Кто такая сестра милосердия и для чего она нужна
«Хотела к тем, кому хуже, чем мне»: зачем женщины идут в сестры милосердия
— Ой, нет. Публичность — это не для меня, я от всего этого далека, — говорит мне одна из сестер и скрывается в палате.
Оказывается, не так-то просто поговорить с сестрой милосердия, хотя в 12-м неврологическом отделении Первой городской больницы имени Пирогова они так и снуют туда-сюда — их легко узнать по платкам и длинным юбкам. Начинаю искать место для «засады». Но, похоже, моя первая не состоявшаяся собеседница уже предупредила коллег: завидев меня, они кидаются врассыпную.
Наконец одна все же соглашается пообщаться с журналистом, и мы уединяемся в сестринской — от обычной комнаты для медперсонала ее отличает лишь несколько полок с иконами. Елена Малаховская — «ветеран»: вот уже десять лет она совмещает работу медсестры и сестры милосердия.
«Чем старше, тем проще»
«Раньше я работала нейропсихологом. Но не чувствовала удовлетворения. Состоятельные родители приводили ко мне своих детей и тем самым устранялись от решения проблем, перекладывая их на меня. А мне хотелось помогать страждущим», — вспоминает Елена.
Как-то раз шла мимо церковной ограды и увидела объявление о наборе на церковные патронажные курсы. «У меня тогда был порыв. Я записалась на курсы, начала воцерковляться, потом окончила сестринское училище. Теперь совмещаю медицину и уход за больными», — рассказывает она.
С тех пор несколько дней в неделю Елена не только выполняет предписания врачей — ставит капельницы, водит больных на обследование, но и заботится о самых тяжелых пациентах отделения. Без малейшей брезгливости, как и другие сестры милосердия, тщательно моет лежачих, стрижет им волосы и ногти, бреет и кормит.
«Не знаю, для всех ли это приемлемо, но нас учат, подходя к тяжелому больному, представлять, что это наши бабушка или дедушка, кто-то из ближайших родственников. Это помогает проникнуться состраданием. Теперь передо мной не просто абстрактный больной человек», — делится она.
И так по 12 часов в день — с восьми до восьми. За 157 рублей в час. В месяц выходит около 20-25 тысяч. Женщина считает, что ей легче, чем молодым сестрам: дети выросли, можно больше не думать о том, как прокормить семью. Кроме того, больше нет присущей молодым потребности купить новые сапоги, сережки, сумочку. А еще у нее есть дополнительный оклад, так как Елена — штатная медсестра.
Не медсестры, не санитарки
«Страшно себе представить, как работало бы отделение без сестер милосердия. В больницах, где их нет, на 50 лежачих больных приходятся лишь две санитарки. При таком потоке весь уход — смена белья и памперсов два раза в день, как положено. Какие там протирания, умывания, стрижки и обработка пролежней! Конечно, сестры милосердия нам очень помогают», — делится заведующая отделением Екатерина Юцкова.
По ее словам, из всех сестер милосердия только четыре в штате больницы, так как у них есть медицинское образование. А было время, когда больница всем им платила зарплату. Потом спонсор. А теперь они на попечении Русской Православной Церкви.
«Пока все менялось, было время, когда женщины трудились, не получая вообще никакой зарплаты. И несмотря на это, ни разу не прерывали свой труд, работали даже безвозмездно», — отмечает Екатерина Валерьевна.
По сравнению со многими другими больницами, редкое «благоденствие». Ведь нередко из-за нехватки медсестер и санитарок одним из условий госпитализации тяжелого больного становится наличие «ухаживающего»: того, кто будет сидеть у его койки, ухаживать за ним, поворачивать, обрабатывать пролежни, кормить. При этом зачастую устроиться в больницу сестрой очень трудно: если свободные ставки есть, они разбираются теми, кто уже там работает — зарплаты маленькие, всем нужен дополнительный приработок. От перегрузок, естественно, страдает качество работы, а за плохую работу никто не хочет платить больше — такой вот порочный круг.
Чаще всего в больницу приходят совсем молодые девочки — 17-18 лет, рассказывает Екатерина Юцкова. А ухаживают они за самыми тяжелыми.
