Кукрыниксы и король и шут что общего
Северный флот. Единственная правдивая история легендарной группы. Вещание из Судного дня
Первая авторизованная биография рок-группы «Северный флот», которая раскроет читателям всё: чем живет группа, где ищет и находит свое вдохновение, как рождаются главные хиты, в какой атмосфере ведется рабочий процесс и что происходит в личной жизни участников. В прямой речи музыкантов, записанной за ними близким другом группы журналистом Денисом Ступниковым, только настоящие чувства и эмоции, переживания, признания и откровения о себе, коллегах, российской рок-сцене, а также о том, как группа пережила одну из главных трагедий на своем творческом и жизненном пути.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Северный флот. Единственная правдивая история легендарной группы. Вещание из Судного дня предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
«Кукрыниксы» и «Король и Шут»
Свою самую первую песню Саша Леонтьев посвятил памяти Виктора Цоя. В ней были такие вдохновенные строки:
Память о нем ты не выразишь просто словами,
Но на обшарпанных стенах ты видишь призыв —
Черною краской написано: «Витя, ты с нами»,
И краскою белою рядом: «Витя, ты жив».
При всем своем увлечении тяжелой музыкой Саша с большим пиететом относился к «Гражданской Обороне». Однажды в Питере он поднимался по лестнице на пятый этаж, так как лифт в подъезде не работал. Шел к родственникам. На втором этаже сидели три подростка и исполняли «Все идет по плану». Набравшись наглости, Саша подошел к ним и вызвался показать, как надо играть эту песню на самом деле. Один из них — хозяин шикарной 12-струнки — тут же отделился от стены и потащил его к себе домой ставить пластинки Егора Летова. Это был Стас Майоров, позже ставший звукорежиссером в группе «Кукрыниксы».
Какое-то время они музицировали в две гитары, пока к ним не присоединился двоюродный брат Леонтьева Алексей Синицкий, игравший на барабанах. Предварительно он распилил на четыре части свою хоккейную клюшку, получив в результате два комплекта барабанных палочек. Роль же ударной установки играли тазы и миски с вырезанными из жести двумя кругами, которые крепились в качестве импровизированных тарелок к принесенной с помойки оконной раме. Голь на выдумку хитра!
Чтобы укомплектовать группу всеми необходимыми для рок-команды инструментами, Леонтьеву пришлось сменить гитару на бас. Так продолжалось год, пока Майоров не познакомил друзей с работавшим во дворе у Саши на автостоянке Димой Гусевым.
Мы подходим, там стоит парень с прической каре и играет некисло. Он меня подсадил на Led Zeppelin и King Crimson. Как я сейчас понимаю, техника у него хромала, но мыслил он нестандартно, и это было круто.
Через некоторое время Синицкий поступил в колледж на «Новочеркасской». Там он договорился о репетициях группы на казенном аппарате, а взамен ребята обязались сыграть концерт на новогоднем вечере 1995 года — стандартная практика для учебных заведений, идущая еще из советских времен. К своему первому концерту участники безымянного коллектива готовились тщательно. Были разобраны три песни «Металлики» (такие непростые вещи, как «One», «Sanitarium» и «Enter Sandman») и три песни Therapy.
Зал был полон. Пришли расфуфыренные пэтэушницы в блузках, юбках и с яркой помадой. И на контрасте с ними основная масса пацанов была в «кенгурухах» Nirvana. При первых же звуках тяжеляка девок стало из зала выметать, а пацаны, наоборот, стали пробираться поближе к сцене и активно трясти головами. Дунич даже проиграл весь концерт спиной к залу — ему было дико стремно, поскольку пэтэушники его бесили. Так прошло наше первое выступление, на котором я играл на басу и пел.
