Люди которых сбила машина
ИнструкцияЧто делать, если вас сбила машина
Общение с ГИБДД, врачами, юристами и не только
Текст: Ал Ковальски
Оставайтесь на месте
Попасть под машину страшно. В этой ситуации сложно рассуждать рационально и вряд ли в голове будет чёткий план действий. Что нужно сделать наверняка, так это вызвать сотрудников ГИБДД. Инспекторы зафиксируют само ДТП и составят протокол. Следует сфотографировать повреждения автомобиля (на капоте в любом случае останутся царапины), место происшествия, дорожные знаки, следы на асфальте, положение пострадавшего. Если есть свидетели, у них нужно взять номера телефонов. В целом на этом этапе все формальности ложатся на инспектора, однако лишний контроль точно не повредит.
Даже если вы отделались ушибами, скорую помощь вызывать обязательно. Во-первых, в шоковом состоянии можно не почувствовать боли. А во-вторых, заключение медработника понадобится при возмещении ущерба с водителя. Выделяют лёгкий, средний и тяжёлый вред здоровью, связанный в том числе с потерей трудоспособности на определённый период времени. Дополнительно может учитываться моральный и материальный ущерб.
«Если возникла необходимость, можно доставить пострадавшего в больницу самостоятельно, — сообщает юрист и руководитель собственного юридического центра Константин Богатырь. — Уезжая с места ДТП в лечебное учреждение, следует составить схему расположения автомобиля при свидетелях и записать контактные данные очевидцев. Далее стоит вернуться на место ДТП и вызвать ГИБДД».
Свяжитесь с родными
Стоит сразу позвонить или написать родным, друзьям или соседям и держать их в курсе событий. Если вас положат в больницу, они смогут привезти всё необходимое: документы, одежду, средства гигиены, еду. В менее тяжёлом случае они подготовятся к вашему возвращению: переживший ДТП человек вряд ли сможет приготовить еду, выгулять собаку или убраться. И это связано даже не с травмами, а с полученным стрессом, который все переживают по-разному.
Окружите себя поддерживающими людьми
«Если брать любое ДТП независимо от того, получил ли человек физические повреждения, это всё равно большой стресс, — комментирует психотерапевтка Мариам Тюрюханова. — В момент аварии человек лишается базовой безопасности. О физическом ущербе все знают и понимают его, однако перенесённый стресс оказывает сильное влияние и на психику. Поэтому человеку очень важно восстановить состояние безопасности, спокойствия, стабильности, которые он потерял в результате ДТП».
Чтобы ускорить процесс восстановления, желательно окружить себя поддерживающими людьми, с которыми можно поделиться чувствами и эмоциями, которых можно попросить о помощи. Иногда достаточно побыть рядом с другом, партнёром или партнёркой, чтобы успокоиться. Если же человек вместо поддержки сталкивается с обесцениванием (когда говорят «Успокойся», «Не плачь»), стоит сразу сообщить о дискомфорте или даже прекратить общение. В противном случае есть риск столкнуться с внутренней самоизоляцией.
Как следует отдохните
Из предыдущего пункта следует, что любая авария повлияет на психическое состояние пострадавшего человека. Физически он может восстановиться через день, но продолжит испытывать тревогу и страх. Это явный знак необходимости остаться дома и обеспечить себе максимальное спокойствие. Все люди по-разному реагируют на стрессовые ситуации, поэтому важно прислушиваться к своим ощущениям и ни в коем случае не пересиливать себя.
Попробуйте договориться с водителем
Зачастую людей пугает перспектива обращения в суд. «Многие уверены, что это того не стоит. Во-первых, расходы на судебное разбирательство. Однако мы должны понимать, что эти расходы можно будет возместить. Во-вторых, сроки. Минимальный срок одной инстанции по делу составляет от месяца — при условии, что исковое заявление подано с соблюдением законодательства и иск не оставлен судьёй без движения», — говорит юрист Константин Богатырь.
Разрешить ситуацию в досудебном порядке можно, если обе стороны устраивает такой вариант развития событий. Так можно сократить время получения компенсации, размер которой определяет пострадавший. Есть вероятность, что водитель согласится выплатить всю сумму разом, в то время как суд займёт два-три месяца в зависимости от обстоятельств дела. При составлении каких-либо расписок стоит заверять их нотариально в любом юридическом центре.
