Лучше быть хвостом у льва чем у сталина
Лучше быть хвостом у льва чем у сталина
— рТЕЦДЕ, ФПЧБТЙЭ тБДЕЛ, ЛПЗДБ С ВЩМ ПВЩЮОЩН РЕТЧЩН УЕЛФТЕФБТЕН гл чЩ ЕЭЕ НПЗМЙ ЙОПЗДБ ПФРХУЛБФШ РП НПЕНХ БДТЕУХ УЧПЙ ЙДЙПФУЛЙЕ ЫХФПЮЛЙ. оП ФЕРЕТШ, ЛПЗДБ XVI РБТФЙС Й УПЧЕФУЛЙК ОБТПД РТЙЪОБМЙ НЕОС ЧЩДБАЭЙНУС ФЕПТЕФЙЛПН НБТЛУЙЪНБ ЬФП УФБМП УПЧЕТЫЕООП ОЕФЕТРЙНЩН. чЩ ОЕНЕДМЕООП ДПМЦОЩ РТЕЛТБФЙФШ ТБУУЛБЪЩЧБФШ РТП НЕОС БОЕЛДПФЩ.
— фЕПТЕФЙЛПН НБТЛУЙЪНБ. ъОБЕФЕ ФПЧБТЙЭ уФБМЙО ьфпф БОЕЛДПФ С ЕЭЕ ОЙЛПНХ ОЕ ТБУУЛБЪЩЧБМ.
чП ЧФПТПК РПМПЧЙОЕ ДЧБДГБФЩИ ЗПДПЧ чПТПЫЙМПЧ ПВЧЙОЙМ тБДЕЛБ Ч ФПН, ЮФП ПО РМЕФЕФУС Ч ИЧПУФЕ Х мШЧБ фТПГЛПЗП. тБДЕЛ ПФЧЕФЙМ ФБЛПК ЬРЙЗТБННПК:
бИ, лМЙН, РХУФБС ЗПМПЧБ,
оБЧПЪПН ДПЧЕТИХ ЪБЧБМЕОБ!
оЕ МХЮЫЕ МШ ВЩФШ ИЧПУФПН Х мШЧБ,
юЕН ЪБДОЙГЕК Х уФБМЙОБ?
пДОБЦДЩ тБДЕЛ РТПЧПЦБМ ОЕЛПЕЗП РПУМБ, ЧПЪЧТБЭБЧЫЕЗПУС ОБ ТПДЙОХ. пФЯЕЪЦБАЭЙЕ Й РТПЧПЦБАЭЙЕ ПЦЙЧМЕООП ВЕУЕДПЧБМЙ ОБ РЕТТПОЕ вЕМПТХУУЛПЗП ЧПЛЪБМБ, ОП, ЛПЗДБ РТПЪЧХЮБМ ЗХДПЛ РБТПЧПЪБ, ЙЪЧЕЭБАЭЙК, ЮФП ДП ПФИПДБ РПЕЪДБ ПУФБМПУШ РСФШ НЙОХФ, ЛБЛ Й ЧУЕЗДБ ВЩЧБЕФ Ч ФБЛЙИ УМХЮБСИ, ОБУФХРЙМП ФСЗПУФОПЕ Й ОЕМПЧЛПЕ НПМЮБОЙЕ. рЩФБСУШ ТБЪТСДЙФШ ПВУФБОПЧЛХ, РПУПМ ПВТБФЙМУС Л тБДЕЛХ:
— зПУРПДЙО тБДЕЛ! оЕ РПТБДХЕФЕ МЙ ЧЩ ОБУ ОБ РТПЭБОЙЕ ЛБЛЙН-ОЙВХДШ УЧЕЦЙН БОЕЛДПФПН?
— пИПФОП! — УЛБЪБМ тБДЕЛ. — оБРТЙНЕТ, ЪОБЕФЕ МЙ ЧЩ, ЛБЛБС ТБЪОЙГБ НЕЦДХ НПЕК Й ЧБЫЕК ЦЕОПК?