Ренегат с Михаилом Горшеневым
Вскоре Дунич откололся. Он охладел к тяжелой музыке, купил себе полуакустическую гитару и пристрастился к блюзу. Под псевдонимом Денис Литош играл с ушедшей из «Колибри» Натальей Пивоваровой и группой «Хоронько-оркестр». Леонтьев же остался с Гусевым, с которым к тому времени плотно сдружился. Вместе им довелось поработать и на автостоянке, и грузчиками в порту. А когда Саша лишился работы на стоянке и не мог себе позволить съемное жилье, согруппник приютил его у себя в родительской квартире.
За 800 долларов Гусев купил яркую желто-коричневую «копейку», на которой они вместе колесили по Питеру. Во время одного из таких променадов друзья услышали по радио «Катюша» какую-то песню. «Ничего себе — их уже по радио крутят!» — неожиданно вырвалось у Димы. Оказалось, что когда-то он поигрывал на гитаре в группе «Вибратор», на одной точке с которой репетировала команда под названием «Король и Шут», песню которой друзья и услышали в видавшей виды «копейке». После этого случая Гусев и Леонтьев твердо решили создать свою группу. К тому моменту они уже расстались с барабанщиком Синицким, оказавшимся непостоянным товарищем, который то хотел играть, то не хотел. На вакантное место решили пригласить барабанившего одно время в «Короле и Шуте» Лешу Горшенева, который как раз вернулся из армии.
Историческая встреча произошла летом 1996 года на рок-фестивале на Пушкинской, 10, где «Король и Шут» играл после «Трилистника» Дюши Романова из «Аквариума».
Охренел — это не то слово, потому что это было не похоже ни на что! Тогда же я понял, что именно такую музыку и надо играть. Вся музыка, которой я отдавал предпочтение до этого, к панк-року имела опосредованное отношение. Из того, что я слушал, наиболее близко к панку оказалась Nirvana. Offspring и Green Day с популярного тогда у неформалов MTV от панк-рока были все же далеки. Музыкально это, конечно, здорово, но коммерция полнейшая. А тут я услышал и, самое главное, увидел на этом фестивале Горшка в его самые юные годы, когда он каждой клеточкой тела хотел понравиться каждому зрителю. Еще не будучи матерым и зрелым, он буквально рвал и метал. В его глазах плескалось безумие…
На том же фестивале Леонтьев и Гусев встретились и переговорили с братом Михаила Горшенева Алексеем. Это событие, по сути, является точкой отсчета биографии «Кукрыниксов». А сблизиться с «Королем и Шутом» помог случай. Так получилось, что они в одночасье лишились своей репетиционной базы в подвале на «Проспекте Просвещения». У будущих же «Кукрыниксов» появился свой директор Константин Вольский, которому Леонтьев обязан своей кличкой Ренегат. Вольский тогда имел связи в определенных кругах, которые в 90-е назывались бандитами, но мечтал переквалифицироваться в продюсеры. Начальный капитал он надеялся заработать, продав в Москве коллекцию одежды, пошитую женой-модельером.
А. Щиголев, саундчек, первый сольный концерт группы, Вологда, сентябрь 2014 г.
Вернувшись, Вольский послушал и забраковал все, что к тому времени успели наваять его подопечные. В качестве альтернативы показал рок-н-ролл собственного сочинения об омоновце. К общему знаменателю прийти так и не удалось. Тем не менее Вольский предложил несговорчивым партнерам репетиционное помещение при мастерской фортепиано в старом здании недалеко от «Московских ворот». В сырой и холодной комнате музыканты начали делать свою точку, куда вскоре подтянули «Вибратора» с «Королем и Шутом». Общими усилиями помещение удалось привести в порядок. Пока Андрей Князев с Дмитрием Гусевым красили ядовитой краской фанеры для звукоизоляции, Леонтьев с остальными долбил стены из закаменевшего кирпича столетней давности, чтобы прикрепить туда балки для уменьшения потолков. Наверное, ничего так не сплачивает, как совместный труд в экстремальном режиме.