Попросите о помощи
Первое время может быть тяжело справляться с бытовыми делами: приготовить еду, прибраться, купить корм для кота. Если вы живёте с семьёй, друзьями или соседями, они помогут с бытом. Если нет, то смело зовите гостей. Поскольку даже близкие не всегда понимают, как помочь здесь и сейчас, что принести, в какой форме поддержать, лучше говорить о своих потребностях прямо. Нередко люди готовы отправить деньги — можно сообщить об этом в соцсетях. Они очень помогут, когда нет возможности сразу вернуться к работе.
К сожалению, многим сложно просить о помощи, и это происходит по разным причинам. «Одна из самых распространённых — отсутствие такой привычки, — говорит психотерапевтка Мариам Тюрюханова. — Человек не знает, что просить помощи у других людей нормально. В его или её жизни так случилось, что с трудностями приходилось справляться в одиночку. Возможно, его или её так воспитывали». Поэтому важно держать в голове, что в сложных ситуациях без помощи не обойтись.
Обратитесь к психотерапевту, если почувствуете необходимость
Физическую боль проще распознать, чем душевную. Неявные последствия аварии могут списываться на общую усталость, голод или иные причины. Речь о проблемах со сном, панических атаках или тревоге при виде машин. Такая реакция психики может проявить себя не сразу, а через несколько дней или недель, когда будут решены формальные сложности, а здоровье восстановится.
Как заметить неладное? Достаточно вспомнить, как было до аварии и что изменилось после неё, советует психотерапевтка Мариам Тюрюханова. Если появились какие-либо тревожные сигналы, стоит обратиться к специалисту. Конкретные стрессовые случаи можно разобрать за несколько консультаций. Если же откладывать поход к психологу или психотерапевту, симптомы могут стать хроническими и вылиться, например, в затяжную бессонницу.
«Вокруг все было белым»: что чувствуешь, когда тебя сбивает машина на скорости 162 км/час, а твоя подруга погибает у тебя на глазах
Это случилось в день, когда я сдавала последний экзамен для поступления в университет. Мы собирались устроить вечеринку с подружками. Был прекрасный солнечный вечер. Я прогуливалась в центре города с Бекки, подругой детства.
Около 7;30 вечера Бекки и я торопились на остановку. Пока мы ждали автобуса в нас влетел «Мицубиши» на скорости 162 км/ч. Он пытался обогнать другую машину на дороге. Нас отбросило в сторону, кто-то вызвал «скорую». Позже родители сказали, что Бекки умерла, а ей был всего 21 год. Водителя «Мицубиши» до этого штрафовали за вождение в пьяном виде.
Через 6 недель после аварии я вышла из комы и увидела взволнованные лица моих родственников. Когда я открыла глаза, все было белое, я думала, что уже умерла. Мои родители пытались рассказать, что случилось. Но у меня было несколько кровоизлияний в мозг, поэтому понять, что они говорят, было очень сложно, так же как просто не спать. Я не понимала, где я и что случилось. Мое тело было сильно измучено.
Сначала мне не говорили, что случилось с Бекки. Но я понимала, что что-то не так, потому что она ни разу не навестила меня, пока я была в больнице. Я размышляла, что могло случиться, но у меня не было сил спросить. Когда мои родители наконец-то рассказали мне, я не сразу осознала это. Мне потребовалось время, но, наверное, так было даже легче.
Я бы очень хотела помнить, как мы провели наш последний вечер с Бекки. Иногда мне кажется, что я помню, как мы стояли на кухне перед тем, как пойти на автобусную остановку. Но это воспоминание настолько тусклое, что, может быть, я сама его выдумала.
В больнице врачи не понимали, как я смогла выжить. Мне пришлось потратить уйму времени, чтобы восстановиться. У меня было множество переломов: сломанные шея, копчик, ключица и ребра. Кости срастаются очень медленно. Мое бедро было сильно повреждено, из-за этого защемился седалищный нерв на левой ноги. Операции заняли больше 60 часов. Потом мне ампутировали мизинец на ноге, потому что был риск заражения. До этого я по 12 часов работала официанткой, бегала и подолгу гуляла со своей семьей. Сейчас маловероятно, что я даже смогу пройтись по магазину без инвалидного кресла или костылей.
Я никогда не размышляла, почему выжила я, а Бекки — нет. Я просто каждый день благодарна за этот шанс. Теперь я работаю секретарем, а также занимаюсь волонтерством в Красном кресте. У меня есть парень. Еще я пошла на курсы по фотографии и веду свой блог. Скоро я планирую переехать в свою собственную квартиру, чтобы быть независимой. Я не могу просто сидеть дома и грустить. Я всегда любила работать и сейчас я хочу помогать инвалидам.
Водителя, который сбил нас, сначала признали невиновным, но в конце концов из-за того, что я была серьезно ранена, а Бекки умерла из-за его лихачества, его отправили в тюрьму на 8 лет. Мне кажется, даже если человек убивает кого-то в аварии, это не меньшее преступление, чем просто убийство. Тот приговор, который он получил, все равно ничего не изменит для меня и Бекки.
Я поняла, что такое жизнь после такой трагедии. Я никогда не стану прежней, но я хочу двигаться дальше. Я очень скучаю по Бекки, но за прошедшие три года я постепенно смирилась с этой потерей. Важно не оборачиваться назад и верить в то, что всё изменится.
Личный опыт«Поспешишь — людей насмешишь?»: В детстве меня сбила машина
О жизни и реакции окружающих после ДТП
Мне было десять, когда меня сбила машина. После этого я не ходила почти год: сначала лежала на вытяжке, потом ходила на костылях со вшитой в ногу спицей, которая сращивала кости. Несмотря на то что у меня не очень много детских воспоминаний, день аварии я помню детально. Будет пошло и нечестно, если я скажу, что он поделил мою жизнь на «до» и «после». Скорее эти события — само ДТП и год изоляции — показали, как быстро и банально, буквально за пару секунд, всё может закончиться. Кажется, именно тогда эта мысль укоренилось в моём сознании и больше из него не выходила.
Авария
Я выросла в небольшом городе, и многих моих сверстников, в том числе и меня, стали отпускать одних в школу довольно рано. К третьему классу, когда я попала в аварию, я ходила одна уже долго. Для того чтобы дойти от дома до школы, мне обычно требовалось пятнадцать минут. Я почти всегда просыпала и опаздывала, поэтому старалась бежать быстро. Тогда, в декабре, узкую тропинку, проходившую через пустырь, замело, и бежать было совсем непросто. Дополнительные страдания мне причинял тяжеленный рюкзак с учебниками и принадлежностями для бассейна — в тот день я должна была пойти на плавание. Обзор частично закрывала большая шапка и капюшон, а глаза почти невозможно было держать постоянно открытыми из-за сильного снегопада. Перед тем как переходить дорогу, я остановилась, чтобы проверить, нет ли слева машин — движение было односторонним. Я замерла на середине дороги, когда услышала гудок. Тогда мне показалось, что я остановилась надолго. По крайней мере, на то время, которого хватит водителю, чтобы проехать. Сейчас я понимаю, что со стороны это выглядело так, будто я просто зависла посреди дороги на пару секунд. Возможно, именно они и спасли мне жизнь — как потом сказали родители и врачи, оценивая перелом, всё было бы намного страшнее, если бы водитель не затормозил. Под колёса я угодила тогда, когда он уже сильно сбавил скорость.
Сам момент аварии я могу вспомнить только на уровне ощущений. Его каким-то образом невероятно точно воспроизвёл Джона Хилл в фильме «Середина 90-х»: перед аварией свет на секунду как будто гаснет (может быть, это кратковременная потеря сознания), а я уже как будто знаю, что произойдёт в следующий момент. Время так сильно растягивается, что кажется, что до этой секунды никогда не дотянуться. Когда я увидела эти кадры в кино, то даже зажмурилась — настолько похоже это было на то, что я чувствовала в момент, когда упала под колёса.
Дальше был грязный снег, который я выплёвывала, чтобы не задохнуться, пока меня несло вперёд, и ещё несколько мгновений-вспышек: вот машина полностью остановилась, вот я лежу ничком, вот я слышу, как открывается дверца и выбегает водитель. Его первая фраза была такой: «Девочка, ну что же ты под колёса кидаешься…» Кажется, он был очень напуган. Следом вышла его жена, и они перевернули меня на бок, спросив, где болит сильнее всего. Я сказала, что не чувствую левую ногу. Жена водителя стала звонить в скорую и ГИБДД. Мой рюкзак откинуло на несколько метров, водитель взял его, чтобы положить мне под голову. Краем глаза я заметила, что мешок с шапочкой и купальником для бассейна разорвался. Помню, что очень расстроилась и подумала, что из-за этого сегодня пропущу плавание. Конечно, тогда я не предполагала, что о плавании мне придётся забыть почти на год.
