Крин сельный что такое

«Паисий премудрый, старчества духовного в стране нашей возродитель»

«Крины сельные или цветы прекрасные, собранные вкратце от Божественного Писания» – так красиво, поэтично называется самая известная из книг преподобного старца Паисия Величковского (1722–1794). В ней, записанной учеником подвижника иноком-краснописцем Платоном, помещены 45 составленных старцем аскетических слов в святоотеческом подвижническом духе.

Уроженец Полтавы, выходец из священнической семьи преподобный Паисий учился в Киеве, работал в типографии Киево-Печерской лавры, с 17 лет подвизался в обителях Молдавии и Валахии, Буковины; и семь лет, с 25-летнего возраста, провел на Святой Горе Афон, где основал Свято-Ильинский скит. Завершил свой земной путь архимандрит в Нямецком монастыре (расположен к северо-западу от румынского г. Тыргу-Нямц), в коем подвижник возглавил полтыщи человек братии и поставил работу по переводу творений святых отцов с греческого языка. День памяти святого –15/28 ноября.

Одной из грандиозных заслуг преп. Паисия перед русским православием является возрождение на Руси школы старчества, которая на протяжении всего XIX в. и позднее воистину «приносила свои благодатные плоды на ниве спасения чад церковных в Глинской и Оптиной пустынях и других монастырях Русской Церкви».

Многочисленные ученики Паисия перенесли его писания и дух его устава вместе с учреждением монашеского старчества в Россию и тем весьма способствовали оживлению и возрождению русского монашества. Более известные из этих учеников были сами настоятелями разных монастырей или подвизались в них влиятельными иноками. Также у преп. Паисия было в России много учеников по переписке.

И батюшка Серафим Саровский, и старцы Оптинские, и многие другие подвижники, имевшие учительствующим истоком преп. Паисия Величковского, оформили, по сути, новый тип христианской цивилизации, подали пример возможного спасительного пути. Главной чертой русского старчества, ставшего результатом совершенствования и развития пятнадцати столетий (!) здешней иноческо-аскетической духовной традиции, явился непостижимый синтез, казалось бы, несоединимого: уединенного подвижничества и самоотреченного общения с миром.

Старчество – это особое благодатное дарование. Старец призывается на служе­ние самим Богом, проходит святоотеческим путем тяжелый подвиг, достигает бесстрас­тия, чистоты сердечной, проникается изо­бильно Божественным светом благодати Свя­того Духа, преисполняется любовью. Он получает особый дар руководства – направлять души ко спасению и враче­вать их от страстей. От носителя этого дара требуется мудрое и любвеобильное попе­чение о вверившихся ему душах и особый та­лант, который св. апостол Павел называет даром рассуждения.

Когда-то в старце Амвросии Оптинском, ровеснике Бородинской битвы, то есть появившемся на свет через 18 лет после преставления преп. Паисия, очевидца поразила «непостижимая бездна любви». В ней-то – всё дело.

Оптинское старчество полностью утвердилось к 1840-м годам, и именно в Оптиной Введенской пустыни дух «старца древневосточного типа» Паисия проявился с особенной полнотой.

Старчество как особый духовный союз, по определению преп. Амвросия, состоит в искреннем духовном отношении и послушании духовных детей своему духовно­му отцу или старцу. Послушание старцу, отсечение своей во­ли – это не стеснение свободы, а стеснение произвола падшего человеческого разума, не понимающего воли Божией. Нравственная христианская свобода заключается не в своеволии, а в са­моограничении. Имея особый дар сострадательной, жерт­венной любви, старцы чужие горести и па­дения воспринимают как свои собственные.

Старцы – это не старые люди (к примеру, о. Амвросий стал старцем в 36 лет), а мудрые люди, которые, в простоте говоря, исцеляли, наставляли, учили, как поступать. Старчество – это и честь, оказанная братией, и подвиг, связанный с необходимостью самоотдачи, служения многим. Ну не потрясающа ли крестьянская простота: преодолеть даже тысячи миль на поклон к старцу Амвросию в Оптину и тихо, затаенно стоять у его келии среди дерев, робея? О. Амвросий, вышедший из домика-келии в редкую минуту просветления болезни, однажды услыхал от мужиков такое: «Мы прослышали, что у тебя ножки болят, и принесли тебе лапоточки мяконькие». Каковы здесь сердечность и пиетет!