Тогда все музыканты кучковались на репетиционных точках. В Москве это называлось «базы», у нас — «точки». Так и познакомились с Реником. Нормальный парень, веселый и большой. Это был единственный мой друг, который был выше меня на очень приличное расстояние. У нас с ним сразу сложились нормальные отношения. Мне показалось, что у него очень интересная манера игры на гитаре — риффы, которые действительно очень цепляли.
Более тесное общение складывалось уже в процессе совместного придумывания песен. Имела место и соревновательность. Если ты видишь, что человек сыграл как-то необычно, хочешь сразу сыграть так же. Если он играет рифф на большой скорости, значит, ты пробуешь сыграть столь же быстро и на барабанах. Так ты открываешь для себя что-то новое, начинаешь больше заниматься, прогрессировать.
Первую встречу с Сашей Ренегатом я уже даже не вспомню. Поскольку он был другом группы, то и появился как-то совершенно для меня естественно. Когда я пришел в «Король и Шут», разумеется, я начал знакомиться со множеством людей, которые для парней были своими, родными, друзьями. Но с Ренегатом мы общались плотнее, потому что в «Король и Шут» его периодически приглашали как второго гитариста. А концертная площадка, выступление и поезд обратно — это такое общение, которое ускоряет узнавание друг друга.
Саша всегда производил на меня положительное впечатление. Мне нравилось его чувство юмора. Потому что у членов коллектива с этим было абсолютно по-разному, а к нему я присматривался и анализировал. Когда его позвали в основной состав «Короля и Шута», я очень радовался. Одно дело, когда человек появляется, чтобы помочь, и уходит. Другое — когда постоянно варится вместе с нами, и из всего этого что-то вырастает. На музыку «Короля и Шута» он повлиял очень серьезно.
Мы обклеивали точку гипсокартоном, пилили, строгали, пили, конечно же. Там же Ренегат репетировал с «Кукрыниксами», мы познакомились и стали хорошо общаться. Горшок к нему тоже присмотрелся и начал потихоньку подтягивать к совместному музицированию. Потому что на нашем уровне Реник пилил очень убедительно. Горшку, конечно, это не могло не нравиться. Я же первое время не был от этого в восторге. Когда подтягивают другого гитариста, всегда есть вариант, что скажут: «Яков, ты знаешь, этот поинтереснее, давай, спасибо, пока». Естественно, такая мысль у меня была.
П. Сажинов, фестиваль «Остров», Архангельск, июль 2014 г.
Реник появился в тот момент, когда Горшок первый раз выставил из группы Балунова (басист золотого состава «Короля и Шута» Александр «Балу» Балунов. — Прим. ред.), поэтому там вообще была кризисная история. В творческом отношении с Реником состыковываться надо было не нам вдвоем, а ему с Горшком, потому что все творческие коммуникации все равно проходили через Миху (за исключением разве что «Акустического альбома»). Но Реник эту коммуникацию чувствовал, поэтому мы тоже с ним нашли способ раскладывать партии так, чтобы было комфортно обоим и чтобы это звучало хорошо. Навык, который мы получили за эти годы, сейчас многое дает, ведь большинство вопросов теперь решаются просто автоматически.
А вот в человеческом плане контакт с Реником установился далеко не сразу. Одно время мы с ним собачились. Любая группа — это вообще клубок индивидуальностей, нервов и психозов. Когда рассказывают, что все в группе облизывают друг друга от умиления, врут. Мы тоже с Реником в свое время конфликтовали. Как пример: он тогда курил сигары, а я терпеть не мог этого запаха. Но этот этап прошел, и сейчас даже забавно его вспоминать.
Уже тогда Князь на репетициях почти не появлялся, а Горшок все время опаздывал. Потом приходил с выпученными глазами и рассказывал невероятные истории о том, как застрял где-то на мосту. Как-то раз я прихожу на точку, а там играют Яшка, Балу и Поручик. Я говорю: «Круто играете, Горшка пока нет — давайте я с вами песен попою». Мы сыграли их тогдашний материал — «Охотник», «Сапоги мертвеца», «Лесник»… Поем, тут вваливается Горшок и говорит: «О, ни фига себе, да ты наши песни знаешь!» Там же, кстати, познакомились и со скрипачкой Машкой Нефедовой, которая тогда играла в группе «Танки» (позже — «Музыка Т»). На этой базе вообще играло много коллективов, среди которых было немало металлистов. Вскоре «Король и Шут начал собирать довольно большие залы. Сами удивлялись, но на презентации альбома «Камнем по голове» в «Ватрушке» в конце 1996 года был биток, а это человек 500.
