Литературный памятник что это такое
Значение словосочетания «литературные памятники»
Жёстко определённой программы издания серии не существует, в неё включаются «отдельные, наиболее выдающиеся или примечательные в каком-либо отношении произведения русской и мировой литературы». Часть произведений серии широко известна читателям, но прежде не издавалась академически или издавалась недобросовестно. Тип большинства изданий серии предполагает включение в состав справочного аппарата фундаментальной сопроводительной статьи и комплекса статей, текстологического, историко-литературного и других комментариев, указателей и разного рода приложений. В состав серии входят отдельные произведения, авторские и коллективные сборники. По мнению издателей, «серия специфически академична, и её книги рассчитаны на читателя, стремящегося к глубокому и всестороннему пониманию выдающихся произведений разных эпох и народов мира».
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: вышагнуть — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Жизнь памятника литературы
Вы будете перенаправлены на Автор24
Памятник литературы – это вошедшее в историю, великое литературное произведение, признанное классикой жанра.
Сущностная характеристика жизни литературного памятника
Памятники литературы, под которыми понимают вошедшие в историю литературные произведения, пережили от момента своего создания множество взаимодействий с внешней средой. Обобщив все подобные взаимодействия, можно сказать, что литературные памятники:
В процессе своего существования литературные памятники могли быть на много лет забыты людьми и обществом, а после переработки они снова вызывали большой интерес у читателей и становились особенно популярными именно в этих переделках, а не в первоначальном («авторском») виде.
В настоящее время подобными вопросами занимается та часть текстологии, которая развивается в русле медиевистики – раздела исторической науки, изучающего историю Средних веков. В связи с этим текстологу-медиевисту приходится заниматься концептуально иными задачами, нежели текстологу, занимающемуся современной литературой. Приходится заниматься с десятками и сотнями рукописями изучаемого произведения, а также учитывать, что в прошлом могли существовать отдельные списки памятника, которые исчезли и не дошли до наших дней. Это всё составляет отдельные части единой жизни памятника литературы.
Значение «послеавторских» переделок литературного памятники
Однако стоит отметить, что жизнь литературного памятника Нового времени также является предметом текстологического исследования. Ей могут быть присуще некоторые явления жизни средневековых произведений. Одной из самых значительных событий в жизни литературного памятника является его многочисленные переделки, которые осуществляются редакторами уже после смерти автора. Как правило, такие переделки были направлены на приведение литературного памятника требованиям, предъявляемым новой исторической эпохой.
Готовые работы на аналогичную тему
Примером жизни памятника литературы, которая продолжалась за пределами авторского творчества, можно назвать написанный в 1923 году роман Дмитрия Андреевича Фурманова «Чапаев». К сожалению, первый экземпляр рукописи и корректуры первого издания романа не сохранились.
Но при сравнении второго экземпляра машинописи авторского текста и печатного текста обнаруживается несколько ошибок и искажений, которые были допущены машинисткой. В частности, была пропущена целая страница рукописи. Однако данные ошибки и искажения не были замечены ни автором, ни редакторам романа, в результате чего они так и были перенесены во все последующие издания.
В связи с отмеченными отличиями рукописи, печатного текста и второго экземпляра машинописи теперь не представляется возможным установить, кому принадлежит исправления и сокращения текста: автором Д. А. Фурмановым, редактором П. Н. Лепешинским или иным лицом.
С данным романом связан и другой случай, отражающий «послеавторскую» жизнь литературного памятника. Фурманову принадлежит важное примечание «У живых – имена чужие, у погибших – свои». Однако в очередном издании «Чапаева», напечатанном уже после смерти писателя, его жена самовольно исправила ряд «живых имён» (в том числе и своё собственное имя и отчество). Эти исправления так и переходили в следующие издания «Чапаева».
Отличия в изучении жизни древних и современных памятников литературы
Несмотря на отмеченные изменения как в древней, так и новой литературе, текстологическое исследование жизни литературных памятников занимает исключительно большое место и имеет громадное историко-литературное значение в литературе древней, нежели новой. А данное значительное различие обусловлено тем, что именно в древней литературе «послеавторские» изменения текста преобладают над доступными для наблюдения авторскими правками текста.
По мнению советского исследователя древнерусской литературы Александра Дионисьевича Седельникова (1888-1934 гг.), для древней литературы должна быть создана своеобразная методология текстологического исследования жизни литературного памятника, центр тяжести которого следует перенести в область предварительных работ.
Кроме того, следует учитывать следующую особенность: исследователь при изучении современной литературы зачастую может от своей прямой исследовательской задачи отклониться в сторону критики (что объясняется близостью материала самому исследователю), а при изучении древней литературы (по той же причине) в преобладающих случаях выступает в качестве филолога.
При изучении жизни древних литературных памятников особое место занимают вопросы первоначального текста варианта, время и места его возникновения. Как правило, текстологу во время исследования подобных памятников приходится проводить исследование в условиях недостатка необходимого материала. Приходится довольствоваться внутренним анализом того, что в той или иной форме дошло до исследователя.
Также текстологу стоит акцентировать внимание на хронологизацию изучаемого памятника (особенно это относится к древней литературе). Способствует этому выявление в тексте различных черт языка, которые отражают эпоху, соответствующие внесённому в текст изменению.
Если текстолог изучает жизнь текста современного произведения, то у него есть возможность определить его основную редакцию, просто обратившись к автору или к его окружению.
Кроме того, «злую шутку» с исследователем может сыграть знание автора изучаемого текста древнего произведения. Имя автора вызовет у текстолога желание заранее отвести этому тексту определенное историческое место, приписать ему присущие для автора определённые черты и т.п. Именно поэтому необходимо учитывать все имеющиеся списки и варианты изданий данного текста.
Литературный памятник
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПАМЯТНИК — лит. произведение, вошедшее в историю лит. как особо значимое по к.-л. своим особенностям.
Смотреть что такое «Литературный памятник» в других словарях:
ПАМЯТНИК — ПАМЯТНИК, памятника, муж. 1. Архитектурное или скульптурное сооружение в память или в честь какого нибудь лица или события. Памятник Пушкину в Москве. 2. Сооружение на могиле в память умершего. 3. Остаток материальной культуры далекого прошлого.… … Толковый словарь Ушакова
Литературный некрополь — Памятник Литературный некрополь … Википедия
Памятник Н. А. Добролюбову (Нижний Новгород) — Памятник Памятник Н. А. Добролюбову … Википедия
Литературный институт имени А. М. Горького — Литературный институт имени А.М. Горького (Литинститут) … Википедия
Памятник Белому Биму — Памятник Памятник Белому Биму Белый Бим Чёрное ухо … Википедия
Памятник И. С. Никитину — Памятник Памятник Ивану Саввичу Никитину … Википедия
Памятник А. П. Платонову (Воронеж) — Памятник Памятник Андрею Платоновичу Платонову … Википедия
Памятник А. С. Пушкину (Воронеж) — Памятник Памятник Александру Сергеевичу Пушкина … Википедия
Памятник И. А. Бунину (Воронеж) — Памятник Памятник И. А. Бунину … Википедия
Памятник О. Э. Мандельштаму (Воронеж) — Памятник Памятник О. Э. Мандельштаму … Википедия
Литературные памятники
Доктор искусствоведческих наук И. Ф. БЭЛЗА
Вестник Академии наук СССР. — 1973. — № 11. — С. 116-124.
Каждый историк культуры с вполне понятным интересом следит за публикацией памятников мировой литературы, с глубоким удовлетворением констатируя при этом, что литературоведческая специфика такого рода изданий постепенно расширяется и что процесс развития мировой литературы неразрывно связывается в нашем сознании с развитием и сменой социальных формаций, со всеми областями искусства, с психологией и этическими концепциями.
Расцвет советской текстологической науки позволил осуществить академические издания русских классиков, а затем приступить к выпуску серии «Литературные памятники», инициатором издания которой был академик С. И. Вавилов. В нынешнем году исполнилось 25 лет со времени выхода в свет первых томов серии; общее же их число за это время достигло почти 200.