«Удивительно, как они спокойно и с улыбкой обрабатывают пролежни — гнойные, плохо пахнущие. Когда они этим занимаются, у них нет в глазах ни чувства брезгливости, ни отвращения. А ведь это колоссальный труд и неприятное занятие для молодой девушки», — удивляется заведующая.
По ее словам, если санитарки просто выполняют свою работу, то сестры милосердия делают все с душой, более ответственны и не боятся самых сложных больных. Однако, хотя они и называются сестрами, как таковую сестринскую работу не выполняют: не делают инъекций, не ставят капельницы, не водят пациентов на исследования — без медицинского образования они просто не имеют на это права. Их дело — только ухаживать за больными.
Обычные санитарки в отделении тоже есть. Но они ухаживают за самыми тяжелыми только вечером и ночью, когда нет сестер милосердия. А по выходным в больницу из храма, расположенного на ее территории, приходят добровольцы — люди самых разных профессий, которые тоже хотят облегчить жизнь пациентов.
Врачевание верой
К больным часто приходит священник. Впрочем, как поясняет Елена Малаховская, приходит он только когда его позовут. Сначала по палатам проходит «требная» сестра (помогающая священнику в совершении треб — особых священнодействий и молитв, совершаемых по просьбам конкретных людей. — Прим. ред.), общается с пациентами, спрашивает.
Если кто-то заинтересовался, приглашают батюшку. Некоторые больные принимают крещение, не выходя из палаты, для них даже упростили обряд. Вот и совсем недавно в больнице крестилась одна пожилая женщина.
Как на это реагирует администрация больницы? Здесь, в Первой городской, нормально. В других — по-разному. Священники, служащие в больничных храмах, говорят: все зависит от мировоззрения главврача: если он атеист и принципиально не приемлет православия, церковные общины, даже давно служившие в этих стенах, могут быть выдворены в считанные часы под разными предлогами. Если же главврач очень верующий (другая крайность), он, наоборот, старается сделать больницу «как можно более православной», вызывая раздражение и протест у части персонала и пациентов. Но есть главврачи, для которых важна именно польза, которую дает больнице приход церковных людей. Для них важно лишь не мешает ли это персоналу, не возникают ли конфликтные ситуации.
Помогать тем, кому хуже
Кого только нет среди сестер милосердия — бывшие медработники, звукооператоры, журналисты. Еще одна женщина, с которой мне удалось поговорить, — Светлана — в прошлом реанимационная медсестра. Но вот уже 14 лет трудится в Первой городской больнице сестрой милосердия.
«Я не всю жизнь была верующей, воцерковилась уже в сознательном возрасте. Как-то по радио «Радонеж» услышала, что в Церкви приглашают на работу сестер с опытом работы. У меня тогда была сложная ситуация в жизни. Мне хотелось прийти туда, где есть люди, которым гораздо тяжелее, чем мне», — вспоминает Светлана.
При этом ни она, ни Елена не знают, смогли бы они работать не со взрослыми и пожилыми людьми, а, например, с детьми-инвалидами.
«За детьми тяжелее ухаживать, чем за стариками. Старикам мы облегчаем существование, а дети — у них ведь еще жизнь впереди. С детьми не все наши сестры могут работать, только самые стойкие», — поясняет Елена.
А Светлана говорит, что целый год проработала с детьми, но в итоге поняла, что со взрослыми ей гораздо проще.
Удивительно, но, несмотря на многолетнюю работу в больнице, в обеих женщинах нет и следа обычного профессионального защитного цинизма медиков. «Мне кажется, нам помогает не выгорать православная среда. Участие в жизни храма, в литургии — все это придает нам сил, мы заряжаемся. А на исповеди — очищаемся. Поэтому мы и не раздражаемся, владеем собой, держим внутреннее равновесие», — считает Елена Малаховская.
«Если сестра служит больному самоотверженно – это подвиг»
Беседа с Аленой Давыдовой, руководителем патронажной службы «Милосердие»
В службе помощи «Милосердие» продолжается набор на уникальные курсы по уходу за тяжелобольными людьми. Какие люди и зачем избирают для себя такой путь служения ближнему, рассказывает сестра милосердия и руководитель патронажной службы «Милосердие» Алена Давыдова.