Михаил Горшенёв и Александр Леонтьев
Ренегат со скрипачкой Марией Нефедовой
Еще до появления «Акустического альбома» «Король и Шут» задумал сделать в 1997-м камерную программу для концертов в клубе «Арт-клиника» и на Рубинштейна, 13. Туда входило несколько песен Андрея Князева, изначально задуманных в мягком звучании, и несколько вещей «Короля и Шута», переложенных в акустике. Для подготовки этой программы Александра Леонтьева привлекли как сессионного музыканта. Концерт на Рубинштейна, 13 «Король и Шут» играл без Михаила Горшенева, которого едва откачали после передозировки. Князев вытянул концерт сам, а Леонтьев ему подпевал. Именно тогда Константин Вольский, не оставлявший надежд стать продюсером группы «Кукрыниксы», произнес историческую фразу: «Да ты же Ренегат — к «Шутам» переметнуться хочешь!»
На тот момент я еще не созрел, чтобы быть полководцем. Даже в мафии, прежде чем стать боссом, человек становится сначала солдатом, потом капореджиме и заместителем босса. Видимо, я на тот момент ощущал себя солдатом. Но за этими полководцами мне хотелось идти!
Примерно в то же время выяснилось, что на барабанах Горшенев-младший играет ненамного лучше Леонтьева. Садясь по очередности за ударную установку, они пытались ваять какие-то песни. На какое-то время пришлось вновь воспользоваться услугами брата Леонтьева Алексея Синицкого. Однажды, в 1997-м, парням позвонил Поручик, которому обычно до всего было дело, и решительно заявил: «Вы маетесь ерундой, а у “Короля и Шута” через неделю концерт в «Полигоне». Так, короче, давайте к нам на разогрев, или у вас вообще ничего не получится». В авральном режиме ребята написали шесть песен.
Честно говоря, тот концерт я помню смутно. Как «КИНОмана» меня поразило лишь то, что в гримерке сидел и читал газету настоящий Игорь Тихомиров из группы «Кино», который был соучредителем «Полигона» и рулил там звуком у молодых дарований. Помню еще, что мой брат Лешка, как всегда, психовал, не хотел приезжать, и мы уже думали, что играть не будем. И тогда же мы перебрали кучу названий, и от нечего делать Лешка Горшенев сказал: «Ну, пускай будет “Кукрыниксы”». Так и объявили себя со сцены.
На первом же концерте новоиспеченных тезок советских карикатуристов заметил знаменитый питерский рок-продюсер Игорь «Панкер» Гудков, работавший раньше с «Секретом», «Зоопарком» и «Алисой». По иронии судьбы, он пришел снимать концерт «Короля и Шута» (который в итоге был выпущен на видеокассетах) и услышал никому не известную команду. Особенно ему пришлась по душе «Солдатская печаль» с текстом авторства Леонтьева. Тогда антивоенные песни котировались, и Панкер стал директором «Кукрыниксов». Кто бы мог тогда подумать, что в этом качестве он пройдет с группой весь путь от начала и до конца. «Кукрыниксы» распадутся в 2018-м на пике своей карьеры, задав невероятно высокую планку своим прощальным альбомом «Артист» (2016).
Дебютный же альбом «Кукрыниксов», получивший имя по названию группы, вышел в 1999 году. Фактически в коллективе задавали тон два лидера, что было оригинально обыграно в оформлении CD, который был издан с двумя вариантами обложки. При записи альбома Саше пришлось исполнять не только гитарные и вокальные партии.