— оЕФ! — ПФЧЕФЙМ РПУПМ Й ЪБНЕТ Ч ПЦЙДБОЙЙ ПУФТПХНОПЗП ПФЧЕФБ. ч ЬФПФ НПНЕОФ РПЕЪД ФТПОХМУС Й УФБМ НЕДМЕООП ОБВЙТБФШ УЛПТПУФШ. й ФПЗДБ тБДЕЛ, РТПЭБМШОП НБЫБ ТХЛПК, НЕДМЕООП, РПЮФЙ РП УЛМБДБН, РТПЙЪОЕУ:
оБ РПТПЗЕ ОЕВЩФЙС, Ч ВЕЪЩУИПДОП ФТБЗЙЮЕУЛПК УЙФХБГЙЙ. лБТМ тБДЕЛ УПЪДБМ УЧПЙ РПУМЕДОЙК БОЕЛДПФ, БОЕЛДПФ ДМС ЙУФПТЙЙ. оБ УЛБНШЕ РПДУХДЙНЩИ тБДЕЛ РТЙЪОБМУС, ЮФП ПО Й ДТХЗЙЕ РПДУХДЙНЩЕ МЦЙЧЩНЙ РПЛБЪБОЙСНЙ, ЪБРЙТБФЕМШУФЧБНЙ Й ПВНБОБНЙ НХЮЙМЙ УБНППФЧЕТЦЕООЩИ УМЕДПЧБФЕМЕК олчд, ЬФЙИ ЙУРПМОЙФЕМЕК ЧПМЙ РБТФЙЙ, ЪБЭЙФОЙЛПЧ ОБТПДБ ПФ ЕЗП ЧТБЗПЧ, ЮХФЛЙИ Й ЗХНБООЩИ ДТХЪЕК БТЕУФПЧБООЩИ.
лБТМ тБДЕЛ ЗПЧПТЙМ: «нПЙУЕК ЧЩЧЕМ ЕЧТЕЕЧ ЙЪ еЗЙРФБ, Б уФБМЙО — ЙЪ рПМЙФВАТП». пДОБЦДЩ уФБМЙО ТБЪЗПЧБТЙЧБМ У ХЦЕ ФСЦЕМП ВПМШОЩН мЕОЙОЩН:
— лПОЕЮОП, йПУЙЖ чЙУУБТЙПОПЧЙЮ, чЩ НПЦЕФ УЧПЙМЙ НБОЙРХМСГЙСНЙ Ч УЕЛТЕФБТЙБФЕ ДПВЙФШУС ВПМШЫЙОУФЧБ Ч гл РБТФЙЙ. оП ЧПФ РПКДЕФ МЙ ЪБ ЧБНЙ РБТФЙС? чПФ Ч ЮЕН ЧПРТПУ!
— оЕ РПКДЕФ ЪБ НОПК — РТПКДЕФ ЪБ чБНЙ!
вЕУЕДХАФ тБДЕЛ Й уФБМЙО.
тБДЕЛ:
— пЮЕОШ УФТБООЩК Х ОБУ У ЧБНЙ МПЗЙЮЕУЛЙК УРПТ:
С ЧБН РПУЩМЛХ, ЧЩ НОЕ УМЕДУФЧЙЕ,
С ЧБН ДПЧПД, ЧЩ НОЕ ЪБЛМАЮЕОЙЕ,
С ЧБН ГЙФБФХ, ЧЩ НОЕ УУЩМЛХ.
ч ФАТШНЕ Ч 30-Е ЗПДЩ тБДЕЛХ РТЙЫМПУШ ЪБРПМОСФШ БОЛЕФХ. лПЗДБ ДПЫМБ ПЮЕТЕДШ ДП ЗТБЖЩ «юЕН ЧЩ ЪБОЙНБМЙУШ ДП ТЕЧПМАГЙЙ», ПО ЧРЙУБМ: «уЙДЕМ Й ЦДБМ».
уМЕДХАЭЙН ЫЕМ ЧПРТПУ: «юЕН ЪБОЙНБМЙУШ РПУМЕ ТЕЧПМАГЙЙ»,
— «дПЦДБМУС Й УЕМ», — ОБРЙУБМ тБДЕЛ.
йПУЙЖ чЙУУБТЙПОПЧЙЮ ЛБЦДПЕ ХФТП ОБЮЙОБМ У ПВТБЭЕОЙС Л ЪЕТЛБМХ «уНПФТЙ, уПУП! ОЕ УФБОШ ФТПГЛЙУФПН!»
уФБМЙО УРТБЫЙЧБЕФ тБДЕЛБ:
— ьФП ЧЩ УПЮЙОСЕФЕ БОЕЛДПФЩ?
— дБ, С.
— тБУУЛБЦЙФЕ ЛБЛПК-ОЙВХДШ ЛПТПФЕОШЛЙК.
— уФБМЙО — ЗЕОУЕЛ.
уЙДСФ Ч ФАТШНЕ ФТПЕ. оБЮБМЙ ЧЩСУОСФШ ЛФП ЪБ ЮФП УЙДЙФ:
1-К — с ЪБ ФП, ЮФП Ч 1918 ЗПДХ ОБЪЧБМ тБДЕЛБ ЛПОФТТЕЧПМАГЙПОЕТПН
2-К — с ЪБ ФП, ЮФП Ч 1938 ЗПДХ ОБЪЧБМ тБДЕЛБ ТЕЧПМАГЙПОЕТПН.