Придем ли, по слову старца Зосимы из романа Достоевского «Братья Карамазовы», прообразом коего, считают, был Амвросий Оптинский, «к будущему уже великолепному единению людей, когда не слуг будет искать себе человек и не в слуг пожелает обращать себе подобных людей, как ныне, а, напро­тив, изо всех сил пожелает стать сам всем слугой по Евангелию. И неужели сие мечта, чтобы под конец человек находил свои радости лишь в подвигах просвещения и милосердия, а не в радостях жестоких, как ныне, – в объядении, блуде, чванстве, хвастовстве и завистливом превышении одного над другим?»

Отцы Оптинские, ветви от корня старца Паисия, много размышляли о гордыне и несмирении и оставили нам прямые указания. Они видели в них корень своеволья человеческого, неизбежно приводящего к страданию, если не преждевременной смерти. Преп. Макарий Оптинский сказал так: «Святые отцы… при всей их святости считали себя хуже всех и под всею тварию, и нас учат сему; и явственно показали, что где только учинилось падение, тамо предварила гордость…»

Поразительно говорил «достоевский» старец Зосима о русском иноке и о возможном значении его, ровно то же мог сказать и старец Паисий: «…от сих кротких и жаждущих уединенной молитвы выйдет, может быть, еще раз спасение земли русской! Ибо воистину приготовлены в тишине на день и час, и месяц и год. … Образ Христов хранят пока в уединении своем благолепно и неискаженно, в чистоте правды Божией, от древнейших отцов, Апостолов и мучеников и, когда надо будет, явят его поколебавшей­ся правде мира. Сия мысль великая. От востока звезда сия вос­сияет. … Провоз­гласил мир свободу, в последнее время особенно, и что же видим в этой свободе ихней: одно лишь рабство и самоубийство! Ибо мир говорит: “Имеешь потребности, а потому насыщай их, ибо имеешь права такие же, как и у знатнейших и богатейших людей. Не бой­ся насыщать их, но даже приумножай” – вот нынешнее учение мира. В этом и видят свободу. И что же выходит из сего права на приумножение потребностей? У богатых уединение и духовное самоубийство, а у бедных – зависть и убийство, ибо права-то дали, а средств насытить потребности еще не указали. Уверяют, что мир чем далее, тем более единится, слагается в братское общение тем, что сокращает расстояния, передает по воздуху мысли. Увы, не верьте таковому единению людей. Понимая свободу как приумно­жение и скорое утоление потребностей, искажают природу свою, ибо зарождают в себе много бессмысленных и глупых желаний, привычек и нелепейших выдумок. Живут лишь для зависти друг к другу, для плотоугодия и чванства. Иметь обеды, выезды, экипа­жи, чины и рабов-прислужников считается уже такою необходи­мостью, для которой жертвуют даже жизнью, честью и человеко­любием, чтоб утолить эту необходимость, и даже убивают себя, если не могут утолить ее. У тех, которые небогаты, то же самое видим, а у бедных неутоление потребностей и зависть пока заглу­шаются пьянством. Но вскоре вместо вина упьются и кровью. … В мире все более и более угасает мысль о служении человечеству, о братстве и целостности людей. … И достигли того, что вещей накопили больше, а радости стало меньше».

Окормлявшийся у оптинских старцев, как и Н. Гоголь, и Л. Толстой, Ф. Достоевский вложил эти пророческие слова в уста духоносному герою своего великого романа – словно прозревая нас нынешних. Вот венец той мысли: «Смиренные и кроткие постники и молчальники восстанут и пойдут на великое дело. От народа спасение Руси. Русский же монастырь искони был с народом… Народ встретит атеиста и поборет его, и станет единая православная Русь. Берегите же народ и оберегайте сердце его. В тишине воспитайте его. Вот ваш иноче­ский подвиг, ибо сей народ Богоносец».

Интересна цепочка и старческой книгоиздательской преемственности. Преп. Лев Оптинский, уроженец Орловской губ., был духовным учеником схимника Феодора, архимандрита Софрониевой пустыни Курской епархии, воспитанного Паисием. А старец Макарий Оптинский, из орловских же дворян, был духовным чадом подвизавшегося во Флорищевой и Площанской пустынях схимонаха Афанасия (Захарова), также ученика и постриженника преп. Паисия Величковского.

Макарий со Львом сблизились еще в Площанской пустыни. Именно в годы старчества отца Макария пробудился интерес к Оптиной у русской интеллигенции.

На руках у преп. Антония Оптинского и его родного брата преп. Моисея Оптинского, уроженцев Ярославщины, в 1819 г. в рославльских лесах скончался подвижник Феофан (Талунин), посещавший пустынников ради духовного общения, также ученик преп. Паисия, дело которого продолжал в Оптиной, где жил с 1800 г.

Всё удивительно едино и взаимосвязано в русском старческом духовном окормлении: супруги Киреевские, Иван и Наталия Петровна, в юности бывшая духовной дочерью преп. Серафима Саровского, стали духовными чадами старца Макария и его помощниками в книгоиздательских трудах. Это они и передали профессору Московского университета С.П. Шевыреву текст, который в 1847 г. был издан под заглавием «Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского».

Старцы Моисей и Макарий при поступлении в Оптину привезли списки творений свв. отцов в переводах Паисия и его учеников, а также исправленные преподобным Паисием списки прежних славянских переводов святоотеческих книг. На издание этих трудов было получено благословение святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского, того самого, что возразил в стихах на знаменитое пушкинское «Дар напрасный, дар случайный»; как помним, Пушкин с благоговением и смирением принял вразумление.

Помогали о. Макарию в издании трудов преп. Паисия также отцы Амвросий (Гренков), Ювеналий (Половцев), Леонид (Кавелин). Большую помощь в качестве знатока греческого и латинского языков оказал известный ученый магистр греческой словесности К.К. Зедергольм (впоследствии – иеромонах Климент), главный письмоводитель о. Амвросия. Сын немецкого пастора, он принял Православие, постригся в монашество, был рукоположен и поселился в Оптиной. Среди других лиц, оказавших ценные услуги в этом деле, был также цензор и профессор Московской духовной академии протоиерей Ф.А. Голубинский.

И сегодня в Оптиной существует мощный издательский отдел, возглавляет который 45-летний выпускник МИФИ иеромонах Мефодий. Книги тут выпускаются – на загляденье. Красивые и нужные, как насущный хлеб.

Тропарь преподобному Паисию Величковскому, глас вторый, речет: «Странен быв на земли, Небеснаго Отечества достигл еси преподобне отче Паисие, добротолюбия подвижниче, верных научил ум к Богу возводити и сердцем к Нему взывати: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!»

Мощам старца Паисия можно поклониться в его последней обители – в Нямецком монастыре во имя Вознесения Господня.

Если прежде считалось, что в 1910 г. были обретены лишь частицы мощей преподобного, а сами мощи оставались под спудом, то, по информации А. Власюка, главного редактора издательства «Наследие Православного Востока», совсем недавно в Нямецком монастыре во имя Вознесения Господня мощи были обретены и 15 ноября с.г. в первый раз выставлены для всеобщего почитания.

Источник

Крин сельный что такое

О заповедях Божиих и о святых добродетелях

В библиотеке русского Свято-Ильинского скита на Афоне имеется рукопись, писанная на полуславянском наречии (подобно наречию Четий-Миней св. Димитрия Ростовского), церковно-славянскими буквами. Об этой рукописи сохранились следующие устные сведения. В двадцатых годах прошедшего столетия молодой послушник одного из российских монастырей (крестьянин Орловской губернии) перешел в Немецкий монастырь в Молдавии, славившийся тогда высокою духовною жизнью своих иноков и аскетическими сочинениями бывшего в нем игумена – знаменитого старца Паисия Величковского, скончавшегося в нем в 1794 году. Этот послушник, принявши на новом месте жительства монашеский постриг с именем Софрония, долго пребывал в монастыре, в коем застал многих учеников великого старца Паисия, и в том числе инока краснописца Платона, переписывающего еще при жизни старца Паисия его сочинения и переводы с греческого языка. Краснописец Платон, по расположению к иноку Софронию за искусное его пение на клиросе, подарил ему переписанную собственной рукою означенную рукопись и при этом высказал, что помещенные в ней 45 аскетических слов, проникнутых строго святоотеческим подвижническим духом, составлены старцем Паисием.

В 1836 году инок Софроний, оставив Молдавский Немецкий монастырь, поступил на жительство в Свято-Ильинский скит на Афоне, основанный старцем Паисием Величковским, во время его жительства на святой горе. В этом скиту инок Софроний скончался в 1867 году, на 72 году жизни, оставив в сей обители принесенную им означенную рукопись, о которой выше объясненное он сообщил многим братиям скита.

По содержанию мыслей, проникнутых строгим святоотеческим духом, по характеру изложения, отличающегося простотою и в высшей степени убедительностию, рукопись весьма напоминает известные в печати сочинения старца Паисия, ревнителя словом и делом внутренней духовной монашеской жизни, что и служит подтверждением достоверности означенных библиографических устных сообщений о ней. Но нельзя положительно утверждать: принадлежит ли рукопись к самостоятельным произведениям отца Паисия, или к переводным, или даже к простой выписке из святоотеческих писаний, ибо всем этим он занимался, и все это можно заметить в рукописи, которую, в переводе на русском наречии, и издает Свято-Ильинский скит, для душевной пользы всех монашествующих, особенно ревнующих об уединенной аскетической жизни; а некоторые слова в ней весьма полезны и для светских лиц.

Слово 1. Краткое изложение мыслей, располагающих к покаянию

Источник

Об автографах Диомида Серкова и сборнике «Крины сельные»

История изучения деятельности книжника Диомида Серкова и составленного им сборника «Крины сельные» весьма невелика. Она была изложена в статье Д. М. Буланина и А. А. Турилова, 1 охарактеризовавших состав и структуру сборника, назвавших 7 его списков и указавших в качестве источника большин­ства его текстов «Цветник священноинока Дорофея». Последнее положение было оспорено в статье автора данной работы. 2 Изучение «Кринов сельных» не изолированно, а в контексте истории сборников XVII в. позволило установить, что он восходит не к «Цветнику священноинока Дорофея», а к сборнику, ко­торый, скорее всего, назывался Старчество, 3 был создан на основе Цветника и в свою очередь послужил общим источником для Старчества келаря Кирилло-Белозерского монастыря Матфея Никифорова и «Кринов сельных». Количест­во же списков интересующего нас сборника в этой статье было значительно уве­личено. 4

«Крины сельные» – сборник авторский, и в обеих статьях так или иначе затрагивался вопрос об автографах его создателя Диомида Серкова. И тем не менее вопрос этот до сих пор остается не до конца проясненным. Д. М. Буланин и А. А. Турилов назвали список РНБ, собр. СПбДА, № 196 автографом Диомида Серкова на основе тождества его почерка с почерком рукописи РНБ, F.I.187 и привели писцовую запись из этой рукописи: «В нынешнем 205-м году априлия в 24 день спреписася 16 книга „Венец веры“ люботрудием многогрешнаго Д.Я.С.С. во святую пользу чтущим. Аминь» (РНБ, F.I.187, л. 269). Некоторую неопределенность этому утверждению Д. М. Буланина и А. А. Турилова придало следующее за ним замечание, сделанное со ссылкой на описавших эту рукопись К. Калайдовича и П. Строева: 5 «Ученые авторы описания рукопи­си, вероятно, располагавшие дополнительными сведениями, расшифровали (имя составителя. – С.С.) как „Диомид Яковлев сын Серков“». 6 Ученые авторы действительно этими сведениями располагали, и почерпнули они их из той же са­мой рукописи, в которой на л. 270 об. сделана еще одна писцовая запись: «В нынешнем же в 205-м году спреписася сия книга 16 многогрешным Диомидом Яковлевым сыном Серковым во святую пользу». Таким образом ини­циалы расшифровали не ученые авторы, а сам переписчик книги. Рукопись РНБ, F.I.187 – сборник, содержащий «Венец веры кафолической» Симеона Полоцко­го и «Книгу кратких вопросов и ответов катехизических» того же автора. Дио­мид Серков переписал оба эти сочинения, и одну приписку сделал в конце перво­го, а другую – в начале второго. 7 Таким образом, никаких сомнений в имени переписчика этой рукописи оставаться не должно.

Рукопись РНБ, собр. СПбДА, № 196 и вводимая нами в научный оборот рукопись РНБ, собр. ОЛДП, О.213 8 переписаны тем же писцом, об этом свидетельствует не только идентичность их почерков почерку рукописи РНБ, F.I.187, но и имя, содержащееся в заглавии сборника: «Книга, глаголемая Крины сельныя, или Цветы прекрасныя, собрася от божественнаго Писания спасения ради душевнаго и спреписася (СПбДА, № 196 – преписася) трудолюбием многогрешнаго Диомида Яковлева сына [Серкова]» (ОЛДП, 0.213, л. 9). Фамилия, взятая нами в квадратные скобки, зашифрована в виде монограммы в правом нижнем углу гравированной рамки (см. рис. 1 и 2). Писцы, работавшие в даль­нейшем над копированием сборника «Крины сельные», монограмму, как пра­вило, расшифровать не могли и в своих списках, за исключением единственного случая, не воспроизводили, так что она присутствует только в автографах Дио­мида Серкова и в списке Архива СПбИИ РАН, колл. 238 (колл. Н.П. Лихачева), oп. 1, № 209. 9 Исследователи, обращавшиеся к указанному

Рис. 1. Автограф Диомида Серкова (РНБ, собр. СПбДА, № 196, л. 9)

Рис. 2. Автограф Диомида Серкова (РНБ, собр. ОЛДП, 0.213, л. 9)

списку Духовной Академии, монограмму либо не прочитывали, либо расшифровывали ее не­верно. 10

Эти два автографа «Кринов сельных» были написаны приблизительно в одно и то же время. Об этом можно судить по бумаге, использованной в этих сборни­ках. 1, 2). Большая часть той и другой книги написана на бумаге с филигранью двух типов, названной в альбоме Т. В. Диановой и JI. М. Костюхиной «Фили­грани XVII века» «человеческая фигура». 11 В действительности это Богоматерь с младенцем (в рост), над которой два ангела держат корону. Изображение за­ключено в лучистый овал. Наиболее близкий вариант см. 1) Лауцявичус, №2493 (1682,1683 гг.), №2494 (1685, 1685, 1687,1690 гг.); 2) Дианова, Костюхина, II, № 1247 (1688 г.). 3) В обоих сборниках встречается также бумага с филигранью, на которой изображены женщина с цветком и мужчина с кубком. Аналога нашему водяному знаку найти не удалось. В альбоме Э. Лауцявичюса 72 подобных знака (№ 1 – 72), самый ранний 1647 г., самый поздний 1781 г. У Диановой, Костюхиной, II – 20 изображений (№ 1251–1270), самое раннее датируется 1670 г., самое позднее – 1697 г. Пожалуй, ближе других на­шему знаку вариант: Дианова, Костюхина, II, № 1265 (1697 г.). 4) В обоих автографах встречается бумага с филигранью Seven provinces нескольких типов. 12 5) Многократно в рукописи СПбДА, № 196 фигурирует водяной знак – шут, на воротнике которого семь бубенцов, листок такой бумаги (л. 10) есть и в рукописи ОЛДП, О.213. 6) Также несколько раз встречается в сборнике СПбДА, № 196 герб (поперек поля – стрела, по обеим сторонам которой по цветку с шестью лепестками). Наиболее близкий, но далеко не идентичный вариант см.: Дианова, Костюхина, II, № 282 (1696, 1697 – 1698 гг.). Еди­ножды (на л. 17) этот знак встречается и в рукописи ОЛДП, О.213. 13

