Лиенцевские казаки что произошло
Казаки со свастикой: как Советская власть проявила к изменникам Родины настоящий гуманизм
В эти июньские дни исполняется ровно 75 лет событиям, о которых любят говорить наши антисоветчики. Летом 1945 года с территории Австрии британские власти выдали Советскому Союзу казаков, которые служили в нацистской армии. Выдали их вместе с семьями…
Эта история потом обросла целой кучей мифов – якобы и выдали казаков Советскому Союзу незаконно, потому что большинство из них были не советскими гражданами, а белыми эмигрантами, и действовали англичане подло, якобы нарушив честное слово, данное ими казачьим атаманам. И вообще, эти казаки являются настоящими «жертвами» Ялтинских соглашений.
Речь идёт о соглашении между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем, заключенном в январе 1945 года в Ялте, о возврате на родину граждан СССР, Британии и США, которые в годы войны по тем или иным причинам оказались на территории нацистской Германии. Потом даже появился специальный термин – «жертвы Ялты», который обозначал русских людей, не пожелавших после войны возвращаться в СССР, но позже насильно выданных западными союзниками. Якобы после этой выдачи часть казаков тут же расстреляли в подвалах НКВД-МГБ, а оставшихся в живых загнали в лагеря ГУЛАГа…
Но как всё обстояло на самом деле?
Отголоски Гражданской войны
Начну с того, что белых эмигрантов в рядах гитлеровских казаков было абсолютное меньшинство. Большинством же являлись советские граждане, которые пошли на службу к фашистам. Несомненно, среди них было немало противников советской власти ещё со времён Гражданской войны, когда эти люди воевали с коммунистами в рядах Белой армии.
Нацисты учли это обстоятельство и потому сразу после вторжения в Советский Союз приступили к формированию особых казачьих подразделений. Поначалу из числа белой эмигрантской молодёжи, а когда в 1942 году немцы вошли в донские и кубанские степи, создание таких подразделений стало принимать довольно массовый характер.
25 июля 1942 года в Новочеркасске к немецкому командованию явились несколько казачьих офицеров во главе с бывшими белогвардейцами Сергеем Павловым и Тимофеем Домановым.
Они изъявили готовность «всеми силами и знаниями помогать доблестным германским воинам в окончательном разгроме сталинских приспешников».
В короткие сроки этим людям удалось набрать несколько тысяч добровольцев, которых свели в несколько полноценных полков. В январе-феврале1943 года казачьи полки приняли участие в боях против частей Красной армии на Северском Донце, под Батайском и Ростовом. А при отступлении немецкой армии они ушли вместе с семьями на запад…
Немцы собрали казачьих беженцев под Херсоном и перебросили их в Белоруссию, образовав из них так называемый Казачий Стан. Стан представлял собой своеобразные военные поселения, где беженцы жили по своему казачьему укладу и одновременно боролись с белорусскими партизанами. Однажды в партизанской засаде был убит атаман Павлов, и командование Станом перешло к атаману Тимофею Доманову. В 1944 году Стан был переброшен в северную Италию, где немцы задействовали казаков в боях против англо-американцев. А под конец войны они оказались в Австрии…
Вторым крупным казачьим подразделением немецкой армии стала 1-я казачья кавалерийская дивизия генерал-майора Гельмута фон Паннвица. Формироваться она начала на Украине в 1943 году, бойцов набирали из местных полицаев и советских пленных. В конце того же года дивизию перебросили в Югославию, где она приняла самое активное участие в карательных акциях против югославских партизан.
Под конец войны 1-я казачья дивизия была преобразована в XV Казачий кавалерийский корпус войск СС. Весной 1945 года корпус отступил в Австрию, где он встал лагерем рядом с Казачьим Станом. Оба соединения сдались англичанам, надеясь, что те предоставят казакам политическое убежище и не выдадут советским карательным органам…
Надо сказать, что далеко не все эти люди были настоящими казаками. Было среди них немало тех, кто просто захотел вырваться из лагеря для военнопленных – чтобы не умереть с голоду, они выдавали себя за казаков и шли в услужение немцам. Любопытно, что среди них были и наши земляки-нижегородцы…
Из плена любой ценой
В начале войны уроженец Выксунского района Горьковской области Иван Андреевич Купцов служил старшим сержантом Красной армии на должности командира взвода отдельного конвойного батальона штаба Киевского военного округа. В конце августа 1941 года его подразделение попало в окружение. Позднее, после войны, Купцов заверял следователя советской контрразведки, что вместе со своими бойцами пытался выйти из вражеского кольца, но безуспешно:
«Утром на рассвете 28 сентября 1941 года при входе в один из населённых пунктов около гор. Лубны Полтавской области нам встретились четыре немецких солдата, которым, не оказывая вооружённого сопротивления, мы сдались в плен».