3-К — б С — тБДЕЛ.
чЩЪЩЧБЕФ ПДОБЦДЩ уФБМЙО тБДЕЛБ Й ЗПЧПТЙФ:
— уМХЫБК, лБТМ, ЮФП ФЩ ЧУЕ ЧТЕНС РТП НЕОС БОЕЛДПФЩ УПЮЙОСЕЫШ! дБЧБК ДПЗПЧПТЙНУС, ЮФП ФЩ РТП НЕОС ОЕ ВХДЕЫШ БОЕЛДПФЩ ТБУУЛБЪЩЧБФШ, Б С ЧПЪДЕТЦХУШ ПФ ЧУСЛЙИ ТЕРТЕУУЙК. й ЧДТХЗ ПРСФШ РПЫМЙ БОЕЛДПФЩ П уФБМЙОЕ. уОПЧБ уФБМЙО ЧЩЪЩЧБЕФ тБДЕЛБ:
— юФП ЦЕ ФЩ, лБТМ, ОБТХЫЙМ ОБЫХ ДПЗПЧПТЕООПУФШ?
— оЙЮЕЗП РПДПВОПЗП! ьФП ФЩ РЕТЧЩК ОБТХЫЙМ УМПЧП, РЕТЕУБЦБМ ЧЕУШ XVII УЯЕЪД.
лБТМ тБДЕЛ УЛБЪБМ ПДОБЦДЩ:
— лПОЕЮОП, Х ОБУ НПЗХФ ВЩФШ ДЧЕ РБТФЙЙ. ПДОБ Х ЧМБУФЙ, ДТХЗБС Ч ФАТШНЕ.
х уФБМЙОБ УРТБЫЙЧБАФ, ЕУФШ МЙ Х ОЕЗП ИПВВЙ? «дБ, — ПФЧЕЮБЕФ ПО, — ЛПММЕЛГЙПОЙТХА БОЕЛДПФЩ». — «й НОПЗП УПВТБМЙ?» — «дБ УПФОС МБЗЕТЕК ОБВЕТЕФУС».
пДОБЦДЩ Ч ТБЪЗБТ ПЮЕТЕДОПК ТЕЖПТНЩ чуои тБДЕЛ РТЕДМПЦЙМ УМЙФШ ЧУЕ ОБТЛПНБФЩ Ч ФТЙ, ЛПФПТЩЕ УМЕДПЧБМП ОБЪЧБФШ оБТЛПНФСР, оБТЛПНМСР Й оБТЛПНДХВ.
лПЗДБ ВПТШВБ У БОФЙУЕНЙФЙЪНПН УЧЕМБУШ Л ЪБНЕОЕ УМПЧБ «ЦЙД» ОБ «ЕЧТЕК», тБДЕЛ УЛБЪБМ: «тБОШЫЕ ЗПЧПТЙМЙ РПДцйдБА ФТБНЧБК; ФЕРЕТШ ОБДП УЛБЪБФШ РПДечтеЙЧБА ФТБНЧБК»
1937 ЗПД. оПЮШ. ъЧПОПЛ Ч ДЧЕТШ. нХЦ ЙДЕФ ПФЛТЩЧБФШ. чПЪЧТБЭБЕФУС Й ЗПЧПТЙФ: ‘оЕ ЧПМОХКУС, ДПТПЗБС, ЬФП ВБОДЙФЩ РТЙЫМЙ ОБУ ЗТБВЙФШ’.
уФБМЙО РПУНПФТЕМ ‘пФЕММП’ Й УЛБЪБМ: ‘б ЬФПФ сЗП — ОЕРМПИПК ПТЗБОЙЪБФПТ!’
пДОБЦДЩ ОБ ДОЕ ТПЦДЕОЙС зПТШЛПЗП тБДЕЛ, УЛБЪБМ: «тБЪ РБТЛЙ, УБНПМЕФЩ, ХМЙГЩ, ЛПМИПЪЩ, ФЕБФТЩ Й ЗПТПДБ ХЦЕ ОБЪЧБОЩ чБЫЙН ЙНЕОЕН, ФП ПУФБМПУШ РЕТЕЙНЕОПЧБФШ ЧУА ОБЫХ ЦЙЪОШ.
Кто такой Карл Радек?
«в хвосте у Льва»= зверушек много,
умом и хваткой послабей,
но всех сильнее-вышел Змей
с партийным погоняло- Коба.