Уже два первых тома нового издания – «Записки Юлия Цезаря и его продолжателей о Галльской, о Гражданской, об Александрийской, об Африканской войне» и «Хожение за три моря Афанасия Никитина» – показали стремление редколлегии серии представить читателю памятники как отечественной, так и зарубежной культуры. Однако широта замысла «Литературных памятников» этим не ограничивается. В написанном академиком Н. И. Конрадом предисловии к брошюре «Литературные памятники. Итоги и перспективы серии» (1967) подчеркивалось: «Однозначного для всех эпох и народов представления – что такое литература и что к ней относится – нет. При определении литературных памятников каждой большой эпохи учитывать исторические различия необходимо, иначе мы рискуем отвергнуть какое-либо произведение, особенно отдаленного прошлого, занимавшее в свою пору почетное место именно в литературе, как, например, трактат Катона «О земледелии»,– отвергнуть на том основании, что в наше время произведения подобного рода в сферу художественной литературы не входят». Трактат Катона был опубликован в серии в 1950 г. Уже в первые годы существования «Литературных памятников» были выпущены и другие создания античной мысли, причем наряду с «Метаморфозами» Апулея, выдержавшими уже три издания, появились три тома писем Цицерона, два тома его речей и том диалогов «О государстве, о законах».
Отметим, однако, что принятое редколлегией «Литературных памятников» решение о включении в эту серию историко-политических произведений было изменено в 1972 г., когда подготовленный том «Истории» Геродота в переводе и с комментариями Г. А. Стратановского открыл собою новую, отделившуюся от прежней серию «Памятников исторической мысли», куда была передана также «История Флоренции» Макьявелли в переводе Н. Я. Рыковой под редакцией и с комментариями М. А. Гуковского. К сожалению, возглавивший редколлегию «Памятников исторической мысли» академик А. А. Губер скончался еще до выхода в свет первого тома этой серии.
Обратимся теперь непосредственно к томам, вышедшим в серии «Литературные памятники», редколлегия которой долгое время возглавлялась одним из ближайших соратников С. И. Вавилова академиком В. П. Волгиным, затем академиком Н. И. Конрадом, а после его кончины – академиком Д. С. Лихачевым, с первых лет существования серии принимавшим самое живое и деятельное участие в работе над многими ее выпусками.
Даже беглое ознакомление с томами «Памятников» позволяет сразу же сделать вывод о том, что серии этой совершенно чужды какие бы то ни было европоцентристские тенденции. Уже на второй год ее существования был издан в переводе Б. Н. Заходера среднеазиатский памятник дидактической литературы – «Книга о правлении визира XI столетия Низам ал-Мулька» (Сиасет-Намэ), за которой последовали переведенные с санскритского В. И. Кальяновым «Адипарва» и вторая часть «Махабхараты» – «Сибхапарва», «Кабус-Намэ» в переводе члена-корреспондента АН СССР Е. Э. Бертельса, «Танские новеллы» под редакцией Н. И. Конрада, «Эпические сказания народов Южного Китая», «Панчатантра», древнеиндийская «Артхашастра», многотомная «Шахнамэ» Фирдоуси и другие издания. Названия этих книг перемежаются в списке выпусков серии с названиями памятников древнерусского летописания, эпоса (отметим, например, том «Илья Муромец», вышедший под редакцией Д. С. Лихачева), отечественной и зарубежной литературы. Но наиболее значительными достижениями «Литературных памятников» следует, бесспорно, считать тома, посвященные принципиально новому, основанному на ленинском понимании истории культуры, раскрытию древности и богатства культуры нашей великой страны, в частности ее литературы. Более того в лучших томах серии, подготовленных крупнейшими советскими учеными, прослеживается история создания и изучения памятника, намечается круг проблем, возникающих в связи с его содержанием и путем, пройденным исследовательской мыслью.
С большим удовлетворением можно констатировать, что многие тома «Памятников» получили заслуженно высокую оценку не только в нашей стране, но и за рубежом. Упомянем, например, статьи о «Повести временных лет» в польском журнале «Kwartalnik historyczny» (1953, № 3), «Слове о полку Игореве» в пражском журнале «Slavia» (1952, № 1), «Легенда о Фаусте» в «Slovenska literature» (1960, № 7), появившиеся в Риме, и Париже рецензии на вышедший в «Памятниках» трехтомник сочинений Робеспьера, на «Эпос о Гильгамеше» и др.
