой на подрагивающей ляжке стоял, глядя то на нее, то на меня, как бы ожидая, что мы сделаем… (стр.316).
Обед был как обед, скучный, притворный, Довольно рано началась музыка. Ах, как я помню все подробности этого вечера; помню, как он принес скрипку, отпер ящик, снял вышитую ему дамой покрышку, достал и стал строить. Помню, как жена села с притворно-равнодушным видом, под которым я видел, что она скрывала большую робость – робость преимущественно перед своим умением,– с притворным видом села за рояль, и начались обычные 1а на фортепиано, пиччикато скрипки, установка нот.
Помню потом, как они взглянули друг на друга, оглянулись на усаживавшихся и потом сказали что-то друг другу, и началось. Она взяла первый аккорд. У него сделалось серьезное, строгое, симпатичное лицо, и, прислушиваясь к своим звукам, он осторожными пальцами, дернул по струнам и ответил роялю. И началось…
Они играли Крейцерову сонату Бетховена… Страшная вещь эта соната, особенно её первая часть, в быстром темпе (престо). Именно эта часть. И вообще страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что она делает? Говорят, музыка действует возвышающим душу образом, – вздор, неправда! Она действует, страшно действует, я говорю про себя, но вовсе не возвышающим душу образом. Она действует ни возвышающим, ни принижающим душу образом, а раздражающим душу образом. Как вам сказать? Музыка заставляет меня забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу.
Разве можно допустить, чтобы всякий, кто хочет, гипнотизировал бы один другого или многих и потом бы делал с ними что хочет. И главное, чтобы этим гипнотизером был первый попавшийся безнравственный человек. А то страшное средство в руках кого попало. Например, хоть эту Крейцерову сонату, первое престо, разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам…?» (стр.324-325).
Позднышев продолжает рассуждать о Крейцеровой сонате, как она на него подействовала. Ему и ужасно и радостно, оттого, что открылись совсем новые чувства, новые возможности, о которых он не знал до сих пор: «Всё те же лица, и в том числе жена и он, представлялись совсем в другом свете…
Мне было легко, весело весь вечер. Жену же я никогда не видел такою, какою она была в этот вечер. Эти блестящие глаза, эта строгость, значительность выражения, пока она играла, и эта совершенная растаянность, какая-то слабая, жалкая и блаженная улыбка после того, как они кончили…
Вечер кончился благополучно, и все разъехались. Зная, что я должен через два дня ехать на съезд, скрипач (Трухачевский), прощаясь, сказал, что он надеется в свой другой приезд повторить еще удовольствие нынешнего вечера. Из этого я мог заключить, что он не считал возможным бывать у меня без меня, и это было мне приятно… (стр.325-326).
12 февраля 1891 года Софья Андреевна (еще не догадываясь, что вскоре сама станет героиней этой драмы, не где-нибудь в провинциальном театре, а в жизни своей семьи) в своем дневнике намекает, что и у нее есть, что скрывать, сквозь раздражение, вызванное Крейцеровой сонатой:
«Я сама в сердце своем почувствовала, что эта повесть направлена в меня, что она сразу нанесла мне рану, унизила меня в глазах всего мира и разрушила последнюю любовь между нами. И все это, не быв виноватой перед мужем ни в одном движении, ни в одном взгляде на кого бы то ни было во всю мою замужнюю жизнь!
Была ли в моем сердце возможность любить другого, была ли борьба – это вопрос другой – это дело только мое, это моя святая святых, – и до нее коснуться не имеет никто в мире, если я осталась чиста».
Знакомство семьи Толстого с Танеевым, произошло задолго до этой трагедии, еще с зимой 1889 года. А в 1895 году, все лето, с 3 июня по 27 августа, с перерывом на две неделе в июле, этот известный пианист и композитор проживал во флигеле яснополянского дома.
На Софью Андреевну сильно подействовала музыка Сергея Ивановича Танеева (1856-1915) и его исполнительное искусство. Хотя она говорила, что на ее настроение, сама личность Танеева, не оказывала воздействия, у Толстого сложилось другое мнение, и он стал тяжело переживать «взволнованный интерес» жены к этому композитору, особенно, когда тот стал частым посетителем его дома.
По вечерам Танеев играет Моцарта, Шопена, Бетховена и часто играет в 4 руки с Софьей Андреевной — женой писателя. Вся семья Толстых горевала о смерти маленького сына Ванечки, и музыкальные вечера постепенно возрождали измученные горем сердца слушателей. Софья Андреевна писала: «Помню я, какое странное внутреннее пробуждение чувствовала я, когда слушала прекрасную игру Танеева. Горе, сердечная тоска куда-то уходили, и спокойная радость наполняла моё сердце. Игра прекращалась — и опять сердце заливалось горем, отчаянием, нежеланием жить.» 