старшее поколение, к коему уже принадлежу сам, уже понаслышке знало это имя
а кто сам Ефимов(1900-2008) почти не было газет и журналов без его карикатур,
брат расстрелянного журналиста Кольцова- см. интернет.
КТО ТАКОЙ КАРЛ РАДЕК?
На этот вопрос я предвижу два возможных ответа: — Не знаю. Не помню.
— Что-то слышал. Но стоит ли вспоминать?
Мне кажется, если мы хотим знать свое прошлое, если нам не безразлична наша история, мы должны знать и вспоминать людей, оставивших в этой истории свой след. Знать не только «хороших и разных», но и просто разных. Даже, если они были не совсем хорошие.
Был ли Карл Радек хорошим человеком? Не знаю. Но что это был человек заметный, незаурядный, одаренный, у меня нет сомнения. В моем представлении Карл Радек — это типичная яркая фигура деятеля международного авантюрного толка, приверженца космополитизма, воспринимаемого часто как интернационализм. Я убежден, что Радек не верил ни в Б-га, ни в черта, ни в Маркса, ни в мировую революцию, ни в светлое коммунистическое будущее. Думаю, что он примкнул к международному революционному движению лишь потому, что оно давало ему широкий простор для его врожденных качеств бунтаря, искателя острых впечатлений и авантюрных устремлений. И он появляется, скажем, в Баку на съезде народов Востока, где темпераментно призывает к борьбе против английского капитализма, появляется в Берлине, где агитирует против правительства Веймарской республики и, как ни странно, энергично поддерживает нарождающееся национал-социалистическое движение, возглавляемое Гитлером. В Женеве, на конференции по разоружению, он выступает как один из руководителей советской делегации, довольно бесцеремонно оттесняя главу делегации Максима Литвинова. Еще до того он становится генеральным секретарем Третьего Коммунистического Интернационала — этого сложнейшего конгломерата десятков коммунистических партий мира. Он много пишет, выступает с докладами.
Однако наступают сложные времена. И Радек совершает первый крупный просчет: он примыкает к Троцкому в его конфронтации против Сталина. И, будучи мастером острого, меткого слова, каламбура, язвительной шутки, направляет стрелы своего остроумия против Сталина. Его остроты ходят из уст в уста. Вспоминается, например, такой анекдот. Сталин спрашивает у Радека: «Как мне избавиться от клопов?» Радек отвечает: «А вы организуйте из них колхоз. Они сами разбегутся». Или: «Со Сталиным трудно спорить — я ему цитату из Ленина, а он мне — ссылку». Генерального секретаря партии он именует не иначе, как «усач», «тифлис», «коробочка». Достается и Ворошилову, который на каком-то собрании назвал Радека прихвостнем Троцкого. Радек ответил эпиграммой:
Эх, Клим, пустая голова!
Мысли в кучу свалены.
Лучше быть хвостом у Льва,
Почуяв, что в борьбе побеждает Сталин, Карл Бернгардович мгновенно перестроился. На заседании редколлегии «Известий» он уже уважительно именует Сталина «руководитель партии». Это еще не «Вождь» и «Учитель», но близко к тому. А вышедшая к пятидесятилетию Сталина книга Радека полна пылких славословий, как например, «Великий Архитектор социализма» и других не менее красочных. Тем не менее он уже не обладает прежним размахом деятельности, и ему приходится довольствоваться гораздо более скромным положением члена редколлегии и политического обозревателя «Известий». И я часто встречаюсь с ним в редакции. Ко мне он относился в общем благосклонно, иногда похваливал мои карикатуры, но однажды я вызвал его неудовольствие. Как-то на обсуждении вышедшего номера меня дернуло сделать замечание по поводу его международного обзора.
— Карл Бернгардович, — сказал я. — В вашем обзоре упоминается «Данцигский коридор». А при чем тут Данциг? Не правильнее ли сказать «Польский коридор»? Ведь это польская территория, отделяющая Восточную Пруссию от остальной Германии.
Радек посмотрел на меня иронически.
— «Данцигский коридор» — это общепринятый международный термин. Теперь придется всех оповестить, что этот термин не устраивает нашего карикатуриста Бориса Ефимова.
Все рассмеялись, а я, сконфуженный, прикусил язык.
Веселый циник и острослов, автор каламбуров и анекдотов, в том числе и тех, которые он не сочинял, Радек был широко популярен. Я видел его на одном из празднеств на Красной площади, он поднимался на трибуну для гостей, держа за руку маленькую дочку, и кругом слышалось:
— Смотрите, смотрите! Карл Радек идет. Карл Радек.