Нет, разумеется, никакой возможности дать хотя бы в самой сжатой форме оценку всех вышедших томов «Литературных памятников» – для этого понадобилось бы слишком много места, не говоря уже о необходимости участия большого числа специалистов в рецензировании столь разнообразных по содержанию книг. Мы остановимся лишь на некоторых томах серии, дающих наиболее существенные основания для оценки важнейших принципов отбора и публикации «Литературных памятников». Думается, что к числу этих принципов следует отнести тщательность текстологической работы и научные обобщения исследований того или иного памятника, содержащиеся обычно в статье, которой открываются «Приложения» к каждому тому, а также в комментариях, относящихся к отдельным местам текста.
Одним из самых характерных примеров плодотворного применения этих принципов (к сожалению, не всегда соблюдаемых, как будет показано дальше) нужно считать двухтомник «Повесть временных лет». Первый том издания (1950) содержит текст и перевод «Повести» – памятника русской исторической мысли, литературы и языка, как подчеркивал академик Д. С. Лихачев в помещенной во втором томе «Повести» статье, являющейся ценнейшим вкладом в историю русского летописания и обосновывающей понятие «свода». Именно таким сводом и стало прославленное произведение киево-печерского монаха Нестора – «Повесть временных лет», различные списки которой дошли до нас. В «Археографическом обзоре» этих списков, также включенном во второй том и принадлежащем перу Д. С. Лихачева, обосновывается выбор для данного издания Лаврентьевского списка 1377 г.
Представляется принципиально правильным, что в «Приложение» (второй том издания) включены потребовавшие огромного кропотливого труда «Разночтения» и «Комментарии», которые, как поясняет Д. С. Лихачев, «служат в данном издании не только целям разъяснения текста, но и целям его восполнения» (стр. 150). При этом оказывается, что нижегородский монах Лаврентий был не просто переписчиком, а редактором-составителем нового свода, сопоставляемого в этом издании с Новгородской первой и четвертой, Ипатьевской, Никоновской, Радзивилловской, Софийской, Троицкой и другими летописями. История изучения этих списков, критика источниковедческой литературы также содержится во втором томе, причем привлекаются труды А. А. Шахматова, М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова, М. Д. Приселкова и других виднейших исследователей древнерусской культуры.
К числу лучших изданий серии принадлежат и «Воинские повести древней Руси», вышедшие наряду с «Повестью временных лет» и «Словом о полку Игореве» под редакцией В. П. Адриановой-Перетц. К ним, несомненно, следует отнести и «Повести о Куликовской битве» (под редакцией академика М. Н. Тихомирова совместно с В. Ф. Ржигой и Л. А. Дмитриевым).
Подводя итоги сказанному, можно констатировать, что древнерусская литература представлена в «Памятниках» на таком высоком уровне, который свидетельствует о подлинном расцвете исторической науки и литературоведения в нашей стране, о пламенной любви к Родине выдающихся ученых, которые трудились над этими томами.
К большому сожалению, гораздо хуже обстоит дело с памятниками русской классической литературы, представленными в вышедших изданиях, и, что особенно огорчительно, в недавно опубликованном плане изданий серии сравнительно немногочисленными томами, причем имена одних авторов (в частности Тургенева и Чехова) вообще отсутствуют, а другие встречаются слишком редко. Поэзия Лермонтова, например, представлена только одним запланированным (да и то очень давно, судя по брошюре 1967 г.) изданием. Как явствует из аннотации, в основу его положено «единственное собрание стихотворений Лермонтова, подготовленное к печати им самим». Но в той же аннотации сказано, что он включил в него лишь 26 стихотворений и 2 поэмы (в том числе «Песнь про царя Ивана Васильевича. »). Учитывая, что к запланированному изданию обещаны комментарии известного лермонтоведа И. Л. Андронникова, можно было бы включить в книгу и другие произведения поэта.
«Стихотворения Александра Пушкина» также запланированы очень давно, но до сих пор не вышли. На протяжении четверти века в серии «Памятников» было издано одно-единственное его произведение «Капитанская дочка». Затем с 1964 г. серия к Пушкину не обращалась ни разу! Гоголь представлен только «Тарасом Бульбой» (1963!), Достоевский (если не считать обещанной проспектом серии его переписки с женой) – только «Преступлением и наказанием». Справедливость требует упомянуть, правда, вышедший в 1950 г. том «Сказки и легенды Пушкинских мест» (записи и исследования В. И. Чернышева, подготовка к изданию Н. П. Гринковой и Н. Т. Панченко) и книгу С. Т. Аксакова «История моего знакомства с Гоголем» (1960), подготовленную сотрудниками Абрамцевского музея Е. П. Населенко и Е. А. Смирновой. Эти издания, несомненно, заслуживают высокой оценки, однако не могут повлиять на тот, казалось бы, парадоксальный вывод, что вплоть до последнего времени в «Памятниках», включая и довольно обширные редакционные заготовки, величайшим русским классикам – Пушкину, Гоголю, Лермонтову, Тургеневу, Чехову – не уделялось должного внимания.
Это не значит, разумеется, что и в данной области серия не располагает выдающимися достижениями. «Тараса Бульбу» (подготовка Е. И. Прохорова и Н. Л. Степанова) и «Капитанскую дочку» (подготовленную Ю. Г. Оксманом) в издании «Памятников» достаточно точно охарактеризовал в свое время Н. И. Конрад. Он писал, в частности: «. главное в нашем издании „Тараса Бульбы» – сопоставление двух авторских редакций: ранней, с которой Гоголь начал свою работу над этим сюжетом, и окончательной, к которой он пришел. Сопровождающая статья, естественно, дает литературный анализ этих двух редакций, но она же и вводит читателя в тот идейный круг, в котором находился Гоголь и который влиял на него. ». В издании «Капитанской дочки», как пишет Н. Й. Конрад, «. текст сопровождается различными вариантами, найденными в рукописях автора, „пропущенной главой», проектом „вступления к роману», преданиями о Пугачеве и записями рассказов о нем современников, сделанными самим Пушкиным, и, наконец, несколькими отрывками из „Истории Пугачевского бунта» и „Рассказом моей бабушки» А. И. Крюкова. ».
К этим двум изданиям следует, вне всякого сомнения, присоединить «Вечерние огни» Фета –первое переиздание (1971) вышедших под таким названием сборников (четырех прижизненный и одного посмертного) последних стихотворений поэта. Однако литературным событием факт появления данного тома стал не только благодаря «воскрешению» этих стихов Фета, но и предпосланной им статье Д. Д. Благого «Мир как красота», в которой всесторонне проанализирован сложный, изобилующий загадками жизненный путь поэта, образный и звуковой строй его творчества. Как бы подводя итоги своим полувековым изысканиям, Д. Д. Благой прослеживает пушкинскую традицию поэзии Фета и ее восприятие позднейшими поколениями русских поэтов. На материале творчества Фета автор статьи ставит и убедительно решает проблему музыкального строя поэтического стиха, показывая значение «Вечерних огней» для разработки этой проблемы.
Еще один шедевр серии «Литературные памятники» – издание «Анны Карениной» (1970), подготовленное выдающимися знатоками творчества Толстого В. А. Ждановым и Э. Е. Зайденшнур. Здесь впервые, вслед за «каноническим» текстом романа полностью дана первая законченная редакция «Анны Карениной» (пятый вариант «воспитанницы, которая оказалась дурного характера», как жаловался в 1876 г. Толстой). В статье, посвященной истории создания романа, ученые раскрывают картину титанического труда (2560 листов!) писателя, стремившегося к завершенности этико-эстетической концепции своего произведения. Ценное дополнение к статье – «Текстологические пояснения» тех же авторов, указавших на «постоянное накопление новых ошибок и опечаток» в различных изданиях романа. Все эти ошибки и опечатки окончательно устранены в данном издании.
Из приведенных примеров ясно, какую громадную роль могут и должны играть «Литературные памятники» в раскрытии богатств русской классики. Тома серии предназначены для целей, во многом не совпадающих с целями академических собраний сочинений, потому что «Памятники» прежде всего монографичны. Хорошо, что рамки серии раздвигаются, приближаясь к современной литературе. Намечается издание «Книги отражений» Анненского, готовятся «Петербург» Белого, «Железный поток» Серафимовича, «Василий Теркин» Твардовского. Но даже учитывая намеченные в плане к изданию в серии книги Рылеева, Кюхельбекера, Баратынского, Герцена, у нас все равно нет оснований изменить мнение, что русская классическая литература, включая и произведения, созданные на рубеже XIX–XX вв., требует большего места в «Памятниках». В полной мере такое пожелание расширения хронологических рамок может быть отнесено и ко всем другим представленным в них литературам.