Купцов попал в лагерь для военнопленных в Виннице, сильно там голодал, на чём его спустя год и завербовал некий казачий есаул по фамилии Назымов, из белоэмигрантов. Назымов при вербовке обещал пленным, что все добровольно изъявившие желание служить в казачьих частях немецкой армии будут хорошо обеспечены питанием и одеждой. Иван Купцов назвался сибирским казаком – благо в Красной армии служил в кавалерийской части, и его взяли в казачье подразделение. Из послевоенного протокола допроса Купцова:
«ВОПРОС. Ваш переход на сторону немецких добровольцев считать добровольным поступлением на службу в казачьи части немецкой армии?
ОТВЕТ. Да, я перешёл в лагерь, где размещались добровольцы, с той целью, чтобы поступить в казачьи части немецкой армии. Перешёл туда добровольно.
ВОПРОС. В какой части вы проходили службу в немецкой армии, в каком чине и должности?
ОТВЕТ. Службу в немецкой армии проходил в 4-м Кубанском казачьем полку 1-й дивизии, 2-й эскадрон. До августа 1943 года служил в должности командира 1-го взвода в звании лейтенанта, а затем, в августе 1943 года, мне присвоили звание старшего лейтенанта, и с этого времени служил в должности командира 2-го эскадрона того же 4-го Кубанского казачьего полка.
ВОПРОС. Когда вы приняли присягу в немецкой армии?
ОТВЕТ. Военную присягу на верность службы в немецкой армии я принял в сентябре 1943 года в гор. Млава (Польша)».
Кубанский полк стал частью казачьей дивизии генерал фон Паннвица, с которой в самом конце 1943 года отбыл в Югославию на борьбу с югославскими партизанами. О том, какими методами велась эта борьба, позднее на допросах рассказал сам фон Паннвиц:
«Из многочисленных преступлений, совершённых подчинёнными мне казаками в Югославии, мне припоминаются следующие факты: зимой 1943-1944 годов в районе Сунья-Загреб по моему приказу было повешено 15 человек заложников из числа югославских жителей… Казаки 3-го, 4-го и 6-го кавалерийских полков в этом же районе учинили массовое изнасилование югославских женщин… В конце 1943 года в районе Фрушка Гора казаки 1-го кавалерийского полка повесили в деревне 5 или 6 (точно не помню) крестьян… Я также вспоминаю, что в декабре 1944 года казаки 5-го полка во время операции против партизан в районе реки Драва учинили массовое убийство населения и изнасилование женщин…».
Надо сказать, что немцы не скупились на награды для своих казаков-карателей – так, наш земляк Купцов был награждён бронзовой и золотой медалями для восточных народов, двумя Железными крестами. Кстати, Паннвиц лично знал и ценил Купцова.
Об этом он поведал следователю советских органов госбезопасности, когда отвечал на вопрос о лицах, проходивших службу в его корпусе:
«Я могу только припомнить лиц, с которыми мне приходилось встречаться по службе, в основном из офицерского состава. Ротмистр Купцов – командир эскадрона в четвёртом казачьем полку… Имеет хорошее образование… Награждён Крестом первой и второй степени…».
«Я наказан совершенно справедливо…»
В первых числах июня 1945 года все эти казаки, в полном соответствии с Ялтинскими соглашениями, британской стороной были переданы советским представителям. То есть англичане поступили строго по закону и по своим союзническим обязательствам. Кстати, казачьим атаманам они не обещали никакого политического убежища, что бы ни писали сегодня антисоветские историки.
Да, вместе с бывшими советскими людьми под эту выдачу попали и белые эмигранты – но они сами выбрали свою судьбу, когда в годы войны вместе с Гитлером вступили в вооружённую борьбу с нашей страной. Да, сам процесс выдачи порой был очень жёстким, но жестоким было и само то время, тем более союзники по антигитлеровской коалиции имели дело не просто с пленными, а с нацистскими карателями, к которым никто – ни британские солдаты, ни советские – не испытывал ни сострадания, ни сочувствия.
А вот что с выданными казаками было дальше. Казачья верхушка почти вся поголовно была осуждена на смертную казнь. Были повешены как военные преступники атаманы Краснов и Шкуро, генерал фон Паннвиц, атаман Доманов и другие. Офицеры приговорены к длительными лагерным срокам. Тот же Иван Купцов до декабря 1945 года содержался в лагере для немецких пленных, близ города Прокопьевска Кемеровской области. А в марте 1946 года военным трибуналом Западно-Сибирского военного округа он был осуждён на 25 лет лишения свободы.
Но он отсидел только десять лет – вышел по амнистии 1955 года. А перед самым освобождением он написал в Президиум Верховного Совета СССР слёзное прошение о помиловании. Там были такие слова:
«За совершённые мною преступления я наказан совершенно справедливо… Отбывая срок наказания, я понял всю тяжесть совершённых мною преступлений. Искуплю вину перед народом и Родиной честным трудом… Прошу дать мне возможность стать в ряды честных советских граждан и трудиться не покладая рук на благо своего народа».
Ему поверили и отпустили… Что же касается рядовых казаков и членов их семей, то наказание им ограничили высылкой в отдалённые районы страны. Вот какую картину довелось наблюдать советскому журналисту Юрию Сорокину, который провёл своё послевоенное детство на Кузбассе, где ему довелось встретиться с этими ссыльными:
«Жизнь предателей абсолютно ничем не отличалась от нашей жизни. Работали они на шахтах, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землёй, кто на поверхности.
Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата – по труду, нормы выработки и расценки были едины для всех работающих. Казаки-власовцы свободно передвигались по городу, при желании могли съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало от других, – они были обязаны сначала раз в неделю, потом – раз в месяц отмечаться в комендатуре. Через некоторое время и это отменили. Власовцы могли жить с семьями. Помню, как в наших бараках стало тесно, и во дворах зазвенели детские голоса с говором ставропольских, краснодарских, донских жителей. Да и не только их…».
Большинство казаков были освобождены к 1952 году, причём в анкетах за ними не значилось никакой судимости, а время работы в спецпоселениях зачли в общий трудовой стаж.
…О чём всё это говорит? Да о том, что, вопреки всем антисоветским мифам, советская власть не мела всех изменников Родины под одну гребёнку, якобы расстреливая налево и направо. К казачьим изменникам отнеслись весьма дифференцированно, воздав индивидуально каждому по его «заслугам». И пусть эти казаки и их потомки молят Бога за то, что они попали в руки советских правоохранительных органов! Потому что в 1945 году их выдачи требовали власти Югославии, которые вряд ли были бы столь милосердны к тем, кто зверствовал на их земле…
В Лиенце вспоминают 70-летие кровавой выдачи казаков
Андрей Золотов – корреспондент РИА Новости в Австрии специально для «Правмира»
В эти дни, в первых числах июня в дальнем уголке Австрии, на берегу горной реки Дравы (Драу), молились о погибших русских и украинских казаках, освящали часовню Русской Зарубежной Церкви и вспоминали тяжелый, для всех неудобный эпизод Второй мировой войны, получивший в истории название «Трагедия в Лиенце».
«Это очень больная, сложная тема. Если мы говорим про казаков в России, то это тема известная. Про нее знают, но говорить не принято. Война пока еще не закончилась — еще есть живые свидетели. Через сто лет можно будет на эту тему говорить», — рассуждает на берегу Дравы казачий полковник из Москвы Сергей Пига Петренко, председатель Движения по признанию казачества нематериальным наследием ЮНЕСКО.
Семьдесят лет назад британские оккупационные власти насильственно выдали СССР тысячи антисоветских казаков, пришедших с Кубани и Дона с отступающей немецкой армией и воевавших в составе вермахта в Италии и Югославии.
Вместе с военнопленными, которые добровольно сдались здесь англичанам, ища прибежища в последние дни войны, в ГУЛАГ отправляли их жен и детей, а вместе с гражданами СССР — эмигрантов «первой волны», которые присоединились к казачьим формированиям Вермахта, но не подлежали репатриации в соответствии с Ялтинскими соглашениями. Казаки оказали сопротивление, которое было подавлено британскими военнослужащими. Возникла давка, многие кончали жизнь самоубийством. Другим удалось бежать.
Афиша выставки «Когда-то беженец, сегодня — турист. К 70-летию трагедии казаков в Лиенце»
Разные источники дают разное количество как выданных казаков, так и погибших при выдаче. В выдержавшей череду судов с британским правительством книге Николая Толстого «Жертвы Ялты» говорится о 32 тысячах казаков, пробившихся в начале мая 1945 года из северной Италии и сдавшихся англичанам в Лиенце. Австрийский историк, профессор Института археологии Университета Инсбрука Харальд Штадлер утверждает, что, опираясь на британские списки, можно говорить о 22-25 тысячах выданных казаков. Считается, что на мемориальном «Казачьем кладбище» в районе Лиенца Пеггец в 28 могилах похоронено 300 человек. Но сотни лежат в других местах или не имеют могил, утонув в водах Дравы и Мура.
Казачьи командиры белые генералы Петр Краснов, Андрей Шкуро, командир «Дикой дивизии» Клыч Султан-Гирей, бывший майор Красной армии, а впоследствии генерал-майор Вермахта Тимофей Доманов и их «верховный походный атаман», группенфюрер СС Гельмут фон Паннвиц были повешены по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в 1947 году (решением от 1997 года они не подлежат реабилитации). А сколько рядовых казаков были расстреляны или скончались в советских лагерях, подсчитать вряд ли возможно.
Паломничество к казакам
В среду состоялось паломничество прихожан Русской Зарубежной Церкви в город Юденбург, который находился на границе британской и советской оккупационных зон. Там служили литию на могилах казаков, погибших при выдаче. Сюда еще 29 мая 1945 года доставили грузовики с офицерами, которых обманным путем выманили под предлогом «конференции» с британским командованием. А начиная с 1 июня 1945 года туда пошли и вагоны с рядовым составом, женщинами и детьми. Также 3 июня в здании вокзала в Лиенце открылась выставка, посвященная казачеству. А накануне в католической церкви святого Антония в центре Лиенца, которая еще в 1945 году была предоставлена в распоряжение православных, организатор сегодняшней русской православной общины Лиенца протодиакон мюнхенского собора РПЦЗ Георгий Кобро читал лекцию о казачестве.
Казаки на берегу Дравы
Но главное событие мемориальных дней состоялось в годовщину начала депортации, 1 июня в Пеггеце — предместье Лиенца, где 70 лет назад стояли казармы и палатки казачьего лагеря, а теперь маленькое казачье кладбище окружено складами, магазинами и мелкими предприятиями вдоль берега шумной Дравы. Начиная с 1960-х годов, каждый год в этот день здесь собирались на молитву сначала уцелевшие казаки, а потом их дети и внуки, съезжавшиеся из разных частей Русского Зарубежья.
В год 70-летия трагических событий на мемориальном кладбище освятили часовню во имя Покрова Божией Материи и святого Цесаревича Алексия — небесной заступницы казаков и их последнего державного верховного атамана. Деревянную часовню построила австрийская общественная организация по уходу за военными захоронениями «Черный крест» на деньги жертвователей — как местных жителей, так и из других стран, включая Россию.
По словам протодиакона Кобро, руководство Лиенца, осознавшее, что казачья трагедия — часть «печального городского маркетинга», подарило земельный участок, вплотную примыкавший к кладбищу и, по счастью, остававшийся свободным. Земля Тироль ассигновала 40 тысяч евро, а частные дарители жертвовали от 20 до тысяч евро на строительство. За пять лет собралось около 170 жертвователей.
По заказу «Черного креста» часовню в русском стиле строили инженеры и строители из Западной Украины, с которыми организация сотрудничает в поддержании австрийских солдатских могил галицийского фронта Первой мировой войны.
Освящение и последовавшую за ним Божественную Литургию возглавили два архиерея РПЦЗ — архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (Арндт) и архиепископ Женевский и Западно-Европейский Михаил (Донсков).
За Литургией вслед за молитвой о мире на Украине возносили прошение «о всех зде лежащих убиенных казаках и казачках». Сама часовня служила алтарем, а сотни молящихся, многие в колоритных казачьих формах, стояли перед ней на небольшом мемориальном кладбище в окружении строя не менее колоритных тирольских стрелков в национальных костюмах и шляпах с перьями.
«Мы вспоминаем 70-летие преступной выдачи казаков англичанами советской власти. Большей частью они пошли на расстрел. Часто говорят о военных преступлениях немцев, а о преступлениях англичан, например, не говорят. Пора об этом заговорить и помнить, что это было страшное преступление, которое совершилось здесь, в Австрии,» — сказал в интервью после Литургии архиепископ Марк. Он поблагодарил австрийские власти за то, что они выделили землю и поддержали инициативу постройки часовни. «Некоторые, человек 300, здесь похоронены, но большей частью они просто истреблены, погибли в волнах реки. Важно, чтобы мы всегда помнили об этом страшном времени», — добавил он.
Живые свидетели
Среди присутствовавших была и живая свидетельница событий 70-летней давности, жительница Лиенца Матильда Валльнер. Сегодня ей 91 год, а в 1945 году она работала служанкой в сельскохозяйственном училище. В разговоре с Правмиром старушка вспоминала, как видела казачьи повозки, как казаки держали много животных, в том числе десятки коров, и как однажды директор школы послал ее к казакам подоить их корову — время было голодное.
«Казаки не были для нас опасными, они были добрые люди», говорит Валльнер. Помнит ли она события 1 июня? «Я все это наблюдала. Там, из училища, — говорит она, указывая в сторону вокзала, — я смотрела из окна и видела, как англичане их согнали и били прикладами винтовок. Кровь с них текла. Еще я видела одну семью. Их ребенка отвели в другое место, а потом они все окна (вагонов) уже забили досками, и один мужчина выломал эти доски, вылез из вагона и вытащил ребенка из другого вагона к себе. Так я поняла, что родители не знали, где их дети. Это было так печально!»
Была здесь и Соня Вальдер — дочь казаков, воспитанная в австрийской семье. «Я всегда знала, что моя мать была казачка,» говорит по-немецки госпожа Вальдер. По семейному преданию, мать хотела бросить ее в Драву, но рядом оказалась австрийка по имени Антония Ханзер, которая взяла ее на воспитание. «Впоследствии я встретила человека, который присутствовал при том, как мать передавала меня госпоже Ханзер. Он сказал, что это было очень драматично и он потом долго думал, что случилось с этой девочкой,» — говорит Соня, которая каждый год приезжает сюда 1 июня.
Архиепископ Михаил и скауты
«Рассвет 1 июня застал казаков в разгар приготовлений к их крестному пути: (комендант лагеря) майор Дэвис должен был прибыть в лагерь в 7 утра и начать погрузку. Узнав об этом, священник донских казаков, отец Василий Григорьев, велел за час до приезда Дэвиса собрать всех казаков по станицам на службу на лагерной площади; только Бога оставалось им просить о помощи,» пишет Толстой.
По прибытии в Пеггец, комендант увидел сомкнутые ряды казаков, молившихся на богослужении. Он дал им время закончить службу, но потом, не дождавшись ее окончания, начал операцию по разделению толпы, направив на нее солдат с винтовками и саперными инструментами. Первая группа была вырвана из толпы и отправлена в грузовики. Среди остальных возникла давка.
Перевернутый престол, порванные ризы
Толстой приводит воспоминания уцелевшей казачки: «Толпа сжалась и заметалась, были раздавленные, я сама стояла на чьем-то теле и только старалась не стать на его лицо. Солдаты выхватывали отдельных людей и бросали в грузовики, которые тут же отъезжали полунаполненные. Со всех сторон в толпе слышались крики: «Сгинь, сатана! Христос Воскресе! Господи, помилуй!»
Те, которых хватали, отчаянно сопротивлялись, и их избивали. Я сама видела, как английский солдат выхватил у матери ребенка и хотел бросить его в автомобиль. Мать уцепилась за ногу дитяти, и они так и тянули его: один в одну, а другая в другую сторону. Потом я видела, что мать не удержала ребенка и дитя ударилось о край машины. Что было дальше, не знаю.
Перевернутый престол, порванные ризы духовенства… Толпа сдавила нас так, что мама, у которой висела на груди икона Казанской Божьей Матери, посинела и стала задыхаться.
— Господи,— молилась я,— как я смела иметь в такое время ребенка? Господи! Что мне делать? Святой Феодосий Черниговский, спаси мою девочку! Если я сохраню ее хотя бы только в эту ужасную пятницу, я обещаю всю жизнь поститься по пятницам строгим постом, чтобы никогда этого не забыть!
И вот свершилось чудо: та же самая толпа, которая только что угрожала нас раздавить, теперь стала постепенно вытеснять нас, неудержимо вытеснять. И вытеснила… Но не на цепь солдат, а в противоположную сторону таким образом, что теперь перед нами открывалась прямая дорога на мост, через реку и в лес.
С юга лагерь огибала река Драва, и через нее был перекинут мостик. Течение Дравы даже летом отличается невероятной быстротой. Когда пленные ринулись на мост, одна женщина бросилась с ребенком в бурную воду. Семья молодой казачки, о которой мы рассказываем, уцелела: ей удалось скрыться в горах; и с тех пор она свято соблюдала свой обет, по пятницам ограничиваясь хлебом и водой.
Казакам показалось, что английских солдат охватило какое-то безумие. Размахивая палками и прикладами, они обрушивали удары куда попало — на мужчин и женщин, малых и старых. Священника и его сослужителей повалили, а потом унесли, их облачения и иконы втоптали в землю. Немолодого казака, который во время службы держал икону, избили так, что кровь текла по его лицу, рукам, рубашке и по самой иконе.»
«Казакам — жертвам»
Трагедия в Лиенце стала важным элементом идентичности русской эмиграции первой и второй волны в целом и Русской Зарубежной Церкви в частности. Она представляет русских людей как жертв не только большевиков, но и Запада.
Значительная часть казаков, оказавшая сопротивление большевизму, воевавшая в Белой армии, подвергнутая потом репрессиям и «расказачиванию» со стороны советской власти, увидела, вместе с частью русской эмиграции, в нацистской Германии силу, способную сокрушить коммунизм, и встала на их сторону. В соответствии с этим нарративом, нацистское руководство тоже не доверяло русским частям в составе своих вооруженных сил.
Церковь св. Антония в центре Лиенца, в которой с 1945 года разрешено служить православным
Одни из них, как часть власовского движения, мнили себя «третьей силой», способной освободить Россию от коммунизма и добиться независимости от Германии. Другие, как многие казаки в Лиенце, мечтали о том, что англичане отправят их в одну из своих колоний, где дадут возможность жить традиционным укладом, как им удалось организовать свою жизнь в период немецкой оккупации сначала на Кубани, потом в Белоруссии, а в конце войны на севере Италии. Но и англичане, в соответствии с этим нарративом, предали их на заклание сталинскому режиму.
Владыка указывет на увенчанный восьмиконечным крестом обелиск с терновым венцом, установленный на кладбище его создателем, архиепископом Стефаном (Севбо), обосновавшимся в конце войны в Зальцбурге и окормлявшим десятки тысяч «перемещенных лиц» из России в западных оккупационных зонах Австрии. «Видите, написано „Казакам-жертвам“? Это особая жертва, последняя жертва, которая была произведена в 1945 году… Это не только память, но и духовное общение с их подвигом, их примером», — говорит архиерей.
А как же быть с тем, что казаки все же воевали в Вермахте, на стороне нацистской Германии, и большинство людей в современной России смотрит на них как на предателей Родины? Владыке явно неприятен этот вопрос. «Я дам ответ совершенно другого типа, если позволите. Если он одел немецкую форму, значит немец? Тогда все наши кубанцы — они чеченцы, хорошо?» — отвечает он с напряжением в голосе.
«Разделить легко – соединить трудно»
Казачий полковник из Москвы Пига Петренко, который приехал в Лиенц из Италии, где изучает опыт самоорганизации казачьих станиц в конце Второй мировой войны, замечает, что в современной России стали вспоминать трагедии казаков периода Гражданской войны — такие как последний бой на Кубани или расстрел десятков тысяч терских казаков при депортации в 1921 году.
«В России сейчас начинают отмечать казачьи трагедии, но Лиенц получается в стороне. Нельзя говорить про Великую Отечественную войну, нельзя говорить про отношения с Европой — много чего нельзя,», говорит он.
Можно ли считать, что в том, что касается Гражданской войны 1918-20 годов, примирение состоялось, а в том, что касается той ее части, которая, по определению Александра Солженицына, продолжилась в рамках Второй мировой войны, — нет?
«Тема Гражданской войны сейчас стала темой моды — там есть какое-то благородство. А про Великую Отечественную — пока жив хоть один человек (который был ее участником), об этом лучше не говорить. Наверное, это правильно,» — отвечает Пига Петренко.
И тут же добавляет: «Разделения казаков — искусственные: белые, красные, реестровые, общественные — это все способы административного управления. А есть же дух, есть судьба: защищать и, если нужно, где-то сложить свою голову. Судьба казачества является ярким примером того, что сейчас происходит на Украине: разделить легко, а соединить трудно,» заключает он.