Возможно, и Сталина забавляли шутки и остроты Радека, но не в характере Хозяина было забывать и прощать колкости по своему адресу. В этом отношении «запоминающее устройство» в его мозгу работало безукоризненно, и когда начались репрессии 30-х годов, Радеку припомнилась его близость к Троцкому.
Арест. Тюрьма. Следствие. И открытый показательный процесс, на котором Радек является одной из центральных фигур, одновременно обвиняемым и свидетелем обвинения, показания которого «топят» всех остальных обвиняемых.
Радек остается Радеком и на скамье подсудимых. Присутствовавшие на процессе иностранные корреспонденты не упустили в своих сообщениях описание Радеком подробностей допросов, которым он подвергался во время следствия.
Разве нельзя предположить, что такая способность сохранять чувство юмора шутить в столь нешуточной ситуации могли понравиться даже отнюдь не мягкосердечному Хозяину? И, может быть, отвести от него смертный приговор. Как показало будущее, этого не произошло.
Лион Фейхтвангер, присутствовавший н
а процессе, рассказывая о нем в своей книге «Москва 1937», делится своим наблюдением. При оглашении приговора перечислялись фамилии подсудимых с прибавлением роковых слов: «Приговорить к расстрелу. Приговорить к расстрелу. К расстрелу. расстрелу». Прозвучало: «Радека Карла Бернгардовича — к десяти годам тюремного заключения». По свидетельству Фейхтвангера, Радек как бы удивленно пожал плечами и, оглянувшись на соседей по скамье подсудимых, «удивленно» развел руками. Этим он как бы говорил:
— Странно. Сам не понимаю, в чем дело.
Как рассказывала Мария Остех, немецкая журналистка, в качестве переводчицы сопровождавшая Фейхтвангера, когда осужденных выводили из зала, Радек обернулся к публике и, увидев Фейхтвангера, помахал ему рукой, что было одновременно и приветственным, и прощальным жестом. Журналистка назвала его по-немецки «винке-винке», что примерно соответствует русскому «пока-пока».
Когда, где и при каких обстоятельствах оборвалась жизнь Карла Радека, я не знаю.*
. Как-то Радек увидел мой дружеский шарж на него, напечатанный в газете «Красная Звезда». Смеясь, он сказал мне со своим легким польским акцентом:
— О, я у вас совсем не так страшный.
— Я и не думал изображать вас страшным, Карл Бернгардович, — ответил я.
И, действительно, Карл Радек был совсем «не так страшный», страшным было время, в котором ему суждено было погибнуть.
*
P/S
подробности убийства К.Радека(по прямому указанию Сталина),содержавшегося в Верхне- Уральской тюрьме 19 мая 1939г установила в 1961г. комиссия под руководством пред.ком.парт.контроля при ЦК КПСС Н.М.Шверника- в камеру, под видом уголовника был посажен особист, убивший Радека в спровоцированной ссоре
(Л.Млечин. Один день без Сталина- Москва в октябре 41-го года»М.2014 стр.90-92
УЖ ЛУЧШЕ БЫТЬ ХВОСТОМ У ЛЬВА.
Карл Радек. Блестящий публицист, положивший талант и голову на алтарь революции
Иосиф ТЕЛЬМАН, кандидат исторических наук, Нешер
Сейчас это имя почти забыто, о нем мало кто помнит. Но было время, когда его знал каждый в СССР и очень многие за его пределами. Видный советский политик, деятель международного социал-демократического и коммунистического движения. Ну а то, что он был самым сильным, самым талантливым журналистом и публицистом не только советской, но и мировой коммунистической печати, в этом никто не сомневался.
Известный советский художник Борис Ефимов неоднократно встречался с Радеком и оставил воспоминания о нем, составив что-то вроде его политического портрета:
«Был ли Карл Радек хорошим человеком? Не знаю. Но что это был человек заметный, незаурядный, одаренный, у меня сомнений нет. В моем представлении Карл Радек — это типичная яркая фигура деятеля международного авантюрного толка, приверженца космополитизма, который воспринимается часто как интернационализм. Я убежден, что Радек не верил ни в Бога, ни в черта, ни в Маркса, ни в мировую революцию, ни в светлое коммунистическое будущее. Думаю, что он примкнул к международному революционному движению лишь потому что оно давало ему широкий простор для его врожденных качеств бунтаря, искателя острых впечатлений и авантюрных устремлений. И он появляется, скажем, в Баку на съезде народов Востока, где темпераментно призывает к борьбе против английского империализма, появляется в Берлине, где агитирует против правительства Веймарской республики. На Женевской конференции по разоружению он выступает как один из руководителей советской делегации, бесцеремонно оттесняя главу делегации Максима Литвинова. Еще до того он становится секретарем исполкома Коммунистического Интернационала — этого сложнейшего конгломерата десятков компартий мира. Он много пишет, выступает с докладами. Однако наступают сложные времена. И Радек совершает первый крупный просчет: он примыкает к Троцкому в его конфронтации против Сталина. И будучи мастером острого, меткого слова, каламбура, язвительной шутки, направляет стрелы своего остроумия против Сталина. Его остроты ходят из уст в уста.