Что касается литературного творчества зарубежных славянских народов, то и оно в серии, к сожалению, не получило достаточного отражения. Десять лет назад вышел «Эпос сербского народа». Труды Паисия Хилендарского («История славяно-болгарская») и Софрония Врачанского (автобиография), «Житие Саввы Сербского», «Болгарский героический эпос» стоят (и уже давно) только в планах серии. Не предусмотрена публикация ни одного произведения чешской (а также словацкой) литературы, хотя, казалось бы, такие книги, как «Бабушка» Немцовой или «Старинные чешские сказания» Йираска могли бы лечь в основу монографических изданий серии и дать много материала для истории общественно-культурной жизни древнего славянского народа.
Среди изданий памятников польской литературы назовем том, содержащий небольшие отрывки из 10 и 11 книг «Польской истории» Длугоша, которые изданы под названием «Грюнвальдская битва». Они сопровождены превосходной статьей и комментариями Л. В. Разумовской, составленными совместно с Б. В. Казанским; перевод с латинского оригинала выполнен Г. А. Стратановским. Помимо этого отрывка из польского исторического памятника, в серию был включен прежде не издававшийся на русском языке роман Потоцкого «Рукопись, найденная в Сарагоссе» – произведение, все более привлекающее внимание как польских, так и зарубежных исследователей.
В серию «Памятников» вошел и том избранных произведений великого польского поэта XVI в. Кохановского, подготовка которого была поручена знатоку польской литературы С. С. Советову. К несчастью, он скончался в разгар работы, которая не слишком удачно завершалась другими лицами. Поэтому данный том вызвал ряд справедливых критических замечаний. Вошедшая в него статья В. Б. Оболевича «Ян Кохановский и его литературная деятельность» во всей истории издания «Памятников» может быть названа уникальным примером безответственности – столько в ней фактических ошибок и промахов. Вот как выглядят в статье некоторые даты: «После смерти Сигизмунда Старого королем был избран Сигизмунд-Август. В 1572 г. умер Сигизмунд II Август. Начались годы бескоролевья. В 1578 г. королем избрали Стефана Батория». В действительности Сигизмунд-Август был избран королем за 19 лет до смерти отца и вскоре после этого даже коронован. «Годы» бескоролевья свелись к нескольким месяцам, а Стефан Баторий был избран королем в 1576 г. Вопреки утверждению В. Б. Оболевича (стр. 268), Польская Академия наук в 1932 г. никаких книг выпускать не могла, поскольку была создана в 1951 г. Число таких примеров легко умножить.
В перспективном плане серии значатся «Письма к Марысеньке» Собеского, том произведений Норвида, а на ближайшее будущее обещан том «Сонетов» Мицкевича. Но где же Красицкий, Словацкий, Красиньский, Прус и многие другие польские писатели?
Не будет преувеличением сказать, что полнее всего в «Памятниках» представлены литературы романские. Наиболее монументальными следует считать два тома произведений Данте, выпущенные под редакцией М. П. Алексеева и И. Н. Голенищева-Кутузова. Это издание – значительный успех отечественной дантологии, опирающийся на такие ее достижения, как комментированный перевод «Божественной комедии» М. JI. Лозинского, к которому присоединены превосходные переводы «Пира» (А. Г. Габричевский), трактатов «О народном красноречии» (Ф. А. Петровский) и «Монархии» (В. П. Зубов).
Но главное, о чем необходимо сказать,– комментарии к «Божественной комедии». Дело в том, что И. Н. Голенищеву-Кутузову принадлежат комментарии только к «Аду», а к двум остальным кантикам они были написаны еще М. Л. Лозинским. Между тем на протяжении последнего времени появились сотни работ, посвященных отдельным песням всех трех кантик «Божественной комедии». Ни одна из этих работ, если не считать статьи Шпитцера о XIII песне «Ада», комментариями к «Божественной комедии» в издании «Памятников» не учтена. Поэтому есть все основания ставить вопрос о новом издании «Божественной комедии»,– быть может, трехтомном, по образцу итальянского, вышедшего в 1955– 1957 гг. под редакцией крупнейшего дантолога Наталино Сапеньо, или же образцового словацкого издания, первый том которого уже вышел с обширнейшим комментарием Йозефа Феликса.