– Какими путями обычно приходят люди к пониманию, что хотят послужить тяжелобольным людям? Как приходят к вам, в патронажную службу?
– Обычно в патронажную службу приходят, желая чего-то большего, не находя удовлетворения и радости в другой работе. Наверное, основная цель – желание послужить людям, стремление заботиться и дарить тепло другим.
Бывает, что такое желание приходит внезапно: после прочтения книги, знакомства с примером ближних или подвигом святых. Иногда родственники подопечных, видя труд сестер по уходу, проявляют желание учиться ухаживать не только за своими близкими, но и за другими нуждающимися.
А многие женщины становятся сестрами не сразу, а вырастив своих детей; для них приход на работу в патронажную службу – взвешенное и продуманное решение. Вот, например, у нас есть сестра Ольга Николаевна. Она в одиночку воспитала сына – теперь он студент медицинского института. Ей 50 лет, и она давно хотела помогать больным, но работала программистом. Когда сын вырос, она наконец смогла реализовать давнюю мечту: в прошлом году пришла к нам на патронажные курсы. Так что уже больше года она работает сестрой по уходу, умудряясь при этом совмещать это с прежней работой программистом.
– А как вы сама стали сестрой милосердия?
– В службу «Милосердие» я пришла добровольцем и хотела сначала помогать детям, но после поняла, что взрослые не меньше детей нуждаются в помощи. Страдающий взрослый человек реже вызывает жалость и сочувствие, готовых помогать взрослым обычно меньше. Если по болезни или иным причинам я длительное время не могу ухаживать за больными, мне начинает казаться, что душа черствеет, лишается радости и утешения.
– Уход за тяжелобольным человеком – это подвиг?
– Подвиг – борьба с собой, своими привычками, недостатками, отказ от себя ради ближнего. Уход может быть подвигом, если сестра служит больному самоотверженно, переживает о его нуждах, терпит недовольство и раздражение, понимая, что оно может быть проявлением болезни или даже последствием неправильных действий самой сестры. Но помогая больным, нельзя думать, что делаешь что-то возвышенное и этим отличаешься от ближних. У нас есть одна пожилая подопечная, которая вообще не терпит возражений, раздражается и кричит, когда что-то идет не по ее желанию: например, ей может не понравиться сваренный суп, она может несколько дней подряд придумывать причины отказа от мытья головы – замечания и упреки приходится терпеть ежедневно. Но при этом каждый вечер перед расставанием с сестрой наша подопечная обязательно просит прощения.
– Что самое сложное, с чем приходится справляться патронажной сестре?
– Безусловно, сестре бывает сложно смиряться. Через общение с больными мы видим и свои недостатки. Еще тяжелее, когда не можешь помочь страдающему больному, – надо учиться полагаться на Бога и доверять Богу.
– Кажется, что патронаж – это тихая, незаметная работа. Дает ли она возможность для личностного роста, самореализации?
– В каждом деле можно стать специалистом, в каждом труде – расти и совершенствоваться. По возможности нужно стараться изучать особенности заболеваний и реабилитации, новые средства ухода и медицинские приспособления. Важно понимать, что от грамотного ухода зачастую зависит жизнь больного, а непрофессионализм сестры может привести к пагубным последствиям.
– Ваши больные выздоравливают?
– К сожалению, большинство наших подопечных – люди с неизлечимыми и прогрессирующими заболеваниями. Наша цель не исцелить, а продлить жизнь, сделав ее более полноценной, по возможности облегчить страдания.
– Сложно, наверно, искать радость в работе с неизлечимыми пациентами?
Многие наши подопечные – очень светлые люди с удивительным жизненным опытом и богатой душой – у них можно многому поучиться.
– Да, но всё же мне не раз приходилось убеждаться, что больные дают нам больше, чем мы им, а уход приносит радость. Так всегда: чем больше даришь любви, тем больше получаешь взамен. Наверно, это можно объяснить тем, что забота о ближних – естественная потребность души. Кроме того, многие наши подопечные – очень светлые люди с удивительным жизненным опытом и богатой душой – у них можно многому поучиться.