Вспоминается, например, такой анекдот. Сталин спрашивает у Радека: «Как мне избавиться от клопов?» Радек отвечает «А вы организуйте из них колхоз, они сами разбегутся».
Или «Со Сталиным трудно спорить, — я ему цитату Ленина, а он мне ссылку».
Почуяв, что в борьбе побеждает Сталин, Карл Бернгардович быстро перестроился. Он уже уважительно именует Сталина руководителем партии. Это еще не вождь и учитель, но близко к тому. А вышедшая к 50-летию Сталина книга Радека полна пылких славословий, как например, Великий архитектор социализма.
Великий циник и острослов, автор каламбуров и анекдотов, Радек был широко популярен. Я видел его на одном празднестве на Красной площади. Он поднимался на трибуну для гостей, держа за руку маленькую дочку, а кругом слышалось:
— Смотрите, смотрите! Карл Радек идет. Карл Радек»».
Воспоминания Бориса Ефимова дают возможность читателю получить первое представление о герое нашей публикации. А теперь расскажем о нем немного подробнее.
* * *
Карл Бернгардович Радек (настоящая фамилия его — Собельсон) родился в октябре 1886 года в городе Лемберге (тогда это была территория Австро-Венгрии, теперь Львов в Украине) в еврейской семье. Скажем сразу, Радек от еврейства никогда не отказывался, но особого интереса к нему не проявлял. Родители его были учителями.
Карлу было пять лет, когда он потерял отца и все заботы о семье легли на хрупкие плечи матери. С юных лет примкнул к революционному движению. За участие в нелегальном кружке был исключен из гимназии. В 1902 году сдал экстерном за гимназический курс. Окончил исторический факультет Краковского университета. Учился в Бернском и Лейпцигском университетах.
С 1902 года Радек — член Польской социалистической партии (ППС), с 1903 г. — член РСДРП, с 1904 г. он в партии «Социал-демократы Королевства Польского и Литвы», входившей в состав РСДРП. В 1903-1917 гг. сотрудничал в польской, германской, русской, швейцарской коммунистической прессе. Участник революции 1905 г. (в Варшаве). С 1908 года примыкал к левому крылу Германской социал-демократической партии, но после ссоры с Розой Люксембург исключен из партии. Во время Первой мировой войны сблизился с В.И.Лениным. После Февральской революции Радек — член Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме. Он был одним из организаторов переезда Ленина и его соратников из Швейцарии в Россию через Германию в запломбированном вагоне. Некоторые историки считают, что Радек был главным переговорщиком по этому вопросу с германским Генштабом.
Карл Радек вместе с Я.С.Ганецким организовали зарубежные коммунистические пропагандистские издания «Корреспонденция «Правды»» и «Вестник Русской революции».
После Октябрьской революции приезжает в Петроград. В ноябре 1917 года назначается заведующим отделом внешних сношений Всероссийского центрального исполнительного комитета Советов — ВЦИК (тогда высшего государственного органа). С декабря того же года входит в состав советской делегации, которая вела переговоры о мире с германской делегацией в Брест-Литовске. Выступал против заключения мира на условиях, выдвинутых германской стороной. Был одним из лидеров «левых коммунистов», выступивших против заключения Брестского мира с Германией. В.И.Ленин в письме Радеку выразил несогласие с его позицией.
В ноябре 1918 года в Германии в произошла революция, кайзер Вильгельм Второй был свергнут. Карла Радека срочно командировали в Берлин, и в том же месяце он нелегально прибыл туда. Он принял деятельное участие в подготовке Первого съезда немецких коммунистов. Однако последующие события не оправдали надежды Ленина и других советских лидеров. В феврале 1919 года Радек был арестован и очутился в тюрьме Моабит. Просидел там не очень долго и возвратился в Россию. В 1920 году по предложению Ленина был избран в ЦК партии, в состав которого входил до 1924 года. Одновременно был секретарем и членом исполкома Коммунистического Интернационала. Активно сотрудничал в центральных газетах — «Правде», «Известиях» и др. Был символом заказной журналистики, стал главным комментатором зарубежных событий и почти официально считался лучшим коммунистическим журналистом мира. (См. К.А.Залесский. «Империя Сталина», М, «Вече», 2000).