Обращаясь к более поздним памятникам литературы итальянского Возрождения, нужно не раз с признательностью вспомнить имя покойного И. Н. Голенищева-Кутузова, подготовившего совместно с А. Д. Михайловым том Дж. Боккаччо «Фьяметта. Фьезоланские нимфы». Он работал и в области французской литературы, приняв, например, совместно с 10. Б. Корнеевым, А. А. Смирновым и Г. А. Стратановским участие в подготовке нового русского издания «Песни о Роланде», совместно с А. М. Шадриным и 3. В. Гуковской – «Гептамерона» Маргариты Наваррской.
Судя по проспекту 1973 г., в «Памятники» будет включен объемистый том Петрарки (Канцоньере. Триумфы. Моя тайна. Письма). Младший современник Петрарки, флорентиец Саккетти представлен в «Памятниках» своими знаменитыми новеллами, переведенными на русский язык академиком В. Ф. Шишмаревым, который достойно продолжил дело своего учителя А. Н. Веселовского, оставившего нам перевод «Декамерона».
Очень хорошо и полно отражена в «Памятниках» французская поэзия нового времени. Удачным оказался том стихов Аполлинера в переводе М. П. Кудинова со статьей и примечаниями Н. И. Балашова, под редакцией которого вышел том стихов Элюара в переводе М. Н. Ваксмахера, снабженный статьей и комментариями С. И. Великовского и составленной им же библиографией. Оба эти тома могут быть причислены к несомненным достижениям серии.
«Цветы зла» Бодлера, подготовленные Н. И. Балашовым и И. С. Поступальским «по авторскому проекту третьего издания», как сказано на титуле, вызывают некоторые критические замечания, хотя работу, проделанную в процессе подготовки этого тома, разумеется, нельзя недооценивать. Н. И. Балашов пишет, что в 1855–1856 гг. Бодлер «свою творческую энергию в значительной степени сосредоточил на переводе сочинений Эдгара По. Этот перевод. отвечал намерению Бодлера показать Франции ее «американизированное» будущее и судьбу творческой личности в этих условиях» (стр. 259). Такое высказывание следует признать, осторожно выражаясь, странным, ибо уж кто-кто, но Эдгар По меньше всего подходил для осуществления замысла, который Н. И. Балашов приписал Бодлеру, боготворившему великого американского поэта. Кстати сказать, на стр. 416 тот же Н. И. Балашов в комментариях к стихотворению «Служанка скромная» приводит запись тяжело больного Бодлера, напоминавшего себе, что он должен «каждое утро молиться. отцу, Мариетте и Эдгару По»! Где же тут «американизированное будущее Франции»?! Заметим попутно, что в том же 1970 г., когда вышли «Цветы зла», в серии «Памятников» было издано прекрасно подготовленное А. А. Елистратовой и А. Н. Николюкиным полное собрание рассказов Эдгара По, произведения которого, как известно, давно уже завоевали любовь и признание в нашей стране.
Говоря об англоязычной литературе, представленной в «Памятниках», нельзя пройти мимо дневников и писем Байрона под редакцией В. М. Жирмунского (два издания– 1963 и 1965 гг. – были подготовлены 3. Е. Александровой, А. А. Елистратовой и А. Н. Николюкиным), писем Шоу, подготовленных И. М. Бернштейн, А. А. Елистратовой (ответственный редактор) и А. Г. Образцовой, а также Шелли «Письма. Статьи. Фрагменты» (3. Е. Александрова, А. А. Елистратова – ответственный редактор, и Ю. М. Кондратьев). Все три тома отличаются тщательностью текстологической работы, интересным подбором материала и содержательностью комментариев. В полной мере это относится и к тому, в который вошли письма Честерфилда к сыну (а также «Максимы» и «Характеры») в превосходном переводе и с комментариями А. М. Шадра. Том вышел под редакцией и со статьей М. П. Алексеева, на редкость увлекательно воссоздавшего атмосферу той эпохи. В названных томах серии биографические элементы играют значительную роль, но вместе с тем органически включаются в характеристику историко-литературного процесса, неизменно даваемую в статьях редакторов. Нет сомнения, что именно такова принципиальная установка серии в целом.