Выяснилось, что Димон Гусев (который, подчеркиваю, хорошо играл задолго до меня и вообще довольно оригинально мыслил в плане музыки) не сумел включиться в студийную работу. Так бывает, что не идет — то ли комплексы, то ли что-то еще. Проще было взять и записать самому — так уж получилось. Плюс какие-то бэки, плюс драм-машину забивать. Просто у меня при менее искусном владении инструментом ниже барьер. Такое бывает, например, у людей, у которых огромный словарный запас, а языковой барьер им не позволяет толком общаться. А другой знает пять английских слов и болтает при этом свободно. Это просто психология, обычное дело.
В качестве барабанщика в выходных данных диска обозначен Максим Войтов, но он появился позже. На момент записи альбома постоянного барабанщика в «Кукрыниксах» не было. На запись мы потратили 500 долларов США. Звукач Саня Миронов помогал нам по дружбе на точке при пэтэушке на Лесной. Насколько я помню, там была база у группы «НОМ», и мы решили, что при таких финансах писать живые барабаны слишком затратно, а хорошо все равно не получится. В результате Лешка Горшенев предложил просто использовать драм-машину. Забивали все чуть ли не вручную. Поэтому Максим Войтов в записи участие не принимал.
КняZz: «Группы, которые паразитируют на творчестве КиШа, фанатам не нужны»
Андрей «КняZz» Князев откровенно рассказал «Челябинскому обзору» о пост-кишовском пространстве, отношениях с «Северным флотом» и Алексеем Горшеневым и о совместной работе со вдовой Горшка.
— Андрей, почему звучание нового альбома «Узники долины снов» отличается от всего творчества группы КняZz?
— Это закономерно. Мы постоянно ищем оптимальный звук. Как это водится, ещё с КиШовских времён: записываешь альбом, сводишь. всё устраивает, а затем mastering всё портит. Мы с новой командой проходили через ряд этапов, экспериментировали со звуком, меняли звукозаписывающие студии. В конце концов, я очень внимательно стал заниматься гитарным саундом, потому что до этого с ним были проблемы. Сами музыканты не понимали, какой звук нужен, было потеряно время. Не так просто взрастить своего специалиста, который четко «шарит» в нужном направлении. Каждый год я, учитывая ошибки прошлого, стараюсь решить ряд проблем. Скоро мы начнём писать сингл, и у меня есть конкретные задачи — хочу сделать панк-рок. Будем искать звук помощнее и подрайвовее. Все, как любит наша публика.
— Сюжеты историй в песнях будут меняться? Или «мрачные сказки» останутся?
— Разумеется, со времен «Короля и Шута» нас воспринимали веселыми людьми, но с мрачными текстами. Но именно мрачного у меня было не так много. И в нынешнее время я также стараюсь расширять границы стиля.
В эпоху КиШа, своего рода, экспериментальными являлись три альбома: «Акустический», «Бунт на корабле» и «Театр Демона». Как следствие, помимо страшных историй в творчестве имели место быть такие песни, как «Со скалы», «Хард-кор по Русски», что совершенно не вписывалось в так называемый «хоррор-формат» группы. Сейчас история такая же! Есть эпическая песня «Призраки Там-тама», посвящённая панк-тусовке и собственно Горшку, ибо клуб «Там-там» был его вторым домом. Есть песня «Русский дух», есть «Брат» и «Билли Миллиган». Как раньше, так и сейчас в творчестве присутствуют веселые песни.
Насчет будущей работы: многие явно удивятся текстам. Но раскрывать секреты пока не буду. В КиШ мы выбирали эстетику кинематографического, сказочного содержания. Хотя Горшок (Михаил Горшенев — прим. редакции) не любил слово «сказки», давайте будем называть их историями, былинами — говорил он. Сказки он ассоциировал с «Колобком» (улыбается). Но повторюсь, много и другого можно было найти в нашем творчестве.
— В следующем году будет пять лет со смерти Горшка.
