Кундера книги о чем книги
Милан Кундера
«Книга смеха и забвения» Милана Кундеры, автора романов «Невыносимая легкость бытия», «Вальс на прощание», «Бессмертие», вышла на чешском языке в 1978 году. Это следующее после романа.
Впервые на русском языке публикуется роман Милана Кундеры «Жизнь не здесь», написанный в 1970 году и повествующий о судьбе молодого поэта в эпоху террора, когда «поэт и палач властвовали рука об.
В книгу Милана Кундеры «Смешные любови» вошли рассказы, написанные в Чехии в 1959-1968 гг. Они явились отправной точкой кундеровской прозы, в особенности его знаменитых романов «Невыносимая.
Милан Кундера принадлежит к числу самых популярных писателей современности. Его книги буквально завораживают читателя изысканностью стиля, умелым построением сюжета, накалом чувств у героев. Каждое.
Милан Кундера принадлежит к числу самых популярных писателей современности. Его книги, такие как «Невыносимая легкость бытия», «Вальс на прощание», «Бессмертие» и др., буквально завораживают.
В романе «Неспешность» знаменитый чешский писатель Милан Кундера сравнивает различные стороны бытия современного человека, живущего в мире сверхскоростей, с «неспешностью» жизни, описанной в новелле.
Два небольших «французских» романа Милана Кундеры, написанных во второй половине 1990-х годов, — «Неспешность», «Подлинность». Они переведены на многие языки мира.
Если вам когда-либо приходилось скрашивать жизнь вашего партнера, посылая ему (или ей) анонимные любовные письма, при дальнейшем (ближайшем) рассмотрении вы вероятно решили, что это была не слишком.
Душа человека – потемки. Это утверждение справедливо во все века и все исторические эпохи. Связано оно с двойственной природой человеческой души и тела. Милан Кундера в своей культовой книге.
Мілан Кундера (нар. 1929 p.) — відомий чеський прозаїк, поет, есеїст. Після вторгнення радянських військ до Чехословаччини змушений був емігрувати. З 1975 року живе в Парижі. Автор романів «Життя.
Оповідання зі збірки «Смішні любові» (чеськ. Směšné lásky).
Милан Кундера (Milan Kundera)
Милан Кундера (Milan Kundera) — современный французский писатель-прозаик чешского происхождения. Пишет как на чешском, так и на французском языках.
Милан Кундера родился в Брно в 1929 году, его отец был музыковедом и ректором местного университета. Во время учёбы в средней школе Милан написал первые стихи, а после Второй мировой войны подрабатывал разнорабочим и джазовым музыкантом.
Милан закончил школу в 1948 году. Начал учиться на философском факультете Карлова университета (Прага), изучал там музыковедение, кино, литературу и эстетику, после 2-х семестров перевёлся на факультет кино Пражской академии. В 1950 году прервал обучение по политическим причинам, однако всё-таки закончил его в 1952 году. Работал ассистентом и позже профессором академии на факультете кино, преподавал мировую литературу. В то же время он вступил в редакционные советы литературных журналов «Literarni noviny» и «Listy».
В Коммунистической партии Чехословакии Кундера находился с 1948 по 1950 годы, из которой был исключён за «антипартийную деятельность и индивидуалистские тенденции». С 1956 по 1970 годы снова принят в Коммунистической партии Чехословакии.
В 1953 году опубликовал свою первую книгу. До середины 50-х занимался переводами, эссе, драматургией. Стал известен после выпуска собрания стихов и выхода 3-х томов прозы «Смешные любови», написанных и опубликованных с 1958 по 1968 годы.
В его первом романе «Шутка» (1967) речь идёт о сталинизме. В этом же году Кундера принял участие в IV съезде союза писателей Чехословакии, где впервые открыто прозвучали призывы к демократизации общественной и политической жизни страны и который начал процессы, приведшие к «Пражской весне». После советской оккупации в августе 1968 года Кундера принимал участие в ряде демонстраций и собраний протеста, за что был лишён возможности преподавать. Его книги были изъяты из всех библиотек Чехословакии. В 1970 году по обвинению в соучастии в революционных событиях он был повторно исключён из компартии, ему было запрещено публиковаться. Его второй роман, «Жизнь не здесь», был издан в 1973 году в Париже.
В 1975 году Кундеру пригласили профессором в Реннский университет (регион Бретань, Франция). В 1979 году чехословацкое правительство лишило его гражданства за книгу «Книга смеха и забвения». Следующие за этой книгой романы были запрещены для издания в Чехословакии.
С 1981 года Кундера — французский гражданин. Книга «Бессмертие» (1988) была его первым романом, написанным по-французски. Всемирную известность приобрел после издания в 1984 году романа «Невыносимая лёгкость бытия». Книги Милана Кундеры считаются классикой XX века, а сам писатель — одним из виднейших романистов второй половины XX века.
В октябре 2008 года сотрудник чешского Института по изучению тоталитарных режимов Адам Градилек опубликовал в «Respekt», еженедельнике с фрондёрской репутацией, статью о том, что Кундера в 1950 году якобы донёс полиции о Мирославе Дворжачеке, который сначала бежал в ФРГ, а затем тайно вернулся в Чехословакию в качестве агента американской разведки. Дворжачек был приговорён к 22 годам заключения, из которых отбыл 14. После публикации Кундера заявил: «Я просто шокирован всей этой историей, о которой мне ничего не известно и которой вообще не было. Мне совершенно неизвестен человек, о котором идёт речь. Это ложь». Утверждения о том, что писатель якобы был доносчиком, вызвали горячие споры в Чехии, где Кундеру считают национальным героем.
С 1975 года Кундера живёт во Франции.
Премии и награды:
Примечание к биографии:
Собрания сочинений Милана Кундеры (серии на сайте):
Кто такой Милан Кундера
На каком языке читать книги Кундеры, почему он не появляется на публике и как его книги связаны с музыкой — рассказываем о творчестве одного из самых популярных чешских писателей
Кундера — чех или француз?
Фамилия Кундеры нередко произносится с ударением на второй слог: в русском языке ударение обычно стремится к середине слова. Но это неверно. В чешском ударение всегда на первом слоге (Гáшек, Чáпек), поэтому правильно говорить «Ми́лан Кýндера». Во Франции его имя и фамилию произносят в соответствии с правилами французского языка, то есть с ударением на последнем слоге.
Большую часть своих книг Кундера написал : сборник рассказов «Смешные любови», романы «Шутка», «Жизнь не здесь», «Вальс на прощание», «Книга смеха и забвения», «Невыносимая легкость бытия». «Шутка» (1967) — единственный из его романов, вышедший в Чехословакии. После оккупации Чехословакии советскими войсками в 1968 году Кундера принимал участие в протестных акциях. Его книги оказались под запретом: тексты публиковались либо в переводах, либо в издательстве 68 Publishers, которое основал в Торонто другой чешский писатель, Йозеф Шкворецкий, вместе с женой Зденой Саливаровой.
Кундера и музыка
Кундера родился в семье музыканта. Отец писателя, известный музыковед Людвик Кундера, был учеником знаменитого Леоша Яначека. В детстве Милан учился играть на фортепиано, а подростком изучал музыкальную композицию, которую ему преподавал знакомый отца. «Шла война, и его друг-композитор был вынужден, как еврей, носить желтую звезду; люди начали его сторониться. Мой отец, не зная, как выразить свою солидарность, решил попросить его в этот самый момент давать мне уроки», — вспоминает Кундера в эссе «Нарушенные завещания».
Людвик Кундера (слева) и Курт Бартель. Берлин, 1954 год © Das Bundesarchiv
Леош Яначек. 1904 год Moravské zemské muzeum
Кундера и коммунисты
Милан Кундера выступает на съезде Союза писателей Чехословакии. Прага, 1967 год © Jovan Dezort / Diomedia
В конце в Чехословакии повеяло переменами. В апреле 1968 года новый председатель Коммунистической партии Александр Дубчек провозгласил курс на реформы; началась Пражская весна. Кундера поддержал перемены. В Пражской весне Кундера видел путь обновления социализма, а после ввода советских танков опубликовал статью, в которой утверждал, что чешская национальная идея должна быть связана с установлением «социализма с человеческим лицом». Поменялись и его культурные ориентиры. В статье «Предисловие к вариации» он рассказывает, как после событий августа 1968 года ему предложили написать сценарий по «Идиоту» Достоевского. Кундера отказался и вместо этого написал пьесу по мотивам романа Дени Дидро «Жак-фаталист и его хозяин»: осознав, что ему претит «агрессивная сентиментальность» русского романа, он понял, что куда важнее для него сейчас «глубоко погрузиться в атмосферу западного Постренессанса».
После поражения Пражской весны чешская интеллектуальная, культурная и научная элита подверглась гонениям. Как и многие другие, Кундера теряет работу и зарабатывает тем, что пишет гороскопы в молодежный журнал. Он перестает выступать на политические темы, работает над романом «Жизнь не здесь» о преодолении «лирического возраста» (то есть веры в утопический проект нового гармоничного общества). К общественно-политической деятельности он с тех пор не возвращался. В эссе «Нарушенные завещания» (1993) Кундера утверждает, что уже после переворота 1948 года понял, «какую важную роль играет лирическое ослепление во время террора». «В результате, — пишет Кундера, — я стал участником этих странных диалогов: „Вы коммунист, господин Кундера? — Нет, я романист“. „Вы диссидент? — Нет, я романист“. „Вы правый или левый? — Ни тот, ни другой. Я романист“».
Роман «Шутка»
В 1967 году Кундера пишет свой первый роман — «Шутку». Книгу почти сразу перевели на французский и английский, причем в последнем варианте были сокращения, а последовательность глав поменялась. Отчасти плохого английского перевода, отчасти на фоне событий 1968 года роман восприняли как критику сталинского режима. На самом деле «Шутка» не злободневный роман о начале годов, а скорее книга о поиске самоидентификации и стремлении создавать собственную утопию.
Обложка первого издания романа Милана Кундеры «Шутка». Прага © Československý spisovatel
Это единственный роман Кундеры, где история рассказывается не автором, а от лица персонажей, причем с самого начала известно, кому дается слово: имя рассказчика вынесено в название главы. Нечетные главы написаны от имени Людвика Яна, скептика и рационалиста, исключенного из партии и университета за невинную шутку. Вторая глава — это экзальтированный и сбивчивый монолог журналистки Гелены, в котором язык коммунистической пропаганды мешается с языком сентиментальных романов. Автор четвертой главы — Ярослав, близкий друг Людвика, мечтающий о воскрешении мира народной песни и возвращении сельской идиллии. Шестая глава отдана Костке, ищущему себя в христианстве, но терзающемуся муками совести. Седьмая глава поделена между всеми рассказчиками.
Совмещение точек зрения четырех рассказчиков демонстрирует не банальный афоризм «У каждого своя правда», но то, что каждый из персонажей обманывается по-своему. Этот обман проявляется не только в создании мифов, но и в том, что в основе отношений, складывающихся между героями, оказывается ошибка или непонимание. Гелена видит в Людвике прямолинейного и искреннего человека, тогда как сам Людвик считает ее пошлой и добивается физической близости с нею, только чтобы отомстить ее мужу. Ярослав считает жену «бедной девчоночкой», хотя Власта родилась в зажиточной крестьянской семье. Людвик видит в Люции робкую девственницу, но на самом деле именно ее чудовищный сексуальный опыт мешает ей сблизиться с Людвиком.
«Невыносимая легкость бытия» — самый известный роман Кундеры
После событий 1968 года Кундера остается без работы. Сначала он пишет «Жизнь не здесь», затем — «Вальс на прощание», планируя на этом завершить писательскую карьеру. «Я был убежден, что уже сказал все, что хотел сказать», — признавался он позже в интервью. Однако, переехав во Францию, он пишет «Книгу смеха и забвения», а вслед за ней — «Невыносимую легкость бытия», практически сразу же ставшую бестселлером.
10 цитат из книг Милана Кундеры
Классик современной европейской литературы о времени, истории и женщинах
Милан Кундера (род. 1 апреля 1929) — выдающийся чешский писатель и драматург, автор знаменитого романа «Невыносимая легкость бытия». Он уже больше сорока лет живет во Франции, последние его книги написаны на языке Мольера и Руссо. Кундера принципиально не дает интервью прессе и изредка приезжает на свою родину. Уже несколько лет его имя фигурирует в списке наиболее вероятных претендентов на Нобелевскую премию по литературе, пока что в его активе Иерусалимская премия.
Мы отобрали наиболее яркие цитаты из его произведений.
Человеческое время не обращается по кругу, а бежит по прямой вперед. И в этом причина, по которой человек не может быть счастлив, ибо счастье есть жажда повторения. «Невыносимая легкость бытия»
Будущее — это лишь равнодушная и никого не занимающая пустота, тогда как прошлое исполнено жизни, и его облик дразнит нас, возмущает, оскорбляет, и потому мы стремимся его уничтожить или перерисовать. «Книга смеха и забвения»
Люди по большей части убегают от своих страданий в будущее. На дороге времени они проводят воображаемую черту, за которой их нынешнее страдание перестанет существовать. «Невыносимая легкость бытия»
Девушка, мечтающая о замужестве, грезит о чём-то совершенно для неё неведомом. Молодой человек, жаждущий славы, не знает, что такое слава. То, что даёт смысл нашим поступкам, всегда для нас нечто тотально неведомое. «Невыносимая легкость бытия»
Соблазнить женщину умеет каждый дурак. Но по умению расстаться с ней познаётся истинный мужчина. «Вальс на прощание»
Родить ребенка — значит выразить свое абсолютное согласие с человеком. Если у меня появился ребенок, то тем самым я как бы сказал: я родился, познал жизнь и убедился, что она настолько хороша, что заслуживает повторения. «Вальс на прощание»
Человек, мечтающий покинуть место, где он живёт, явно несчастлив. «Невыносимая легкость бытия»
Мы никогда не узнаем почему и чем мы раздражаем людей, чем мы милы им и чем смешны; наш собственный образ остается для нас величайшей тайной. «Бессмертие»
Молодость страшна: это сцена, по какой ходят на высоких котурнах и во всевозможных костюмах дети и произносят заученные слова, которые понимают лишь наполовину, но которым фанатически преданы. И страшна история, ибо столь часто становится игровой площадкой для несовершеннолетних; площадкой для игр юного Нерона, площадкой для игр юного Наполеона, площадкой для игр фанатичных орд детей, чьи заимствованные страсти и примитивные роли вдруг превращаются в реальность катастрофически реальную. «Шутка»
«Эротика Текста»: Ключевые слова. Ироническая проза Милана Кундеры
В этом году Милану Кундере исполняется 90 лет, а его самому знаменитому роману «Невыносимая легкость бытия» – 35. В России он остается одним из самых популярных и продаваемых авторов, чьи книги выдержали уже несколько переизданий. И в этом заключается определенная ирония (типичная для самого Кундеры): во-первых, мы традиционно неправильно произносим его фамилию – верно будет «Ку́ндера». Во-вторых, у этого знаменитого литературного эмигранта отношения с Россией гораздо сложнее, чем у России с ним.
В общей сложности Кундера написал десять романов, из них шесть на чешском языке («Шутка», «Жизнь не здесь», «Вальс на прощание», «Книга смеха и забвения», «Невыносимая легкость бытия» и «Бессмертие») и четыре на французском («Неспешность», «Подлинность», «Неведение», «Праздник незначительности»). Помимо этого, было издано несколько его пьес и сборник ранних рассказов «Смешные любови». Наконец, большýю часть наследия Кундеры составляют литературно-философские эссе, которые, впрочем, по широте тематики и объему вполне заслуживают рассмотрения в отдельной статье. Воспользуемся излюбленным кундеровским примером и расскажем об особенностях его стиля с помощью списка ключевых слов.
Индивидуальность
Читая Кундеру, надо быть готовым к преднамеренной сконструированности персонажей и постоянному незримому – или вполне конкретному – присутствию автора. Поэтому иногда представляется, что в литературной эссеистике Кундера чувствует себя гораздо свободнее – там нет необходимости в героях, которые так или иначе иллюстрировали бы авторскую мысль.
Милан Кундера в своем рабочем кабинете
В более поздних романах автор нередко эксплицирует свою роль творца – в «Невыносимой легкости бытия» он сначала говорит: «Я часто думаю о Томаше», а позже на всякий случай указывает, что это плод его воображения, а не реальный знакомый. В «Бессмертии» повествователь подробно описывает, как героиня рождается из жеста женщины, случайно увиденной им в бассейне.
Одним словом, в том, что герои не столько органично развиваются вместе с повествованием, сколько услужливо появляются и исчезают в нужный момент, чтобы проиллюстрировать авторскую точку зрения, несомненно заключается одна из главных черт творчества Кундеры. И если вам покажется, что, несмотря на обилие личных, в том числе физиологических подробностей, вы не чувствуете в его персонажах живых людей – это, как говорится, фича, а не баг. Поэтому же может сложиться ощущение, что у героев на удивление мало контроля над собственной судьбой, и, в сущности, они так ничему и не учатся, так и не меняются в течение жизни.
Ирония
В «Неспешности», которую можно считать полноценно смешной книгой, мироздание очень зло иронизирует над планами каждого из героев. Ученый-чех, очень сильно напрягающийся, чтобы сохранить достоинство, попадает в одну унизительную ситуацию за другой. Француз Венсан, вдохновленный примером знакомого (опытного соблазнителя), изображает мачо и встречает Юлию, которая не против продолжить знакомство – но и слова, и действия Венсана превращаются в комическую противоположность задуманного.
В результате перед читателем оказывается сцена, достойная кино: у ночного бассейна в отеле двое, пыхтя и выкрикивая что-то, пытаются заняться любовью, рядом скорбный чех делает упражнения с гантелями, еще одна пара врывается «в кадр» в процессе потасовки, которая оканчивается тем, что тот же ни в чем не повинный чех теряет остатки гордости в виде искусственных зубов.
Ирония Кундеры – неотъемлемая часть его произведений вне зависимости от того, тяготеют они к комическому или трагическому. «Невыносимая легкость бытия» – хороший пример, начиная от парадоксального названия и заканчивая очевидным несоответствием между глубиной и болезненностью переживаний героев и совершенной незначительностью этих переживаний что на фоне их собственной жизни, что на фоне «мировой революции».
Эта незначительность хорошо видна во внутреннем монологе героини другого романа, «Бессмертие»: Аньес раздражена всем и вся – от громкой музыки до некрасивых людей вокруг. Она втайне мечтает о том, чтобы взять фиалку и ходить с ней по улицам, оберегая как единственный символ красоты. Внутренний голос героини серьезен до надрыва, но читателю дойти до конца абзаца с таким же серьезным лицом удастся вряд ли.
Мужчины и женщины
Гендерные роли Кундерой трактуются довольно жестко, даже старомодно. Его герои покорно вступают в брак и стандартно в нем мучаются, но если кто-то и освобождается от давления партнера – то это мужчина (бросивший жену Франц, овдовевший отец Аньес).
Матери во вселенной Кундеры одного типа: угнетающие, контролирующие, властные. Жены – мазохистки с комплексом жертвы (Тереза вынуждена годами терпеть измены Томаша, Аньес не любит мужа, мучается и тем не менее не уходит от него). Еще один часто появляющийся женский тип – безумная поклонница (Беттина Брентано, Иммакулата, безымянная журналистка, влюбленная в Генри Киссинджера и проч.) Мужчин, как правило, определяют политическая позиция и сексуальная жизнь.
Если одни критики безапелляционно называют Кундеру сексистом, другие, вроде писателя Джонатана Коу, робко предлагают более мягкие термины – например, «андроцентрист»… Обе точки зрения, как в случае с любым по-настоящему хорошим писателем, до известной степени верны. Трудно, например, придумать объяснение тому, зачем практически в каждой книге нужно упоминать, как герой-мужчина ни с того ни с сего испытывает дикое желание изнасиловать свою партнершу по сцене, кем бы она ни была. Чем «позднее» роман, тем меньше у нас вероятности узнать, чем вообще занимаются и чего хотят героини Кундеры помимо брака и материнства, и тем более дискомфортными на фоне глубоких и психологически точных замечаний о людях вообще становятся некоторые замечания о женщинах.
Вместе с тем трудно отрицать и то, что Кундера достаточно честно исследует все аспекты измен, созависимости и общего супружеского несчастья. И если общий контур отношений героев может показаться банальным, то причины этой банальности, как правило, анализируются с мастерской беспощадностью. Несомненно, мировоззрение Кундеры – продукт эпохи, и это касается не только взглядов на гендер, но (чуть ли не в большей степени) и на политику, массовую культуру, глобализацию. Но важно то, что его взгляд на мужчин и женщин остается в высшей степени сочувственным.
Нелинейность
Один из ключевых и самых узнаваемых элементов стиля Кундеры можно назвать многочисленные отступления – философские, литературоведческие, культурологические. Несмотря на то, что в романах Кундеры почти всегда есть линейный, довольно простой (если его изложить хронологически) сюжет со сравнительно небольшим количеством персонажей, параллельно с ним, как правило, существует еще один сюжет, исторический анекдот или идея. Этот «второй голос» соотносится с основной сюжетной линией, подчеркивая её посыл или дополняя её историческим контекстом, и чаще всего у Кундеры этот прием связывается с желанием выразить повторяемость, неоднократность всего сущего.
В первом кундеровском романе, «Шутка», главы называются по именам персонажей: все нечетные «Людвик», четные по очереди «Гелена», «Ярослав» и «Костка», а последняя седьмая, служащая кодой – «Людвик, Ярослав, Гелена». В романе «Бессмертие» параллельно с историей главной героини Аньес речь идет об отношениях И. В. Ф. Гёте и Беттины Брентано, сестры одного романтика (Клеменса Брентано) и жены другого (Ахима фон Арнима).
На четвертом съезде Союза писателей Чехословакии (1967 год)
В коротком романе «Неспешность» действие в современности разворачивается параллельно с обсуждением полузабытого произведения эпохи классицизма под названием «Ни завтра, ни потом». Здесь, в отличие от «Бессмертия», создается комический, ироничный контраст между приключениями галантных любовников у Вивана Денона и жалкими попытками современных героев где-нибудь уединиться.
В «Невыносимой легкости бытия» похожая структура с разделением на части, объединенные общей темой. Названия глав образуют симметричную структуру: первая и пятая называются «Легкость и тяжесть», вторая и четвертая – «Душа и тело», третья – «Слова непонятые». Последние две главы, служащие своего рода кодой романа, тоже носят неповторяющиеся названия: «Великий поход» и «Улыбка Каренина».
В «Словах непонятых» рассказ об отношениях Франца и Сабины прерывает основную сюжетную линию Томаша и Терезы, хотя связан с ней только по касательной (Сабина одна из любовниц Томаша и знакома с Терезой). Отношения эти раскрываются как раз через список ключевых слов, которые Франц и Сабина понимают по-разному. На две или три части романа Кундера вовсе оставляет своих героев «за кадром», предаваясь рассуждениям о политической ситуации в мире.
Политика через призму абсурда
Несмотря на очевидно частое использование политических фактов биографии и обращение к общеполитическим и социальным вопросам (включая глобализацию, которую Кундера считает проявлением кича, политический пиар и проч.), автор утверждает, что он в первую очередь романист, а не диссидент.
Пресловутые русские танки в Праге
И действительно, вопросы политики и её влияния на жизнь обыкновенных людей у Кундеры в большинстве случаев приобретают абсурдистский оттенок. В «Невыносимой легкости бытия» Томаш посылает в газету сердитое письмо, в котором возмущается неспособностью коммунистов признать свою вину и сравнивает их с царем Эдипом. Письмо при редактуре оказывается урезанным настолько, что вместо политического пафоса Томаша читатели понимают только, что он зачем-то призывает выкалывать людям глаза.
Там же свою порцию сарказма от Кундеры получают французские политики, которых он устами одного из героев язвительно называет плясунами. Двое из них отчаянно сражаются за внимание избирателей. Один политик при виде больных ВИЧ начинает обниматься и целоваться с ними на камеру, в то время как второго журналисты запечатлевают в унизительном раздумье на тему того, стоит ли ему сделать то же самое. Второй, однако, берет реванш, сфотографировавшись в Африке с умирающим ребенком.
Самоопределение
Одним из определяющих становится вопрос эмиграции и смены гражданства, которые отразились не только на тематике произведений Кундеры, но и на его самоидентификации. Писателю свойственно достаточно агрессивно настаивать на принципиальных для него вопросах читательского восприятия. В частности, Кундера призывает считать себя французским писателем, а не чешским, и рассматривать его произведения в широком контексте французской литературы. К другим аспектам его принципиальной позиции стоит отнести неоднократные запреты на переводы своих произведений на русский язык (которые, впрочем, были сняты со временем) и постановку пьесы «Жак-фаталист» в России.
Вместе с тем автор нередко рассуждает о целесообразности такой жесткой самоидентификации. Героям его она чаще всего не удается: так, Сабина из «Невыносимой легкости…» меняет страны, возмущенная торжеством коммунизма у себя на родине, но люди, слыша, что она из Чехии, моментально начинают вписывать её в стереотипный образ «пострадавшей за правду». С тем же сталкивается и героиня романа «Неведение» Ирена, решившая посетить Чехию впервые за годы многолетнего отсутствия – ей кажется, что люди, которых она хорошо знала много лет назад, совершенно её не понимают, а она не понимает их.
То же касается и своего рода «синдрома маленькой страны», испытываемого чехами. В более комической «Неспешности» чешский ученый Чехоржипски, до сентиментального растроганный приглашением на международную конференцию во Франции. Подобно самому Кундере, после прихода коммунистов он потерял место в институте и вынужден был со временем уехать из страны.
Но чешская идентичность упорно стоит на пути: сначала ученый долго и безуспешно воюет с неправильно написанной фамилией в списке приглашенных. Позже горе-докладчик произносит прочувствованную и благодарную речь о том, как важна для него эта возможность, собирает овации и слишком поздно понимает, что забыл прочитать доклад, ради которого приехал.
Современность
Последний на данный момент роман Кундеры, «Праздник незначительности», вышел в 2014 году, получив прохладно-равнодушные отзывы в комплексе с рассуждениями о том, насколько творчество некогда самого читаемого романиста Европы осталось актуальным в ХХI веке. Выводы вышли такие же прохладно-равнодушные, что заставляет спросит: не попал ли Кундера в ту же ситуацию, что его героиня Сабина, вынужденная скрывать свое чешское происхождение, чтобы её перестали изображать как невинную мученицу режима? В самом деле, простой поиск в Гугле статей, где имя Кундеры упоминается в контексте истории, выдает немало результатов, использующих его романы и эссе как документальные свидетельства эпохи.
Несомненно, трактовка Кундерой истории субъективна и потому тенденциозна (напомним, его надежно защищает ярлык «романист»). Более того, его риторика вполне совпадает с нынешней «линией партии». И все-таки представляется, что читатель, возвращающийся к прозе Кундеры, а тем более читающий её в первый раз, делает это совсем не ради политического компонента – скорее даже вопреки ему. И то, понравятся ли вам книги, как сейчас говорят, много раз несостоявшегося нобелевского лауреата, скорее зависит от того, покажется ли вам человек со взглядами Кундеры приятным собеседником.
Россия
Окончим нашу статью тоже в кундеровской манере: тем, с чего начали. С Россией у Кундеры всё сложно, и сложность эта варьирует от вполне логичной обиды на коммунистов за вторжение в Чехию (которая так или иначе фигурирует в большинстве его романов) до малопонятных сентенций в духе «русские солдаты никогда не видели женских длинных ног».
В статье «Трагедия центральной Европы» автор долго рассуждает о прегрешениях русских, но рассуждение оканчивается парадоксальной фразой: «Впрочем, я ничего не знаю о России». Другая статья, вышедшая как предисловие к пьесе «Жак-фаталист» (мы уже упоминали выше, что Кундера требовал не переводить и не ставить её в России), в известной мере вызвала скандал.
Вспоминая свой отъезд из Чехии, Кундера описывает русского солдата, который дружелюбно сказал ему, мол, все будет нормально, ведь русские любят Чехию. Феноменом такой «насильной любви» с танками и без согласия второй стороны писатель тут же объясняет собственную неприязнь к творчеству Достоевского – якобы он возводит эмоциональность в Абсолют, позволяющий оправдать любые прегрешения.
Милан Кундера в 2014 году
С таким обобщением оказался, мягко говоря, не согласен Иосиф Бродский. Эссе Кундеры заставило его написать ответную статью с недоумением насчет того, почему солдаты объявляются носителями культуры и зачем на этом основании Достоевский исключается из европейской литературной традиции. В последующем интервью Бродский сформулировал свою позицию еще более прямолинейно, назвав Кундеру… «тупым чешским быдлом».
Оставив в стороне корректность выражений нобелевских лауреатов и номинантов, отметим только, что эмоциональность и определенную катастрофичность своей позиции Кундера спустя годы отмечает сам. Русское издание «Жака-фаталиста», кроме цитируемого выше предисловия, содержит еще и послесловие 1998 года, где автор ссылается на то, что опасался «вечной русской ночи» и полного уничтожения Чехии как самостоятельной страны. Да и поздние эссе содержат много рассуждений на тему неизбежной гибели маленьких стран и распада больших культур – и даже определенную долю сочувствия к коммунистам.
Даже если оставить за скобками политический аспект биографии Кундеры, как автор он во многом близок русской традиции – если не формально, то тематически. И то, что Кундера называет «тяжеловесной русской иррациональностью», он парадоксальным образом не замечает – или не замечал на тот момент – в собственном творчестве. Вместе с тем, возможно, именно это чувствует и оценивает его русский читатель.