С.И. Танеев Ясная Поляна 1907 г
(Танеев был прирожденным педагогом. С. Рахманинов, А. Скрябин, Н. Метнер, Ан. Александров, С. Василенко, Р. Глиэр, А. Гречанинов, С. Ляпунов, З. Палиашвили, А. Станчинский и многие другие).
Поскольку Софья Андреевна даже в пожилом возрасте сохраняла внешнюю привлекательность, ей приходилось терпеть не только сексуальные порывы своего супруга, но и всю тяжесть морального похмелья Толстого-пуританина (Янко Лаврин, «Лев Толстой», стр.157).
Поэтому версия окружающих о затянувшейся связи Софьи Андреевны с Танеевым по причине смерти Ванечки, Толстого вскоре перестает устраивать. В его голову без конца лезут мысли о причинах подобного отношения, подобные мыслям Позднышева:
«В ней сделалась какая-то вызывающая красота, беспокоящая людей. Она была во всей силе пятидесятилетней (в тексте тридцатилетней) не рожающей, раскормленной и раздраженной женщины. Вид ее наводил беспокойство. Когда она проходила между мужчинами, она притягивала к себе взгляды. Она была как застоявшаяся, раскормленная запряженная лошадь, с которой сняли узду. Узды не было никакой, как нет никакой у 99% наших женщин. И я чувствовал это, и мне было страшно. (цитата )
Так начался период их совместной жизни, когда ревность Льва Николаевича, стала отражаться на его душевном состоянии, как неизлечимая болезнь.
20 мая 1896 года в Ясную Поляну на лето (до 2 августа) переехал С.И.Танеев, но уже 28 мая 1896 года Толстого раздражает его присутствие. В дневнике Толстого отмечено, что был «Танеев, который противен мне своей самодовольной, нравственной, и смешно сказать, эстетической (настоящей, не внешней) тупостью и его положением первого лица у нас в доме. Это экзамен мне. Стараюсь не провалиться».
Между тем Толстой даёт Танееву читать свою рукопись об искусстве, ждёт от него возражений, и 5 июня, вместе с ним, обсуждает, отмеченные композитором, «неясные места».
15 июня Танеев написал своей родственнице А.И.Масловой: «Два дня назад мы (с Гольденвейзером) в присутствии многочисленного общества играли у меня на двух фортепиано «Силуэты» Антона Степановича (Аренского), которые имели очень большой успех и примерили Л.Н. с новой музыкой…».
Особое «положение» Танеева, – создавалось, прежде всего, Софьей Андреевной, увлечённой и музыкой и музыкантом (не подозревавшим о вызываемых им чувствах); в Ясной Поляне он жил не один, а с нянюшкой Пелагеей Васильевной и юным учеником Ю.Н.Померанцевым (Л.Д.Опульская «Материалы к биографии Л.Н.Толстого с 1892 по 1899 год», М., 1998, стр.208).
С. Танеев, слова А. Фета «Как нежишь ты, серебряная ночь»
В конце концов, вдоволь наглядевшись на музыканта и на особое к нему расположение жены, обуреваемый ревностью Толстой, делает в дневнике 26 июля 1896 года следующую запись:
«Утро. Всю ночь не спал. Сердце болит не переставая. Продолжаю страдать и не могу покорить себя Богу. Одно: овладел похотью, но – хуже – не овладел гордостью и возмущением, и, не переставая, болею сердцем. Одно утешает… я не один, но с богом, и потому, как ни больно, чувствую, что что-то совершается. Помоги, отец».
Лев Николаевич имел все-таки возможность увидеть жену при смерти и на яву. В августе 1906 года у Софьи Андреевны начались сильные боли внизу живота. Врач из Тулы и личный врач Толстого Душан Маковицкий, определи, что у нее опухоль матки. Тяжелая болезнь закончилась сложной операцией, которую делал профессор Снегирев. Профессор удалил громадную кисту, и все закончилось благополучно. Но как себя вел тогда Толстой. Он словно был разочарован этим благополучным исходом, видимо из-за того, что не сбылось его предсказание.
Музыкальные вечера продолжаются, продолжаются выезды на Танаевские концерты.
Ночью 19 мая 1897 года, нервы у Толстого не выдерживают, и он пишет жене письмо, что уезжает в Пирогово, чтобы дать ей возможность, в его отсутствие, обдумать пять предлагаемых им выходов из создавшегося положения. Тем самым он предполагал исключить, если бы остался, как взаимное раздражение, так и ложное примирение: