Лукоморье это что такое в сказке
Лукоморье реально. Кто рассказал о нем Пушкину?
Происхождение слова
Пушкин и Лукоморье
В прологе поэмы «Руслан и Людмила» описывается место Лукоморье, где стоит дуб, а на нем цепь и кот, и вообще «там Русью пахнет». Пролог у романа появился не сразу, это важно. В первом издании поэмы его не было, а вот спустя 8 лет, ко второму изданию Пушкин дописывает эту часть.
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
Возможно Александру Сергеевичу это название знакомо именно по летописям.
Где находится Лукоморье?
Судя по записям в «Слове о полку Игоре», Лукоморье находилось на землях Северного Приазовья, и жили там половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали.
Лукоморье можно было бы считать историческим и выдуманным устаревшим термином, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, где это название присутствует, и место указано точно. На картах разных картографов: Меркатора (1546 год), Гондиуса (1606 год), а также Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем считается местность на восточном (правом) берегу Обской губы. Перечисленные картографы никогда не находились в этих местах лично. Видимо, они опирались на информацию от путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он упоминает о Лукоморье в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Было или не было?
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Что значит слово «Лукоморье»
Лукоморье у Пушкина
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом.
Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья.
К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными».
На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
А что же Лукоморье?
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека?
Источник первый: Арина Родионовна.
Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет».
Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа. Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними.
Источник второй: «Слово о полку Игореве».
Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано:
«А поганого Кобяка изъ луку моря
от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ
яко вихръ, выторже:
и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ,
в гридницѣ Святъславли».
В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья.
Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков».
Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем. В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг».
Что за дуб?
Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин:
«И там я был, и мед я пил;
У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица.
О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай».
Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб.Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Где ещё искать Лукоморье?
Лукоморье на картах
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.
И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы.
Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна. Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин».
Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Материалы по теме
А вот ещё:
Как англичане наживались на сибирском золоте
К 1912 году треть всего русского золота добывалась на богатейших сибирских приисках. Золотодобычей на Лене заправляло «Ленское золотопромышленное товарищество», совладельцем которого выступал английский капитал. Соответственно, и основная прибыль поступала отнюдь не в русские карманы.
Что касается рабочих, их реалии в какой-то момент ограничились каторжным трудом, болезнями и полным бесправием. Когда терпение людей лопнуло, они вышли на протестные демонстрации. Одна из забастовок завершилась страшной трагедией.
Русская «золотая лихорадка»
Демонстрация-протест на Невском проспекте против сибирского произвола, апрель 1912-го. /Фото: avatars.mds.yandex.net
В 1912-м ситуация в России уже была напряженной, и Николай II слабо контролировал происходящее в стране. Если столицу еще удавалось держать в порядке, то по окраинам процветало беззаконие. В Сибири, которая на тот момент считалась глухоманью, ситуация складывалась особенно непросто. Положение рабочих в тех краях шло вразрез с действующим законодательством, а работодатель не соблюдал никаких норм и ограничений.
Еще с 1840-го в Российской империи началась своя «золотая лихорадка». По реке Лене и ее притокам обнаруживались огромные запасы самородного золота и золотого песка. Поначалу стекавшийся к открывавшимся приискам люд обогащался, даже рядовые рабочие сколачивали солидные капиталы. Атмосфера в том регионе во многом напоминала Дикий Запад. Но вскоре все изменилось. Как только золото иссякло с поверхности, добычу пришлось перевести в шахты. А организация процесса такого уровня золотодобычи перешла к предприятиям, не намеренным делиться прибылями с рабочими.
Англичане в учредителях
«Лензолото» подмяло под себя всю золотую Сибирь.
«Ленское золотопромышленное товарищество» (или «Лензолото») объединяло более 400 сибирских приисков. Изначально компания находилась в собственности российского банкира Гинцбурга и его коллег Мейера, Варшавера, Винберга и других евреев. К началу 20 столетия «русские христиане» набрались кредитов и чувствуя, что расплатиться не удастся, инициировали общий гешефт с «Русской горнопромышленной корпорацией». Последняя, в свою очередь, представляла собой русско-английское предприятие, руководил которым далекий от русско-православных интересов мистер Бойл.
Оперативно зарегистрировали в Лондоне «Lena Goldfields Co., Ltd», назначив главой правления лорда Гарриса при соправителях мистерах Бэкере, Фрешвилле, Бойле и других достойных господ с туманного Альбиона. Под их чутким руководством Общество крепло и расцветало, подмяв под себя всю Ленскую золотопромышленную зону. Интересно, что в доле была и царская семья: одним из акционеров «Лензолота» являлась мать Николая II Мария Фёдоровна.
Тяготы рабочих и причины бунта
Вырезки из газет того периода.
В 1912-м в делах совместного Общества наметился острый конфликт —Гинцбург решил отдалить «Lena Goldfields» от фактического контроля приисков. Некоторые историки полагают, что последовавший за этим протест рабочих и был спровоцирован попыткой рейдерства. Но были у трудяг и иные явные причины для недовольства своим положением. Зарплата горнорабочих на Ленских приисках поначалу вдвое превышала среднюю по Москве и Петербургу, так что трудностей с наймом «Лензолото» не испытывало. Этим и пользовались управленцы, решившие понизить ставки, мол, слишком много платим. Кроме того, рабочим запретили сверхурочный поиск самородков с последующей продажей государству, что исключило солидный дополнительный доход. При этом работы меньше не стало, а условия только ужесточились.
Народ работал по 16 часов в условиях мерзлоты, разогревая наледи кострами и постоянно откачивая талую воду. Рабочим проходилось отстаивать смену в шахтах в холодной воде по пояс, после чего они шли в мокрой робе по морозу не один километр к своим баракам. Уровень травмоопасности на производстве бил все рекорды: на каждые 10 человек приходилось 7 травмированных, большая часть из которых в итоге умирали, так как надлежащая медпомощь отсутствовала.
Учредители не спешили тратить средства на механизацию процессов, поэтому трудящиеся спускались в 60-метровые шахты по обледенелой лестнице, задыхались от дыма подземных костров, вручную выполняли тяжелейшие работы. Бараков на всех не хватало, дополнительное строительство не велось, и работникам оставалось арендовать частное жилье, что, благодаря ушлым хозяевам квартир, обходилось в ползарплаты.
Предусмотрела администрация и дополнительной наживу на своих же людях. Часть, и немалая, зарплаты выдавалась талонами, которыми можно было расплачиваться только в принадлежащих «Лензолоту» магазинах. Причем качество товаров не отвечало достаточному уровню, но, чтобы не терять деньги, люди были вынуждены приобретать не нужные им вещи.
Хрестоматийным поводом для волнений весны 1912-го стал бытовой конфликт на одном из приисков, когда рабочему попалось за обедом протухшее мясо. Это послужило искрой, и 6 тысяч рабочих объявили руководству бойкот. Стачком набросал протокол, в котором прописал основные требования. Коллектив высказал надежду на улучшение качества продуктов питания, возвращение прежнего размера оплаты труда, установления 8-часового рабочего дня, избавления от кабалы в виде товарных талонов и т.д. Забастовка охватила рабочие коллективы остальных приисков, и над Обществом нависла угроза многомиллионного ущерба.
3 апреля 1912-го организаторов стачки арестовали, но на следующий день на улицы с протестным шествием вышли несколько тысяч возмущенных трудящихся. Колонна людей направилась к Надеждинскому прииску, намереваясь доставить в прокуратуру жалобу на чиновничий произвол.
Что же касается самого восточного мыса Евразии, который долгое время и носил название «Восточный», лишь в 1898 году он был переименован в мыс Дежнева. Записи путешественника и сейчас представляют интерес для исследователей Северо-Восточной Сибири.
masterok
masterokМастерок.жж.рф
Хочу все знать
Лукоморье — одно из первых географических названий, которые мы узнаем в жизни. На современных картах его не найти, зато оно есть на картах XVI века. Упоминание Лукоморья есть и в «Слове о полку Игореве», и в русском фольклоре.
Если уж речь шла об излучине реки Обь, то почему было не назвать эту область «лукоречьем»?
В это трудно поверить, но в XV веке, как сообщает Карамзин, у московских обывателей было четкое представление о том, где находится Лукоморье. Считалось, что это место на берегу океана на Севере, там, где полярный день и ночь делят год пополам. О самих обитателях Лукоморья ходили разные поверья, вплоть до того, что на время полярной ночи они умирают, а весной вновь обращаются к жизни.
Со средних веков наше Лукоморье появилось на географических картах Кантелли, Меркатора, Гондиуса и других картографов. Австрийский дипломат барон Сигизмунд фон Герберштейн писал в своей книге «Записки о Московии» (1549), что Лукоморье располагается в излучине реки Обь. Именно так оно было обозначено на азиатских картах.
Стоит немного рассказать об обитателях, населявших Лукоморье. Существуют упоминания французского путешественника Мандевиля о народах, живущих как раз в верховье Оби, о культе поклонения образу Солнца и красному знамени. По убеждениям известного мыслителя XX века Рене Генона, в месте устье Оби находилась одна из семи башен Сатаны (европейцы всегда были склонны к излишней демонизации нашей страны).
О Лукоморье мы узнаем из пролога к первому большому произведению Александра Пушкина, поэме «Руслан и Людмила». У Пушкина Лукоморье описывается как некое условно-сказочное место «где Русью пахнет», где стоит памятный каждому дуб со златой цепью и ходящим по ней ученым котом. Важно, что пролог был написан уже ко второму изданию поэмы, которое было опубликовано через 8 лет после первого издания — в 1828 году. Это многое может прояснить в происхождении пушкинского Лукоморья. К этому времени Пушкин уже побывал в южной ссылке, где вместе с Раевскими побывал и в Приазовье, и в Крыму. Генерал Раевский из Горочеводска восторженно писал дочери Елене: «Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные, я мало видал в моем путешествии, кои бы мог сравнить с оными». На человека военного эти пейзажи произвели неизгладимое впечатление. На поэта Пушкина они просто не могли не повлиять.
Примечателен и тот факт, что в мифологии славян существует образ северного царства на краю света, где растёт огромное дерево, Дерево Центра, – ось мира, вершина которого простирается в небеса, а корни дерева уходят глубоко в землю (Низжий Мир) «. дуб зелёный, златая цепь на дубе том…».
Любопытно то, что в черновиках Пушкина кот ходит не влево-вправо «…идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…», а вверх-вниз, точно так же как и боги.
Вернёмся к карте Меркатора (1569 г.), на которой в месте Северного полюса был обозначен неизвестный материк, разделенный реками с горой в самом центре. Подписи на топографическом документе гласят о том, что карта основана на многочисленных свидетельствах путешественников и рыцарей Круглого стола.
Исследования, направленные на сравнение древней карты с очертаниями берегов Карелии, Кольского полуострова и Скандинавии говорят нам о том, что материк на Северном полюсе показан на карте Меркатора весьма точно. Неужели было время, когда Северный полюс ещё не был покрыт льдами?
Далее, согласно легенде, Огьер Датский, будучи паладином Карла Великого, попал на Аваллон, где произрастает Дерево Центра. Уже знакомый нам дуб у Лукоморья.
Мнения исследователей сходятся в том, что все европейские народы могут иметь общую прародину, которая скрылась подо льдами Арктики. Греки называли эту родину Гиперборея, британцы – Аваллон, германцы – Туле, индийцы и иранцы – Арианна Вейэджо.
А мы, в свою очередь, не будем забывать о том, что Лукоморье – это «русский дух, там Русью пахнет…». Наши предки, покидая родные территории, захватываемые арктическими льдами, нарекли в честь Лукоморья берега Оби, Азовского, Черного и Каспийского морей.
Однако пейзажи пейзажами, но что с Лукоморьем? Откуда у Пушкина мог выкристаллизоваться этот образ, который войдет не только в историю русской литературы, но и в подсознание каждого русского человека? Источник первый: Арина Родионовна. Как известно, сюжеты нескольких пушкинских сказок были навеяны поэту его няней. Историк литературы пушкиновед Павел Анненков писал, что многие эпизоды из сказок Арины Родионовны по-своему излагаются Пушкиным и переносятся из произведения в произведение. Вот отрывок из «Сказки о царе Салтане», как он рассказан Анненковым: «Так, у ней был кот: «У моря-лукоморья стоит дуб, и на том дубу золотые цепи, а по тем цепям ходит кот: вверх идет — сказки сказывает, вниз идет — песни поет». Как мы видим, кот ходит у няни Пушкина вверх-вниз, то есть мы имеем дело с типичным для финно-угорской традиции описанием мирового древа.
Кот здесь является одновременно и хранителем границы между мирами, и медиатором между ними. Источник второй: «Слово о полку Игореве». Ещё в лицейские годы Пушкина А. И. Мусиным-Пушкиным было издано «Слово о полку Игореве». О Лукоморье в «Слове» сказано: «А поганого Кобяка изъ луку моря от желъзных великыхъ плъковъ половецкыхъ яко вихръ, выторже: и падеся Кобякъ въ градѣ Киевѣ, в гридницѣ Святъславли». В летописи сообщалось, что русские постоянно сталкивались с кочевниками в южной степи: «юкоже преже в луцѣ морА быю хусА с ними крѣпко».
Обитателями Лукоморья по летописям были половцы, с которыми киевские князья постоянно враждовали. Лукоморьем же называлась территория Северного Приазовья. Это мнение, как полагает С. А. Плетнева, подтверждается тем, что «можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям (идолам), обнаруженным в районе нижнего Днепра. Они относятся к развитому периоду половецкой скульптуры, ко второй половине XII—началу XIII веков». Таким образом можно сказать, что Лукоморьем (которое воспел Пушкин) называлась излучина между нижним течением Днепра и Азовским морем.
В топонимике Приазовья и сегодня можно встретить отзвуки этой исторической памяти: две степных реки Большой и Малый Утлюк. «Утлюк» — «Отлук» — «Лука» переводится с тюркского как «выгон, луг». Что за дуб? Небезынтересно понять также, что за дуб описывал Пушкин: «И там я был, и мед я пил; У моря видел дуб зеленый».
Путешествуя по Приднепровско-Азовской степи во время южной ссылки, Пушкин мог от старожил услышать легенду о знаменитом Запорожском дубе, который рос на острове Хортица. О нем писал еще византийский император Константин Багрянородный: «Пройдя это место, руссы достигают острова святого Григория (остров Хортица) и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб.
Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, иные приносят куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай». Уже в 70-х годах XIX века запорожский историк-краевед Я. П. Новицкий также упомянул об этом дубе: «Лет пять тому назад на острове Хортице засох священный дуб.Он был ветвист и колоссальной толщины, стоял в стапятидесяти саженях от Остров-Хортицкой колонии».
Лукоморье можно было бы считать историческим и полусказочным анахронизмом, если бы не западноевропейские карты XVI-XVII веков, на которых месторасположение Лукоморья точно определено.И на картах Меркатора (1546 год), и на картах Гондиуса (1606 год), а также на картах Масса, Кантелли и Витсена Лукоморьем названа территория на правом (восточном) берегу Обской губы. Европейские картографы сами в этих местах не бывали. Скорее всего, при составлении карт они опирались на описание этой местности путешественников, в частности Сигизмунда Герберштейна.
Он дал его в «Записках о Московии»: «в горах по ту сторону Оби», «Из Лукоморских гор вытекает река Коссин. Вместе с этой рекой берет начало другая река Кассима, и протекши через Лукоморию, впадает в большую реку Тахнин». Николас Витсен, опубликовавший в XVIII веке свою «Carte Novelle de la Tartarie», располагал графическим материалом. На его карте длина Обской губы соответствует действительности, и поэтому «Lucomoria» — обозначение самого залива Карского моря. В русской исторической картографии топонима «Лукоморье» не было, но очевидно, что западноевропейские картографы признавали Лукоморье как древнее название Обской губы.
Что такое «Лукоморье»
Стоит немного рассказать об обитателях, населявших Лукоморье. Существуют упоминания французского путешественника Мандевиля о народах, живущих как раз в верховье Оби, о культе поклонения образу Солнца и красному знамени. По убеждениям известного мыслителя XX века Рене Генона, в месте устье Оби находилась одна из семи башен Сатаны (европейцы всегда были склонны к излишней демонизации нашей страны).
Если обратить внимание на этимологию слова «лукоморье», то можно выделить две части «лука» — изгиб, и «морье» — берег. То есть это изогнутый берег моря, бухта. Если уж речь шла об излучине реки Обь, то почему было не назвать эту область «лукоречьем»?
Примечателен и тот факт, что в мифологии славян существует образ северного царства на краю света, где растёт огромное дерево, Дерево Центра, – ось мира, вершина которого простирается в небеса, а корни дерева уходят глубоко в землю (Низжий Мир) «…дуб зелёный, златая цепь на дубе том…».
Любопытно то, что в черновиках Пушкина кот ходит не влево-вправо «…идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…», а вверх-вниз, точно так же как и боги.
Обратим внимание на древнейшие тексты Ригведа (1700-1100 годы д.н.э.) и Авеста (1200 годы д.н.э.), которые повествуют о прародине древних ариев, поглощаемой каждые полгода полярной ночью. Но когда наступает полярный день и Солнце показывается над горизонтом, оно больше не садится — описывает круги по горизонту ещё полгода. Практически же такое вращение Солнца может наблюдаться только на Северном полюсе.
Вернёмся к карте Меркатора (1569 г.), на которой в месте Северного полюса был обозначен неизвестный материк, разделенный реками с горой в самом центре.
Исследования, направленные на сравнение древней карты с очертаниями берегов Карелии, Кольского полуострова и Скандинавии говорят нам о том, что материк на Северном полюсе показан на карте Меркатора весьма точно. Неужели было время, когда Северный полюс ещё не был покрыт льдами?
Нельзя обойти вниманием тот факт, что Руслан отправился на поиски своей Людмилы, похищенной колдуном Черномором, из Киева прямо на крайний север, а не на юг к Черному морю, куда по логике направляет имя колдуна.
Далее, согласно легенде, Огьер Датский, будучи паладином Карла Великого, попал на Аваллон, где произрастает Дерево Центра. Уже знакомый нам дуб у Лукоморья.
Мнения исследователей сходятся в том, что все европейские народы могут иметь общую прародину, которая скрылась подо льдами Арктики. Греки называли эту родину Гиперборея, британцы – Аваллон, германцы – Туле, индийцы и иранцы – Арианна Вейэджо.
Матвей Меховский в своем «Трактате о двух Сарматиях» (лат. Tractatus de duabus Sarmatiis, 1517) уверенно отождествлял половцев с готами, что не согласуется с установившимися в науке представлениями, но полностью отвечает приполярной версии локализации Лукоморья. Ведь половцы в разных древних летописях именовались «лукоморцами», а это значит, что известная легенда об их полярной прародине находит шанс для своего объяснения.
А мы, в свою очередь, не будем забывать о том, что Лукоморье – это «русский дух, там Русью пахнет…». Наши предки, покидая родные территории, захватываемые арктическими льдами, нарекли в честь Лукоморья берега Оби, Азовского, Черного и Каспийского морей.
Я прочитал все, но из-за большого количества букв, я начал засыпать((( Что бы я не перечитывал и снова не заснул, скажите, так где находится Лукоморье?
Где прародина современных домашних лошадей и их роль в распространении индоевропейских языков
О том, какую роль сыграло одомашнивание лошадей в истории людей, пояснять излишне. Мобильность на большие расстояния, военные стратегии и кулинарные дополнения, вполне понятные преимущества. Однако где это произошло вызывает массу вопросов. Особенно если учесть, что современные одомашненные породы не происходят от самой ранней линии домашних лошадей, связанной с ботайской культурой на севере современного Казахстана, из контекста которой были получены самые ранние археологические свидетельства упряжи, доения и содержания лошадей в загонах, около 5,5 тыс. лет назад. Хотя и с отсутствием согласия между разными учёными по поводу доказательств их одомашнивания. Другие регионы-кандидаты на одомашнивание лошадей, такие как Пиренейский полуостров и Анатолия, также недавно были оспорены. Таким образом, генетическое, географическое и временное происхождение предков современных домашних лошадей осталось неизвестным.
В новой работе учёные из более чем 15 стран проанализировали останки лошадей со всех предполагаемых центров одомашнивания, включая Пиренейский полуостров, Анатолию, а также степи Западной Евразии и Средней Азии
В выборку вошли 264 вновь секвенированных древних генома и девять ранее опубликованных, возрастом примерно от 2 до 52 тыс. лет.
Популяционная структура лошадей до одомашнивания
Метод присоединения соседей выявил четыре географически разделённых кластера с некоторыми нюансами как у анатолийских лошадей эпохи неолита, где соответствие дерева данным предполагало филогенетическое смещение.
⦁ Наиболее базальный первый кластер включает ленских лошадей (Equus lenensis) из Северо-Восточной Сибири живших с конца плейстоцена по конец IV тысячелетия до н. э.
⦁ Во второй кластер вошли лошади из Европы, включая образцы позднего плейстоцена из современной Румынии, Бельгии, Франции и Великобритании, а также из регионов от Испании до Скандинавии, Венгрии, Чехии и Польши с 6 по 3 тысячелетие до н. э.
⦁ Третий кластер включает самых ранних известных домашних лошадей из ботайской культуры и лошадей Пржевальского, которые были распространены на Алтае и Южном Урале с 5 по 3 тысячелетие до н. э.
⦁ И в 4 кластер вошли современные домашние лошади, а также древние, которые стали географически широко распространены примерно после 2200 года до н. э. и во 2 тысячелетии до н. э. (DOM2). Этот кластер генетически близок к лошадям, которые жили в степях Западной Евразии (WE), но не западнее румынского региона Нижний Дунай к югу от Карпат, до и в течение 3 тысячелетия до н. э.
При этом анализы показывают, что до 3000 г. до н. э. популяции лошадей очень сильно отличались в зависимости от географических барьеров на пути миграций.
В родословной лошадей из неолитической Анатолии и энеолитической Центральной Азии, в том числе у ботайских, увеличен генетический компонент (окрашенный в зеленый цвет), который также был значительным в Центральной и Восточной Европе в позднем плейстоцене (RONPC06_Rom_m34801) и четвертом или третьем тысячелетии до н. э. Однако он отсутствовал или был слабо представлен у лошадей в низовьях Дуная на территории Румынии, приднепровских степях (Ukr11_Ukr_m4185) и нижнем течении Волги и Дона в течение шестого-третьего тысячелетий до нашей эры.
Это указывает на возможное распространение анатолийских лошадей в Центральную и Восточную Европу, а также в Среднюю Азию, но не в степи Западной Евразии. А отсутствие типичного неолитического анатолийского происхождения исключает экспансию лошадей из Анатолии в Центральную Азию через Кавказ, но поддерживает их связь с лошадьми к югу от Каспийского моря примерно до 3500 года до н. э.
Происхождение современных домашних лошадей (DOM2)
Лошади из степей нижнего течения Волги и Дона были первыми, у кого преобладал компонент как у современных домашних лошадей, окрашенный в оранжевый цвет на графике. Эти лошади были из контекстов майкопской (Aygurskii), ямной (Repin – раннеямного (репинского) горизонта) и полтавкинской (Sosnovka) культур от 3500 по 2600 г. до н. э. При этом генетическая преемственность с домашними лошадьми (DOM2) была отвергнута почти для всех лошадей, предшествующих примерно 2200 г. до н. э., за исключением двух поздних образцов из Турганикского (TURG) поселения ямной культуры с 2900 по 2600 гг. до н. э., которое расположено дальше на северо-восток от низовья Волги и Дона.
Моделирование примесей исключило возможность вклада от анатолийских лошадей в предков современных домашних лошадей и подтвердило связь последних с их предками из нижнего течения Волги и Дона.
Типичный компонент родословной современных домашних лошадей был максимальным в группах из районов нижнего течения Волги и Дона, но резко снижался к востоку, как в Турганикском (TURG) поселении ямной культуры и Центральной Азии в 3 тысячелетии до н. э., по мере увеличения доли предков неолитических анатолийских лошадей. Компонент родословной типичный для современных домашних лошадей, также снижался и к западу от днепровских степей, что позволяет выделить регион вокруг низовья Волги и Дона как наиболее вероятное географическое место происхождения предков современных домашних лошадей в конце четвертого и начале третьего тысячелетий до нашей эры (выделен красным на первой иллюстрации).
Распространение степных скотоводов
Предыдущие анализы древних геномов человека выявили массовую миграцию степных скотоводов из степей Западной Евразии в Центральную и Восточную Европу в третьем тысячелетии до н. э., которые были связаны с ямной культурой. Эти миграции значительно повлияли и на культуру шнуровой керамики примерно с 2900 по 2300 год до н. э. Однако роль лошадей в миграционных процессах, оставалась неясной потому, как и волы вполне себе могли тащить тяжелые повозки ямников со сплошными цельными деревянными колёсами. При этом в генетическом профиле лошадей из контекстов культуры шнуровой керамики почти полностью отсутствовал компонент родословной как у современных домашних лошадей и лошадей раннеямного (репинского) горизонта, а также из Турганикского (TURG) поселения ямной. Также компонент родословной как у современных домашних лошадей был ограничен у лошадей до культуры шнуровой керамики из Дании, Польши и Чехии, связанных с культурой воронковидных кубков и ранней культурой ямочной керамики. Лишь у одной лошади из контекста винковацкой культуры Венгрии, датируемой серединой третьего тысячелетия до н. э., отмечено лишь 12,5% компонента родословной типичного для современных домашних лошадей. Однако моделирование показало, что эта примесь произошла благодаря потоку генов из Южной Фракии, а не из приднепровских степей. Что в сочетании с отсутствием увеличения расселения лошадей в начале третьего тысячелетия до н. э. свидетельствуют о том, что предки современных домашних лошадей не сопровождали миграцию степных скотоводов к северу от Карпат.
Примерно к 2200–2000 гг. до н. э. профиль предков типичный для современных домашних лошадей появился за пределами степей Западной Евразии, а после распространился по всей Евразии, в конечном итоге заменив все ранее существовавшие линии. Демографический рост на рубеже 2 и 3 тысячелетий отмечен повсеместно и проявляется как в митохондриальных, так и в Y-хромосомных вариациях.
Стоит отметить, что генетический профиль типичный для современных домашних лошадей был распространен среди лошадей, похороненных в курганах синташтинской культуры вместе с самыми ранними колесницами уже с колёсами со спицами около 2000-1800 гг. до н. э. Лошади с этим генетическим профилем были также найдены в Анатолии совместно с изображением двухколесных транспортных средств примерно с 1900 г. до н. э.
Karum II, Kiiltepe (From Littauer 6. Crouwel 1979: figure 29.)
А в конечном итоге сочетание верховой езды и колесниц, позволило лошадям с типичной родословной распространиться практически повсеместно. Но стоит учитывать, что пока нет согласия по факту раннего распространения верховой езды. Колесницы в этом вопросе более материальны.
Биологические адаптации современных домашних лошадей (DOM2)
Разведение лошадей, предположительно, должно было включать отбор по фенотипическим характеристикам, связанным с верховой ездой и колесницами. Поэтому авторы проверили, какие из генетических вариантов были более представлены у предков современных домашних лошадей с конца третьего тысячелетия до н. э., по сравнению с их более далёкими родственниками. В результате чего у домашних лошадей были обнаружены некоторые отличия в генах ответственных за нюансы строения позвоночника (GSDMC) и отвечающих за регуляцию настроения и агрессию (ZFPM1). Что в сумме может указывать на отбор лошадей, которые были более послушны, устойчивы к стрессу и выносливы.
Примечательно, что мутация в гене TRPM1, которая связана с леопардовой мастью и куриной слепотой (никталопией) при недостаточном освещении, в гомозиготном состоянии, на небольших частотах встречается у лошадей из ботайской культуры. При этом такая мутация отсутствует у их ближайших соседей на Алтае и Урале и поскольку слепота в сумерках снижает приспособленность, и увеличивает риск стать добычей в природе, наличие этого аллеля может подтвердить предыдущие интерпретации, что ботайские лошади всё же были одомашнены.
Эволюционная история и происхождение тарпанов
Новый анализ также позволяет пролить свет на происхождение тарпанов, которые вымерли в начале XX века. Они произошли благодаря смешению местных лошадей Европы с прибывшими предками современных лошадей, где-то на западе современной Украины в районе границы со Словакией, Венгрией и Польшей (см. графику выше). В моделях примеси европейские лошади примерно на треть представлены таковыми из культуры шнуровой керамики. Данные опровергают предыдущие гипотезы, в которых тарпаны описаны как дикие предки современных домашних лошадей или одичавшие их представители, а также как смесь с лошадьми Пржевальского.
Новая работа разрешает давние споры о происхождении и распространении домашних лошадей. Их предками были лошади, жившие в степях Западной Евразии в конце четвертого и начале третьего тысячелетий до н. э. При этом нет никаких доказательств того, что они способствовали распространению степной родословной в Европу, как предполагалось ранее. Таким образом вместо нашествия всадников из степей, уменьшение численности населения в позднем неолите Европы, возможно за счёт снижения урожайности, могло дать возможность для миграций степных скотоводов на запад. Лошади раннеямного репинского горизонта, а также Турганикского поселения ямной, были более близки к предкам современных лошадей, чем предположительно дикие лошади из мест обитания охотников-собирателей 6 тысячелетия до н. э. (примерно 5500-5200 гг. до н. э.), что может свидетельствовать о ранних методах управления лошадьми и выпаса скота. Но несмотря на это, скотоводы ямной не распространили лошадей за пределы их родного ареала обитания, как и представители ботайской культуры не распространяли лошадей далеко за пределы оседлых поселений.
Их расселение в глобальном масштабе началось позже, когда предки современных домашних лошадей покинув родной ареал, сначала достигли Анатолии (Acemhöyük), нижнего Дуная (Gordinesti II), Богемии (Holubice) и Центральной Азии примерно к 2200-2000 годам до н. э. А затем распространились по Западной Европе и востоку Евразии, на территории современной Монголии, в конечном итоге заменив местные популяции примерно к 1500-1000 годам до н. э.
Этот процесс сначала включал верховую езду (спорно), поскольку колеса со спицами и колесницы представляют собой более поздние технологические инновации, появившиеся примерно в 2000-1800 годах до н. э. в синташтинской культуре в степях Южного Зауралья.
Оружие, воины и укрепленные поселения, связанные с этой культурой, возможно, возникли в ответ на усиление засушливости и конкуренции за критически важные пастбищные угодья, усиление территориальности и иерархии. Это могло послужить основой для завоеваний в последующие столетия, которые привели к почти полному генетическому обмену, в степях Центральной Азии, как между людьми, так и лошадьми.
Расширение в Карпатский бассейн и, возможно, в Анатолию и Левант, включало в себя скорее торговый сценарий. Хотя в обоих случаях отбирались лошади более покорные и выносливые, а также с другими качествами, учитывая в том числе и окрас.
Результаты работы также имеют важное значение и для понимания механизмов, лежащих в основе распространения индоевропейских языков. Выяснилось, что лошади не были основной движущей силой первоначального распространения индоевропейских языков в Европе, потому как у представителей культуры шнуровой керамики, с представителями которой и связывают распространение языков, было малое количество лошадей, а их генетический состав не соответствует предкам современных домашних лошадей. Также несмотря на наличие в индоиранской ветви индоевропейской семьи языков лингвистических свидетельств наличия домашних лошадей и колесниц, на более древнем протоиндоевропейском уровне эти свидетельства являются не убедительными.
Однако в Азии наблюдается иная картина, где распространение предков современных домашних лошадей в период с начала до середины второго тысячелетия до н. э., происходило одновременно с распространением колесниц и индоиранских языков, самые ранние носители которых связаны с населением, непосредственно предшествовавшим синташтинской культуре, в контексте которой и были обнаружены первые колесницы.
Таким образом исследователи делают вывод, что новый тип транспорта и пород лошадей, включая рыжий окрас шерсти, задокументированные как лингвистически, так и генетически, значительно преобразили евразийское общество в течение нескольких столетий примерно после 2000 г. до н. э. А направления использования лошадей варьировалось в зависимости от организации обществ в которых они распространялись. Но эти нюансы авторы оставляют для будущих исследований.