—. В следующем году две даты. Да, уже пять лет прошло, как с нами нет Миши. Но наше с ним творчество живет! В 2018 году исполнится 30 лет с того момента, как образовалась группа «Контора» (коллектив, созданный 1988 году, который впоследствии превратился в «Король и Шут» — прим. редакции). В ней еще не было меня, но Горшок заложил основу музыкального коллектива. Правда, с моим появлением всё радикально изменилось, и появился стиль, в котором мы работали все последующие годы.
— Но это же был такой смешной первый альбом «Конторы».
— Безусловно (улыбается). Но мы не можем исключать это творчество. Оно стало нашим фундаментом, нашей историей, которая началась 30 лет назад. Именно с «Конторы», а не с первого концерта или альбома. Потому что мы были не проектом, а самобытным коллективом. Первые песенки были написаны уже в первый год нашей встречи.
В основе всего творчества лежала наша с Горшком судьбоносная встреча. Два фаната своего дела объединили свои усилия во благо общего дела. По крайней мере, так было на протяжении многих лет. Примерно 5 −6 лет коллектив состоял из четырёх человек: Горшка, Князя, Балунова и Поручика. Были и другие музыканты, которые приходили — уходили.
— Раз уж зашла речь о «Короле и шуте». Когда я была подростком, КиШ слушали все. Это группа стала практически революционером русского рока, вы хайповали, как сейчас модно говорить. КиШ закончился. Как бы вы охарактеризовали то, что сейчас происходит?
— Я называю это «пост-кишовское пространство». Самого «Короля и Шута» нет, но есть мы. Те, кто жили в этом мире, создавали его. Есть публика, которая осталась без любимой группы, не видя достойной альтернативы. Группы, которые сейчас пытаются паразитировать на творчестве КиШа, фанатам не нужны. Им нужны идейные люди, а не подражатели. Те, кто играют в мелких клубах и кабаках в дальних регионах страны и за ее пределами, в большинстве случаев являются простыми музыкантами, любящими КиШ, и, как ряд знакомых мне команд, не претендующими ни на раскрутку, ни на гонорары.
Но есть совершенно «оборзевшие» коллективы, которые откровенно копируют Горшка и, прикрываясь словом «кавер-группа», формируют себе имя, что называется, на чужом творчестве. К таким персонажам у меня негативное отношение — я насквозь их вижу.
— На «пост-кишовском пространстве» происходит, по-моему, «постреволюционная» чехарда. За кем правда идейного продолжателя творчества «Короля и шута»?
— Конкретно по существу данного вопроса — идейная сторона «Короля и Шута» была сформирована лишь двумя людьми. Горшок вносил анархические настроения в стиль, писал большую часть музыки, отвечал за аранжировки, пропагандировал панк-рок, презирал человеческую серость и обожал кинематограф. Всё это отражалось в его образе. Я отвечал за стилистику, писал тексты и создавал этот сказочно-мистический мир, также писал музыку, оформлял все альбомы, я придумал логотип с шутом и занимался художественной визуализацией.
Ну и, разумеется, мы являлись двумя лидерами-фронтменами, поющими на сцене. Так, на всякий случай напоминаю, если кто забыл (смеется).
Наше объединение образовало некий симбиоз, и то, что волновало Горшка — стало моим, а мой мир стал его. С момента образования группы КняZz я подчеркивал, что ухожу ввиду того, что мы с Горшком по-разному стали видеть дальнейший путь развития. Его потянуло в театр, я хотел углубленно работать над драматургией стиля. Когда Горшка не стало, я, естественно, начал пресекать любые попытки других музыкантов пытаться стать флагманами нами созданного творчества.
— А в чём конкретно, Андрей, вашего вклада в пост-Кишовское пространство больше, чем, скажем, у экс-музыкантов КиШа (ныне группы «Северный флот») или у Алексея Ягоды (лидера группы «Кукрыниксы»), родного брата Горшка, который в последние годы начал петь для кишовской аудитории?
— А что они могут дать, кроме как петь песни, которые пел Горшок? Ничего, разумеется. Не знаю, как вам, но мне невооруженным взглядом видны их интересы, и они направлены исключительно на пиар своих групп. Вот например, Шура Балунов — бывший басист КиШа — ныне архивариус. Пользы для фанатов от его работы в разы больше, чем от других «товарищей»! Мы вместе работаем над группой ВКонтакте «Архивы Короля и Шута», выкладывая для фанов архивы, видео, литературу, дэмки-раритеты. Это немалый труд.
Мы совместно с супругой Михаила Ольгой Горшеневой очень скоро начнем приводить в порядок весь музыкальный каталог КиШа, чтобы дать возможность народу его скачивать. Каждый год проводим тематические концерты, состоящие из песен «Короля и Шута», и я даже начал включать в программу такие песни, которые вообще никогда не игрались на концертах, либо звучали крайне редко. Балунов выпустил две книги по истории КиШа, я выпустил черновики — свои старые рукописи, и наши поклонники смогут увидеть, как создавались сказочные миры на бумаге.
То есть, вы понимаете идеологический смысл нашей работы? Давать жизнь легендарному творчеству во всех возможных направлениях и во всём этом перманентно подчеркивать значимость Горшка, чтобы с ходом истории он оставался таким же весомым, как при жизни. Прямой пользы для нашего мира от музыкантов «Северного флота » и Ягоды, простите — не вижу.
— Но они остаются на пост-кишовском пространстве, у них свой слушатель.
— Свой слушатель — да, а вот отношение к «Королю и Шуту» многие уже имеют лишь в рамках истории. После того, как фонд Михаила Горшенёва при моей поддержке зарегистрировал бренд «Король и Шут» для его защиты, некоторые из музыкантов «Северного флота» пытались безуспешно помешать этому, создав оппозицию. После моей регистрации для защиты основного логотипа КиШа, после того, как мы обнародовали, на ком зарегистрировано все авторство, даже у самого придирчивого фаната отпали все вопросы по части интеллектуального наследия КиШа.
— А что касается Алексея Ягоды? Не так давно появилось его интервью, где он анализирует некоторые аспекты деятельности КиШа, в частности упоминает о вас в довольно странной форме. А так же называет ваши летние концерты с фондом «мутной историей».
— Ха! Точка зрения Алексея весьма эластична. Он очень сильно напомнил мне Александра Леонтьева (солиста группы «Северный флот», прозвище «Ренегат» — прим. редакции), в силу обстоятельств менявшего показания. Вообще-то, Ягода всегда был фронтмэном своей группы и не имел ни малейшего соприкосновения с КиШом. За исключением того короткого периода на самом раннем этапе формирования группы, когда временно замещал ушедшего в армию Поручика (Александр Щиголев — бывший барабанщик КиШ — прим. редакции). Его интервью меня в какой-то степени удивило и разочаровало.
Можно пытаться для своей выгоды использовать авторитетное мнение брата, но какой в этом смысл? Давайте я тоже начну рассказывать, как Горшок относился к творчеству Лёши — именно то, что знаю я. Ну а потом, что за мода пошла публично давать без какой-либо веской надобности характеристику чужому творчеству и, с видом эксперта, рассуждать, что у другого автора было успешным, а что однообразным? Или мне теперь тоже в ответ надо рассказать своё отношение к творчеству Алексея? Я понимаю, если бы такую аналитику проводили звезды мирового уровня, такие, как Пол Маккартни или Мартин Гор, с их легендарными хитами, прославившимися на весь мир. Но, простите, такому эксперту, как Алексей Горшенёв впору анализировать молодые коллективы, сидя в жюри, а не того автора, чьи песни знают по всей стране.