В декабре 1922 года представлял СССР на Международном конгрессе мира в Гааге. Некоторое время Радек возглавлял Коммунистический университет имени Сунь Ятсена, готовивший партийные кадры для стран Дальнего Востока.
Карл Бернгардович и в самом деле не был обделен способностями. При необходимости он мог извлечь из памяти массу сведений о любой стране, партии, событии или политическом деятеле. Он считался выдающимся специалистом в области международных отношений, и члены Политбюро часто пользовались его консультациями по вопросам внешней политики. Известен, например, такой факт. В 1919 году Радек предостерегал Ленина от похода на Польшу. Он предсказывал: в случае нападения советской России весь польский народ, не исключая рабочих, поднимется на защиту своего отечества и Красная армия потерпит поражение. Прогноз Радека оказался верным и Ленин позднее признавал, что Политбюро допустило ошибку, не прислушавшись к анализу ситуации, данному Радеком.
В1923 году в Германии произошли революционные выступления рабочих. В некоторых местах, например, в Гамбурге дело дошло до вооруженной борьбы. И снова Радека срочно командируют в Германию. И опять надежды Москвы и Коминтерна не оправдались. И звезда Карла Бернгардовича закатилась. Всю вину за неудачи германской революции 1923 года взвалили на него одного. Обвинили, что не помог, не подсказал, не направил и т.д. Его вывели из исполкома Коминтерна и из ЦК РКП(б). В том же 1923 году в развернувшейся острой борьбе Сталина с Троцким Радек поставил «не на ту лошадь» — поддержал Троцкого.
Карл Бернгардович обладал тонким чувством юмора. Он сочинил множество советских и антисоветских анекдотов. Ворошилов как-то обвинил Радека в том, что тот плетется в хвосте Льва Троцкого. Радек ответил эпиграммой «Уж лучше быть хвостом у Льва, чем задницей у Сталина».
После разгрома оппозиции Радек был в 1927 году исключен из партии и решением коллегии ОГПУ отправлен на 4 года в сибирскую ссылку. Оттуда он чуть ли не каждый день посылал письма и заявления с осуждением сталинской политики. Он призывал оппозиционеров держаться твердо. Когда Зиновьев и Каменев капитулировали перед Сталиным, Радек был возмущен. Он писал (в 1928 году):
«Они отреклись. Невозможно служить рабочему классу, исповедуя ложь. Те, кто остался, должны сказать правду».
Но самому Карлу Бернгардовичу недолго довелось «говорить правду». Проведя в Сибири полтора года и сообразив, что его ссылка может стать вообще бесконечной, Радек решил переметнуться в сталинский лагерь. С этого времени поставил свое перо на службу генсеку, старался войти к нему в доверие. Он стал поливать Троцкого грязью, обвинял во всех смертных грехах, клеймил его как изменника делу революции и отступника от коммунизма. Вплоть до судебного процесса 1937 года Радек оставался верным сталинским приспешником в организации клеветнической кампании против Троцкого.
В мае 1929 года Радек был освобожден из ссылки и возвратился в Москву. В том же году чекист-оперативник Яков Блюмкин, резидент советской разведки, встретился в Константинополе с Троцким, только что высланным из СССР, и последний передал ему письмо для Радека. Письма Радек не получил. Но сам факт стал известен ОГПУ и, конечно, Сталину. Блюмкин был обвинен в предательстве и приговорен к расстрелу. Это был первый случай, когда за контакты с оппозицией применили смертную казнь.
Но это было только начало. Летом 1929 года Радек вместе с Е.А.Преображенским и И.Т.Смилгой направил в ЦК письмо, где заявил «об идейном и организационном разрыве с троцкизмом», долго публично «каялся» в печати. В январе 1930 г. был восстановлен в ВКП(б). Продолжил сотрудничество в газетах «Правда» и «Известия».
Карл Радек и в самом деле — блестящий публицист. Его перу принадлежит ряд работ по вопросам международной политики, среди которых «Пять лет Коминтерна» (в двух томах), «Германская революция» (3 тома) и др.
В 1934 году вышел второй том последнего издания сочинений Радека. Том открывался очерком «Зодчий социалистического общества». Это был безудержный панегирик Сталину.
Вместе с Бухариным Радек принял участие в составлении проекта «сталинской Конституции» 1936 года. Писатель Анатолий Рыбаков отмечал: «Ни Бухарину, ни Радеку Сталин не верил, хотя использовал их в 1934-1936 годах на полную катушку».