Наличие одинаковой бумаги в двух данных рукописях – для нас факт показательный. Получается, что сам создатель сборника тут же его и копирует. Причем вполне вероятно, что эти два автографа «Кринов сельных» не единственные. Эти два списка не идентичны. Основной состав их, восходящий к сборнику «Старчество», совпадает. Разница между ними заключается в ав­торской части сборника, принадлежащей в полной мере самому Диомиду Серкову. В рукописи Духовной Академии, в отличие от рукописи ОЛДП, от­сутствуют последние части сборника – «Увещание» и «Окончание». Таким образом, на настоящий момент список РНБ, ОЛДП, О.213 – единственный полный автограф Диомида Серкова. Главка под названием «Окончание» (см. Приложение 1) представляет собой текст, написанный неравносложным стихом, в основе которого лежит акростих «ДИОМИД ЯКОВЛЕВ СН СЕРКОВ ЯМИ» (СН – не что иное, как подтитловое написание слова «сын»). Буквы, составляющие акростих, выделены киноварью. На первый взгляд, если отвлечься от формы этого произведения, это сугубо трафаретный, типичный текст послесловия, состоящий из этикетных формул. Однако интересно, какие формулы выбирает автор из общей их массы. Для Диомида Серкова ключевы­ми оказываются понятия учения («О написанных бо ужиков и ближних научите. ») и пользы («. предадеся на прочитание в ползу всем»), причем по­следняя идея характерна для всех его приписок рукописи РНБ, F.I.187.

В дальнейшем переписчики, копировавшие сборник «Крины сельные», акростих уже не воспринимали. Так, хотя в рукописи РНБ, Q.1.1151 текст «Окончания» полный, разбивка на стихи соблюдена, однако киноварью выде­лены начальные буквы лишь каждого второго стиха. В полном тексте «Окончания» рукописи ИРЛИ, Древлехранилище им. В.И. Малышева, Латгальское собр., № 451 разбивка на стихи не сохранена и акростих не выделен. В рукописи же СПбДА, AII195 текст не только искажен и сокращен, разбивка на стихи не сохранена и структура стиха разрушена, буквы киноварью выделе­ны весьма произвольно. 14

Итак, список РНБ, ОЛДП, О.213 не только единственно полный автограф, но и единственно полный список «Кринов сельных», в котором не только присутствуют все части и все главы сборника, не только выдержана структура заключительного стихотворного текста, но и выделен акростих. Однако в этом стихотворении уже в автографе читается один ошибочный фрагмент: «Книга сия написася седмь тысящь года перваго. ». Конечно, в данном случае должен быть не 7001, т. е. 1492 (учитывая сентябрьский год), а 7201 (1692) г. Была ли эта ошибка изначальной, или существуют (существовали) другие автографы с правильным чтением, сейчас сказать невозможно, списки Q.I.1151 и Латг., № 451 эту ошибку копируют. 15

Вернемся к тому, что весьма примечательно существование нескольких автографов, идентично оформленных. Д. М. Буланин и А. А. Турилов писали: «Тот факт, что в настоящее время известно не менее пяти списков книги с вклеен­ными гравюрами указывает на едва ли не серийное ее производство». 16 Сейчас известно 8 списков, оформленных подобным образом, 17 причем в это число попадают оба автографа Диомида Серкова. Таким образом, на поток производство этого сборника было поставлено уже самим его составителем, т. е. сборник составлялся не для личных нужд, а для тиражирования и распростране­ния среди широкого читателя. На первый взгляд, это утверждение входит в противоречие с тем, что говорится в «Предисловии к любезному читателю книги сея»: «Благодатию и помощию Божиею написахом убо сию малейшую книжи­цу „Крины селныя, или Цветы прекрасныя», собрав вкратце от божественнаго Писания на воспоминание себе, да предлагаю пред собою на всяк день. » (выде­лено мною. – С.С.). Этот пассаж не принадлежит Диомиду Серкову, а полно­стью позаимствован из своего источника. Чтобы показать, чем принципиально отличается сборник Диомида Серкова от Старчества, к которому он восходит, сопоставим предисловие к «Кринам сельным» с его источником.