– Расскажите самую радостную историю из жизни патронажной службы.
– Больше месяца мы ухаживали в больнице за обездвиженным мужчиной с тяжелыми ранами и серьезными сосудистыми нарушениями. Родные были уверены, что дополнительной помощи по уходу не требуется, и вследствие загруженности навещали его довольно редко. В больнице мужчина угасал на глазах, сильно скучал по дому и родным. Каждый день мы приходили с тревогой, что не застанем его в живых. В конце концов всё разрешилось благополучно: мужчину забрал сын. После выписки мы продолжали поддерживать семью: приезжали на консультации, созванивались и списывались. Когда звонили последний раз после длительного перерыва, выяснили, что раны уже почти затянулись, а наш подопечный стал дедушкой.
Курсы по уходу, организованные службой «Милосердие», – это возможность не только освоить дополнительные навыки, но и трудоустроиться. Занятия ориентированы на тех, кто готов в дальнейшем работать в социальных проектах службы «Милосердие», в том числе в патронажной службе помощи на дому, Свято-Спиридоньевской богадельне для одиноких стариков, детских домах для детей-инвалидов, а также в отделениях неврологии московских больниц. С первых занятий слушатели начинают проходить практику под руководством опытных сестер в этих проектах.
Обучение будущих патронажных сестер будет проходить трижды в неделю по будням в вечернее время в течение 8 месяцев. Планируется начать занятия в ноябре по мере комплектации групп. В рамках обучения опытные преподаватели, врачи и священники будут вести занятия по таким предметам, как сестринское дело, основы анатомии и терапии, а также духовные основы милосердия. Курсы также включают цикл практических занятий «Особенности ухода за тяжелобольными». Уникальная методика ухода была разработана на основе более чем 20-летнего опыта работы сестер службы «Милосердие» с такими пациентами.
Узнать подробнее о курсах по уходу за тяжелобольными и записаться на собеседование можно по телефону справочной службы «Милосердие»: 8 (495) 972-97-02.
Алена Давыдова
Фото: диакон Андрей Радкевич
Беречь и лечить. История сестёр милосердия
Образ медсестры, юной «сестрички», которая спешит на помощь раненому солдату, рискуя собственной жизнью, встречается и на картинах, и в песнях, и в стихах, посвященных не одной войне. Кажется, эти помощницы-героини были с солдатами всегда. На самом деле институт сестер милосердия появился только в позапрошлом веке. Об истории тех, кто помогал врачам и солдатам в России и за рубежом, в нашем обзоре ко Всемирному дню медицинской сестры — 12 мая.
«Долгий век»
«Это был грустный, полный драматических событий и гениальный век. Грустный, если думать об уродливости повседневной жизни в нем; драматический, если помнить о череде потрясавших его восстаний и войн; гениальный, если иметь в виду научно-технический и даже социальный прогресс, ознаменовавший данное столетие».
Грусть, драматизм и гениальность — все это черты XIX века. Слова выдающегося французского историка Фернана Броделя прекрасно характеризуют это время — столь далекое и одновременно близкое для нас. Уже не осталось тех, кто бы помнил защитников батареи Раевского, послание Белинского к Гоголю или церемонию закладки Великого Сибирского пути. И все же «долгий век», как еще называют XIX столетие, оставил для своих «потомков» огромное наследие: парламентские республики и национальные идеи, железные дороги и телеграф, гуманитарные науки и новые формы рыночных отношений. Именно XIX век, каким бы странным и удивительным он ни казался, открыл привычные нам понятия и формы познания.
Как так случилось? Как война могла дать миру тех, кто призван сохранять и беречь жизнь людей? И как именно XIX век стал отправной точкой сестринского дела? Прежде чем ответить на эти вопросы, углубимся чуть дальше в историю.
Рождение сестринского дела
В 1581 г. в одной из деревень на юге Франции родился человек, которому было суждено стать провозвестником сестер милосердия. Винсент (Викентий) де Поль происходил из бедной крестьянской семьи. Последнее, впрочем, не помешало Винсенту пойти по пути служителя Церкви. В то время религиозные основы по-прежнему оставались связующим звеном между разными слоями общества.