Насчёт «мутных историй»: допустим, что хотелось человеку реабилитироваться за все те годы, когда за славой КиШа люди не замечали его творчества. Ну я-то отнесся ко всему с пониманием и, когда написал песню «Боль», согласился с Алексеем на совместный музыкальный проект и концерт памяти. Осуждал он действия «Северного флота» не меньше моего, потом вдруг помахал мне ручкой и ринулся играть с ними «Несыгранные концерты». Два года пел песни КиШа по шпаргалкам, устилавшим сцену, после чего поссорился с Михиной вдовой. А после моего с ней воссоединения отказался как-либо сотрудничать с фондом. Начал делать концерты самостоятельно. Вероятно, на всё это он имел свои причины. И я-то, конечно, понимаю, что родственные узы позволяют претендовать на то, что создавалось братом, но как бы со вторым автором некоторые упорно считаться не хотят, и самое смешное — делают это себе же во вред.
— Андрей, вы ведь раньше говорили, что против использования творчества КиШа в виде ежегодных концертов, а также говорили что петь песни, которые пел Горшок, не будете. Но сейчас организовываете ежегодные памятные мероприятия и песен, исполняемых ранее Михаилом, в сет-листах становится всё больше.
Не нравилось мне то, что параллельно, без какого-либо идеологического подтекста и в большей степени для пиара своих новых проектов, бывшие участники и Алексей Горшенёв писали на афишах здоровенными буквами «Король и Шут» и играли «Несыгранные концерты». В виду того, что они прикрывались зарабатыванием денег для семьи Горшенёва-старшего, я лишь сетовал, что наш мир превращается не пойми во что. Но когда фонд начал поддерживать я, про Мишину семью все забыли.
В прошлом году и «Северный флот», и Алексей Горшенёв отклонили официальное приглашение фонда принять участие в нашем концерте, и Алексей провёл параллельно свои выступления. По поводу того, что я начал петь все песни на концертах: и те, которые пел всегда сам, и те, которые пел Миха — это связано с поддержкой фонда, учитывая, что основные концерты пост-кишовского пространства проводятся нами (как автором и наследницей). Нашей задачей стало разнообразить концертные программы, удовлетворять желание публики совместно попеть и другие хиты группы, ну и, наконец, сделать так, чтобы не получилось, что на концертах КиШа звучали только мною написанные хиты.
— Фанаты, которые постоянно заваливают вас вопросами: «Почему бы вам не скооперироваться с Ренегатом, Ягодой и музыкантами КиШа и не забабахать концерт?» — могут на что-то надеяться?
— Ничего подобного обещать не могу, поскольку политика всех вами перечисленных уже изначально была неправильная, и самое интересное — как в случае с Ренегатом, так и в случае с Ягодой я был первый, кто предлагал грамотную и справедливую линию сотрудничества.
В первом случае — это была просьба не ставить на прощальных концертах на мои сеты нового, никому не известного басиста, а вернуть Сергея Захарова. И я бы сделал всё, чтобы утихомирить интернет-войну между ним и «Северным флотом». Плюс я предлагал ему пригласить Балунова, после чего он умышленно испортил с Шурой отношения.
Алексей, в свою очередь, бы мог не подливать масла в огонь, а помогать мне наводить порядок, как мы изначально с ним планировали. Тогда бы давно уже все жали друг другу руки и играли совместные концерты. Но тогда бы у него не было двух лет триумфа выступлений на крупных площадках под знамёнами КиШа. А также концертов по стране, где почему-то на афишах «Кукрыниксов», помимо названия их презентуемого альбома, писалось: «Лучшие хиты Короля и Шута». Его менеджмент ссылался на «нечистоплотность организаторов», но как-то удивительно много оказалось таких вот оргов-нарушителей. И почему менеджмент этого не пресекал — остаётся загадкой.
И все-таки мы с фондом будем стараться проводить мероприятия на достойном уровне и предлагать новые элементы шоу и — регулярно обновлять программу. Все, кто захотят поддержать наши мероприятия из бывших участников КиШа — мы готовы это обсуждать. Всем — хой!
Подписывайтесь на нас в соцсетях и будьте в курсе самых интересных событий Челябинска и области