Одним из наиболее интересных и своеобразных по замыслу томов оказалась «Легенда о докторе Фаусте» (1958), подготовленная В. М. Жирмунским, обширная статья которого «История легенды о докторе Фаусте» представляет собой крупное литературоведческое исследование. Источники его собраны в разделе «Исторические и легендарные свидетельства о докторе Фаусте». В том включены и другие материалы, в том числе тексты кукольных пьес, «Фауст» Лессинга и др., понадобившиеся В. М. Жирмунскому для широкой разработки темы о возникновении, сущности и различных трансформациях образа Фауста. На наш взгляд, этот том может послужить образцом и для других аналогичных изданий «Памятников», например, для исследования «истории образа» (а это – очень перспективный аспект изучения мировой литературы!) Дон-Жуана.
К гетевской эпохе вплотную примыкают произведения, собранные в подготовленном А. А. Морозовым томе «Немецкие волшебно-сатирические сказки», в который вошли «История принца Бирибинкера» Виланда, «Достопамятное жизнеописание его величества Абрагама Тонелли» Тика и «Королевская невеста» Гофмана. Невзирая на очень небольшой объем, помещенная в томе статья А. А. Морозова содержит широкие обобщения и мастерски намеченную «генеалогию» жанра, в которую вписаны имена Хогарта, Калло и, что представляется особенно важным, самого Гофмана как композитора, полузабытого автора первой немецкой романтической оперы. Характеристика творчества Гофмана, даваемая А. А. Морозовым, чрезвычайно убедительна, далека от некогда модных вульгарно-социологических концепций и явно полемична по отношению к ним. «Сказочнофантастический мир Гофмана, в каких бы аспектах он ни раскрывался, всегда условен и нередко пародиен»,– подчеркивает А. А. Морозов (стр. 198). И далее: «Ироническая основа сказочного творчества Гофмана раскрывает особенности его „мистики», которая часто оказывается лукавой мистификацией» (стр. 199).
Нет надобности и возможности останавливаться на всех томах серии, но нельзя хотя бы не упомянуть о «Новеллах» Лопе де Вега, переведенных и снабженных комментариями А. А. Смирновым, который, к глубокому прискорбью, не дожил до выхода книги в свет. В приложениях к этому тому читатель найдет не только блестящую статью А. А. Смирнова «Лопе де Вега как новеллист», но и посвященный памяти выдающегося ученого очерк 3. И. Плавскина «А. А. Смирнов, ученый и литератор».
Даже самое беглое обозрение вышедших томов и дальнейших планов развертывания серии, намеченных в выпущенном в этом году «Справочнике», позволяет высказать некоторые пожелания.
В уже упоминавшейся статье Н. И. Конрада постулировалось «решительное расширение состава мировых классиков» (стр. 8). Положение это блестяще аргументировано. Но вместе с тем необходимо подчеркнуть, что Н. И. Конрад нигде и никогда не говорил о том, чтобы магистральные пути развития национальных литератур были заменены какими-либо иными. Поэтому, например, отмеченное нами отсутствие в планах серии произведений Тургенева и Чехова не может быть ничем оправдано.
Следует пожелать также, чтобы в серии сохранялись традиции лучших ее выпусков. Подготовлявшие их крупнейшие ученые неизменно стремились к широкому раскрытию связей литературы со всеми другими областями художественной культуры (к сборникам стихов Тютчева и Фета приложены даже списки музыкальных произведений, написанных на их тексты, а к древнерусским литературно-историческим памятникам – репродукции памятников зодчества и графики). Такой принцип изучения культуры опирается на ленинское понимание связи исторического процесса с эволюцией форм общественного сознания. Необходимо сказать хотя бы несколько слов о желательности более строгого отбора иллюстративного материала. Вряд ли стоило предоставлять место для сомнительных экспериментов Э. Неизвестного на страницах таких томов «Памятников», как «Малые произведения» Данте или «Преступление и наказание» Достоевского.
Крайне желательно, чтобы в «Памятниках» была достойно представлена литература зарубежных славянских народов. Советское литературоведение располагает достаточно квалифицированными кадрами для подготовки на высоком уровне томов серии, посвященных всем славянским литературам.
Возвращаясь к вопросу о «золотом фонде» классиков, хотелось бы также сказать о желательности появления в планах серии имен, которые давали бы возможность как можно более широко показать международные связи русской художественной литературы. Это – лишний довод в пользу того, чтобы тома, содержащие произведения Флобера и его великого друга Тургенева, как можно скорее появились в серии «Памятников».