Понимая, что значит жить в бедности, Винсент постоянно призывал прихожан к милосердию и помощи страждущим. Поворотным моментом в его жизни стал 1617 г. На проповеди у священника оказались две женщины, которые до этого, что называется, жили в «праздности». Восхитившись словами служителя Церкви, они решили посвятить свою жизнь помощи бедным.
Сестринское дело в России
Со временем подобные общины начали появляться и в других странах. Не была исключением и Россия. В начале XIX столетия при Воспитательных домах Москвы и Санкт-Петербурга стали создаваться Вдовьи дома. Задачи сердобольных вдов, как называли современники служительниц этих домов, были схожи с сестринским делом: вдовы отправлялись в больницы и частные дома, дабы заботиться о больных.
Вскоре стало понятно: помощь страждущим требовалась на постоянной основе. Следствием этого стало создание в 1844 г. первой общины сестер милосердия. Ее основательницей стала Александра Николаевна — младшая дочь императора Николая I. Доброта великой княгини спасла многих больных, но не уберегла ее саму. В этом же году Александра Николаевна скончалась от «чахотки», ныне известной как туберкулез. Ей было всего 19 лет.
Созданная в Петербурге община позже получила название Свято-Троицкой. В задачи сестер, как и прежде, входили дежурство в квартирах, больницах, а также прием страждущих в самой общине. Однако обычного ухода за больными, привычных знаний лечебных процедур и санитарно-гигиенических условий оказывалось недостаточно. Требовалась совершенно новая подготовка сестер милосердия. И у этой подготовки были свои предпосылки.
Наука и медицина
В XIX столетии христианское милосердие сестер стало постепенно совмещаться с достижениями науки. Последнее было бы невозможным без радикальных изменений в системе образования. Символом этих перемен стало открытие в 1810 г. Берлинского университета под руководством Вильгельма фон Гумбольдта. Отныне университет был не только «хранителем» знания. Его сотрудники и студенты стремились познавать окружающий их мир. Сам же «долгий век» прошел под лозунгами женской эмансипации. Образование постепенно становилось доступным не только мужчинам, но и женщинам.
Следствием научной экспансии стало распространение западной медицины. Новые и, что самое главное, эффективные виды лечения заменяли собой традиционные, а простой уход за больными все чаще требовал профессиональной подготовки. Медицина проникала во все сферы жизни: складывалось новое санитарное законодательство, запрещающее торговлю испорченными продуктами и следившее за чистотой воды и воздуха. Наконец, гигиена утверждалась как самостоятельная область знания, требующая к себе особого внимания.
К середине XIX в. сестринское дело во всем мире перестало быть простой формой милосердия, каковым оно было со времен Винсента де Поля. Знания и навыки сестер могли использоваться в разных случаях: от попечения за бедными до помощи раненым на полях сражений. Последнее и сыграло наиважнейшую роль в появлении нового института. Чтобы вывести сестринское дело на «новый уровень», требовалось событие мирового масштаба.
Крымская война
Таким событием и стала Крымская кампания (1853–1856). Алексис Трубецкой — французский историк, потомок русских эмигрантов — давал такое определение этому событию: «немного найдется войн в человеческой истории, которые могли бы сравниться с Крымской по неясности цели и числу нежелательных последствий». Как видно, даже историки порой вынуждены были разводить руками, говоря о сути этой войны. И все же этот конфликт стал поистине уникальным для своего времени.
Крымская война известна Синопским боем, героической обороной Севастополя и Петропавловска, а также тяжелым для России Парижским договором. Однако это событие примечательно и другими моментами. Кампания в Крыму дала миру военных фотографов и корреспондентов. Именно здесь тесные ряды солдат на поле боя оказались заменены гибкими построениями и окопами. Наконец, в этом конфликте участвовали три самые могущественные империи своего времени — Российская, Британская, Французская.
Эта война унесла жизни почти 500 тысяч человек. Половина из них оказалась на счету русской армии. Еще в самом начале участники конфликта стали осознавать, что исход войны зависел не только от совершенного вооружения и продуманных тактических действий. Важно было и то, смогут ли раненые бойцы получить быструю и качественную медицинскую помощь. Усилий одних врачей было явно недостаточно.