Составитель «Кринов сельных» изначально предполагал наличие «любезно­го читателя». Он не просто предлагает читать этот сборник «во славу и честь Божию», он приглашает в путешествие по «прекрасному вертограду» (ср. «вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого). Книга – прекрасный сад, чтение – духовное наслаждение, – идеи, в полной мере свойственные русско­му барокко, так же как и идеи просвещения и пользы, с которыми мы столкну­лись в «Окончании». Не случайно Диомид Серков переписывает сочинения Си­меона Полоцкого, его взгляды, вероятно, очень близки воззрениям Симеона. И хотя «биографическими сведениями о составителе сборника мы не распола­гаем», 19 мы можем охарактеризовать его как человека барочной культуры.

Но не только принадлежность к барочной культуре отличает сборник «Крины сельные» от Старчества, есть и еще несколько весьма существенных от­личий. Старчество, при всем многообразии его типов, – это сборник монаше­ский. Иногда это даже подчеркивается в его названии: «Книга, глаголемая Старчество, зело полезно, како достоит в своей совести иноку быти». 20 В со­ставе же «Кринов сельных» нет ни одной статьи, которая бы предназначалась исключительно для монаха. «Крины сельные» – это сборник для христианина. Так понимали это и последующие переписчики. Два списка «Кринов сель­ных» – РНБ, собр. Титова, № 1089, первой четверти XVIII в. 21 и РНБ, собр. Михайловского, О.46, кон. XVII – нач. XVIII в. 22 – после «Увещания» вместо «Окончания» содержат «Моление трудника и написателя книги сея» (см. При­ложение 2). У нас нет основания атрибутировать этот текст Диомиду Серкову. Скорее, он принадлежит переписчику-редактору, который стремился сгладить ярко выраженный авторский характер сборника. Он убрал имя из заголовка, написав: «. исправися трудолюбием некоего благочестивейшаго мужа» (РНБ, собр. Титова, № 1089, л. 7; РНБ, собр. Михайловского, 0.46, л. 6), и поместил вместо «Окончания» с именем Диомида Серкова в акростихе «Моление» в духе традиционных послесловий безымянных средневековых авторов. Этот редак­тор прекрасно понимал, кто адресат этого сборника, – «богособранная чета православия, отец и братии освященных, и причет, и препростых, и всех во благочестии преспевающих и в божественных Писания догматах прилежа­щих», т. е. самый широкий круг читателей, как монахов, так и мирян.

В силу этой широкой направленности «Крины сельные» утрачивают тот личностный оттенок, который имело Старчество. Очень часто Старчество – это сборник, составляемый монахом для собственных нужд (см., например, Старчество Матфея Никифорова), для нужд определенной группы монахов (например, для «новоначальных иноков»), для определенного монастыря (см., например, «Старчество перевод Кириллова монастыря»). 23 Не имея конкретно­го адресата и являясь вполне барочным сборником, предназначенным для ду­ховного просвещения широкого читателя, «Крины сельные» тем не менее сохраняют отпечаток одной личности, личности его составителя. В Приложе­нии 1 мы публикуем, пожалуй, наиболее характерный текст Диомида Серкова – «Окончание» по его автографу в рукописи РНБ, собр. ОЛДП, О.213, для срав­нения предлагаем редакторское, как мы полагаем, послесловие из рукописи РНБ, собр. Титова, № 1089.

Приложение 1

Дне(сь) крины и прекрасныя цветы, о любимицы, собирайте

И всеблагое о Господе Бозе житие составляйте.

О написанных бо ужиков и ближних научите,

Молю же и вас делы сия сотворите,

Иже бо сих ради сподобитеся вечных благ улучи(ти),

Да и в немерцающем свете со ангелы выну жити.

Источник