В августе 1936 года проходил судебный процесс по делу Зиновьева, Каменева и др. 21 августа в «Известиях» публикуется статья Радека, где он называет подсудимых «фашистской бандой», «мразью», и требует расстрелять их.
В сентябре 1936 года сотрудники НКВД пришли за Радеком. Находясь под арестом, Радек написал Сталину большое письмо, в котором заверял «вождя народов» в его полной невиновности. Но Сталин посчитал это письмо лживым, поскольку Радек на следующий день «сознался» в приписываемым ему «грехах». Говоря о «неискренности» Радека, Сталин с явным удовольствием рассказывал об этом писателю Лиону Фейхтвангеру во время их встречи в 1937 году. (См. Л.Фейхтвангер, Москва 1937).
Радека судили по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Судебный процесс проходил в январе 1937 года. После ареста Радек некоторое время держался, отрицал все обвинения. Однако пыток не выдержал и стал подписывать все, что подсовывали следователи. На суде он признал все. И то, что был агентом немецкой и японской разведки, и то, что готовил убийство Сталина, и что договорился с Троцким отдать Украину немцам и реставрировать капитализм. В ходе следствия дал согласие выступить с разоблачениями и показаниями против кого угодно. Стал центральной фигурой процесса, давал очень подробные показания о своей «заговорщицкой» деятельности. В последнем слове Радек сказал:
— Я борюсь не за свою честь, я ее потерял, я борюсь за признание правдой тех показаний, которые я дал.
Бывший заместитель министра внутренних дел СССР Фриновский показал, что следователи НКВД, которые вели следствие по делу так называемого «параллельного антисоветского троцкистского центра», начинали допросы с применения физических мер воздействия, которые продолжались до тех пор, пока подследственные не соглашались на дачу навязанных им показаний. В кабинетах тех же следователей разрабатывались подробные сценарии поведения обвиняемых на суде. Справедливость требует отметить, что показания с признанием своей вины Радек дал только через два месяца и 18 дней после ареста.
Сохранилось свидетельство встречи Радека с прокурором Вышинским перед процессом. Карл Бернгардович зачитал написанный им проект «Последнего слова подсудимого»
— И это все? — спросил Вышинский. — Не годится. Переделать, все переделать! Потрудитесь признать то и то, осудить то-то и то-то.
И Радек выполнил все требования Вышинского. (См. «Реабилитация. Политические процессы 30-50-х годов», М., Политиздат, 1991).
Из семнадцати обвиняемых на процессе по делу «Параллельного троцкистского антисоветского центра» тринадцать были приговорены к расстрелу, четверо, в том числе Радек, к 10 годам тюрьмы. Почему Сталин сохранил Радеку жизнь? Возможно, учли его «хорошее поведение» (выполнил и даже перевыполнил все требования следователей). Может быть, «вождь» решил, что Радек «в хозяйстве» еще пригодится. Ответа на этот вопрос никто не знает.
Содержался он в Верхнеуральском политизоляторе.19 мая 1939 года был убит одним из заключенных. В акте о смерти Радека, составленном администрацией тюрьмы, говорилось, что «смерть последовала в результате сильных ударов и удушения со стороны заключенного троцкиста Варежникова» (обычный уголовник, как видим, именуется троцкистом).
При расследовании обстоятельств гибели Карла Радека, проведенного в 1956-1961 г.г. ЦК КПСС и КГБ СССР, бывшие оперуполномоченные НКВД Федотов и Матусов показали, что это убийство (как и Г.Сокольникова два дня спустя) было организовано под руководством старшего оперуполномоченного НКВД Кубаткина. Тот выполнял указания Берия и Кобулова. Ну а то, что в данном случае распоряжение о ликвидации заключенных исходило от Сталина, сомневаться не приходится. Вот такая цепочка. Распоряжение об убийстве дал «вождь советского народа» — выполнил его простой уголовник, которого, на всякий случай, объявили троцкистом.
Вот так завершился жизненный путь Карла Радека. Он был реабилитирован в июле 1988 года. Пленум Верховного суда СССР признал несостоятельными обвинения Ю.Пятакова, Г.Сокольникова и К.Радека в создании так называемого «параллельного антисоветского троцкистского центра», якобы ставившего своей задачей свержение советской власти в СССР, а также обвинения всех осужденных по этому делу в проведении шпионской, террористической и диверсионной деятельности.
Лидеры и идеологи коммунистов обещали осчастливить все человечество. Радек и многие другие функционеры Компартии и Коминтерна не смогли добыть немножко человеческого счастья даже для самих себя.
«Секрет» — «Континент»