Флоренс Найтингейл
В западной традиции начало профессионального сестринского дела принято связывать с англичанкой Флоренс Найтингейл (1820–1910). Свое необычное имя Флоренс получила благодаря Флоренции — городу цветов, в котором и родилась во время заграничной поездки своих родителей. Флоренс происходила из семьи аристократов, получила хорошее образование — знала греческий и латынь, была введена в высший свет, включая двор королевы Виктории.
Тем удивительнее для родителей Флоренс было желание девушки посвятить свою жизнь уходу за больными. В 1851 г. она отправляется в Кайзерверт (современная Германия), где пастор Теодор Флиднер основал общину сестер милосердия. Именно здесь Флоренс предложила создать целую систему по уходу и лечению больных.
О трудах сестры вскоре стало известно английскому правительству. 15 октября 1854 г. — в самый разгар Крымской кампании — секретарь по вопросам войны Великобритании Сидни Герберт отправил Флоренс письмо. Послание было предельно ясно: английской армии не хватало ухода за ранеными. Однако сестер в распоряжении английской подданной оказалось не так много. Флоренс вынуждена была просить помощи у общины Винсента де Поля.
По прибытии в военный госпиталь, Флоренс сразу же взялась за дело: вооружила сестер метлами и швабрами, снабдила раненых бельем и посудой, наладила приготовление пищи. Смрад и грязь в госпиталях сменились чистотой и уходом за больными. Смертность уменьшилась. Флоренс, обладавшая к тому же прекрасными математическими способностями, собирала статистику ранений и смертей в бою и в госпиталях. Уже после войны эта статистика была положена в основу санитарной реформы, а сама Флоренс стала первой женщиной Британии, получившей орден «За заслуги». В 1912 г. — спустя два года после смерти Флоренс Найтингейл, ее именем была названа медаль — высшая награда для сестер милосердия во всем мире.
Бакунина и Пирогов
Свои герои были и среди русских сестер. В историю вошли имена Дарьи Михайловой (Даша Севастопольская), Марии Меркуровой, Александры Стахович, Екатерины Хитрово. Но более всего примечательна судьба другой сестры милосердия — Екатерины Бакуниной (1810–1894).
Удивительно, насколько история Екатерины Михайловны Бакуниной схожа с историей Флоренс Найтингейл. Как и английская сестра, Екатерина происходила из аристократической семьи. Ее отец состоял на должности петербургского губернатора, а мать происходила из рода Голенищевых-Кутузовых, что делало Екатерину родственницей известного русского полководца — героя войны 1812 г.
Как и Флоренс, Екатерина получила превосходное образование. Росла в атмосфере музыки, поэзии и живописи. В доме Бакуниных гостили выдающиеся русские художники — Карл Брюллов и Александр Иванов. Знакомство с творческими профессиями отразилось на будущем сестер Екатерины: старшая — Евдокия — стала художницей, а младшая — Прасковья — поэтессой.
Тем более неожиданным стало желание Бакуниной, не имевшей до того медицинского опыта, вступить в ряды Крестовоздвиженской общины. Эта община была создана в самый разгар Крымской войны — осенью 1854 г., когда необходимость сестринского дела стала свершившимся фактом. Создателем общины стала великая княгиня Елена Павловна. Вдова Михаила Павловича — младшего брата Николая I, после смерти мужа посвятила свою жизнь помощи страждущим. Руководителем общины стал выдающийся отечественный хирург — Николай Иванович Пирогов (1810–1881).
Жизнь Пирогова была полна знаменательных событий и свершений. Достаточно упомянуть лишь несколько заслуг известного врача: один из открывателей эфирного наркоза, создатель анатомического атласа, основоположник военно-полевой хирургии. Последнее стало свершившимся фактом именно в период Севастопольской обороны.
Личность Пирогова пользовалась огромным авторитетом среди защитников города. Об этом свидетельствует и любопытная история. Однажды на перевязочный пункт солдаты принесли своего товарища. Один доктор, увидев это, замахал руками: «Куда несете? Ведь видите, что он без головы». На замечание последовал ответ: «Ничего, ваше благородие, голову несут за нами; господин Пирогов как-нибудь привяжет, авось еще пригодится наш брат-солдат!».
На войну!
Николай Иванович Пирогов оказался в Крыму в ноябре 1854 г. Вскоре за своим руководителем последовали и сестры милосердия. В обществе по этому поводу царили критические настроения: насколько гуманно было посылать сестер на поле брани? Все же война — не женское дело.
Первое отделение состояло лишь из 28 сестер во главе с Александрой Стахович. А между тем в одном Севастополе число раненых приближалось уже к десяти тысячам. Небольшая община не могла выдержать столь тяжелый труд. Сил явно не хватало. Однако вскоре на помощь прибыли те, с кого и начинался сестринский труд — сердобольные вдовы Москвы и Санкт-Петербурга.
Еще в Симферополе Пирогов разделил сестер на три разряда: перевязывающих, аптекарей и хозяек. Все занимались своим делом: первые — помогали врачам; вторые — раздавали лекарства; третьи — следили за чистотой в госпиталях и содержанием больных. Разделение по профессиональному признаку быстро дало о себе знать. Сестры эффективно и четко выполняли свои обязанности.
Забота о больных приводила и к весьма комичным ситуациям. Так, один солдат оказался не доволен тем, что ему не давали никаких лекарств. На замечание сестры, что доктор ничего не прописал, раненый боец начал жаловаться Пирогову. Сестре оставалось лишь пойти на хитрость: поить солдата водой с сахаром. «Новая душа в меня вселилась» — отметил боец и начал быстро поправляться.
В Севастополе
Севастополь за свою неприступность был прозван европейской печатью «Русской Троей». Именно здесь, под градом пуль и снарядов, сестры столкнулись с самыми суровыми испытаниями. Под руководством Пирогова им удавалось быстро привыкнуть к госпитальному порядку. По воспоминаниям врача Ульрихсона, сестры «так наметались и пригляделись» к операциям, что при необходимости могли сами проводить ампутации. Женский труд использовался везде: на поле боя, в госпиталях, в Гущином доме. В последнем сестры ухаживали за теми, кому можно было помочь лишь напутственным словом. То было место для смертельно раненых.
Слова Пирогова ярко иллюстрируют один из дней жизни госпиталя: «Двери зала ежеминутно отворялись и затворялись. Вносили и выносили раненых по команде: на стол, на койку. В боковой довольно обширной комнате (операционной), на трех столах, кровь лилась при производстве операций. Матрос Пашкевич, отличавшийся искусством прижимать артерии при ампутациях, едва успевал следовать призыву врачей, переходя от одного стола к другому. Бакунина постоянно присутствовала в этой комнате, готовая следовать на призыв врачей».
Авторитет Пирогова, усердный труд врачей и сестер не всегда могли исправить ситуацию. Крымская война отличалась большим числом потерь и распространением эпидемий. В госпиталях свирепствовал тиф, поражая раненых бойцов. Как итог, многие солдаты по-прежнему предпочитали гибель на поле боя смерти в лазарете. Жертвами болезни становились и сестры милосердия.
Дни и ночи сестры присутствовали на операциях и помогали в перевязках. Однако силы защитников иссякали. После 11 месяцев обороны Севастополь пал. Вместе с бойцами город покидали сестры милосердия. Одной из последних, наблюдая за взрывом Николаевской батареи, оставляла город Екатерина Михайловна Бакунина.
Новый институт
Парижский мир стал вестником новой эпохи. Под началом Александра II Россия вступала в период реформ. За отменой крепостного права, административными и образовательными реформами последовали изменения и в военной сфере. Бои в Крыму предстали в виде поворотной точки, разделив Россию на «до» и «после».
Перемены ждали также институт сестер милосердия. Война лишь ускорила происходившие ранее процессы. Привычные XIX веку общины со временем сменялись образовательными заведениями. Традиционные обязанности сестер уступали место медицинской работе. А «образ жизни», которому следовали представители общин, превратился в профессию – профессию медицинской сестры.