Водитель спросил у меня телефон моих родителей. Я сказала, что ничего не помню и что оба номера записаны у меня в дневнике — у меня был очень красивый дневник с русалочкой Ариэль, и мне было неловко, что его держит в руках посторонний человек, с которым мы на эти несколько минут оказались вместе. С тех пор я указываю экстренные контакты на любых возможных бумажных и электронных носителях: родителей, партнёра, друзей. Понимаю, что это глупо, но может быть, это сможет помочь. Никогда не забуду фразу, которую водитель сказал моей маме по телефону. Он очень буднично и просто назвал её имя и произнёс следом: «Подходите к дороге». Так, как будто увидел объявление, что она продаёт гараж, и звонит для того, чтобы договориться о покупке. Наверное, он посчитал, что это был единственный способ сделать так, чтобы она меньше волновалась, но он не уточнил больше ничего: ни то, кто он, ни то, жива ли я. Я много раз спрашивала маму, о чём она думала эти несколько минут, пока неслась от дома к дороге. И кажется, здесь не нужно никаких слов.
В машине скорой помощи мне сделали укол обезболивающего и наложили шину. Мама поехала в больницу вместе со мной. Я спросила у врачей, когда смогу ходить, и они ответили что-то очень невнятное. Тогда я уточнила, что спрашиваю не просто так, а потому что через две недели у меня соревнования по бальным танцам и я не могу их пропустить. По выражению маминого лица я начала догадываться, что у меня и всех остальных в этой машине немного разные взгляды на происходящее.
Больница
В больнице санитарам пришлось разрезать мою штанину (это были мои любимые штаны), чтобы сделать снимок. Выяснилось, что у меня перелом со смещением и для того, чтобы кости срослись нормально, мне придётся лежать в больнице на вытяжке — кости фиксируют спицами на кольцах так, чтобы нога была неподвижна. Аппарат Илизарова тогда показался мне металлическим железным драконом, и я жутко разрыдалась, представив, что мне нужно будет сродниться с ним надолго.
Когда в больницу с работы приехал папа, он вместе с врачами придумал идею получше: вместо илизаровского аппарата мне предстояло пережить операцию, при которой в мою ногу параллельно кости вставят спицу, которую потом через несколько месяцев извлекут. Этот план звучал куда оптимистичнее, к тому же вместе с такой спицей можно было поехать встречать Новый год домой.
За те несколько дней, что я провела в палате, ко мне приезжал водитель, который меня сбил. Помню, что он привёз огромный пакет со сладостями, которые я очень любила, но меня всё время так сильно тошнило, что они достались соседкам по палате. Приходила сотрудница ГИБДД, которая расспрашивала о подробностях аварии. Родители переживали, что такой разговор застанет меня врасплох, но мне было ровным счётом всё равно. Тогда же стало очевидно, что вины водителя в случившемся нет, что он сделал всё для того, чтобы предотвратить аварию. Честно говоря, в тот момент, когда всё произошло, я больше всего боялась, что он просто уедет, ведь у меня ещё не было мобильного телефона, чтобы позвонить родителям. Приходила лучшая подруга вместе с мамой. Кажется, даже местное телевидение решило снять сюжет. Наверное, о том, как важно соблюдать правила дорожного движения.
Восстановление
Операцию проводили под общим наркозом. Меня попросили досчитать до десяти, но отключилась я уже на третий счёт. От следующих нескольких часов мне достанется в наследство десятисантиметровый аккуратный шов на левом бедре, который часто принимают за стрелку на колготках, и умение феноменально быстро запоминать тексты. Есть популярная теория, что от препаратов, которые применяют для общего наркоза, ухудшается память. Для того чтобы этого не произошло, учителя, которые следующие несколько месяцев приходили ко мне домой, почти каждый день просили меня учить по стихотворению.
В итоге мы с родителями отметили Новый год дома, как я и мечтала. Родители занесли меня домой и усадили в кровать, где разложили мои детские игрушки. В подарок от одноклассников я получила пачку писем с пожеланиями о выздоровлении. Выглядит как идиллия, но думаю, что они стали результатом пятиминутного задания от классной руководительницы. Многие из них были довольно искренними, но есть один факт, который невозможно выдумать нарочно. Уже после выздоровления я получила довольно жуткое покаяние от нескольких одноклассников. Они рассказали, как обсуждали хитрый план по поиску водителя, чтобы подговорить его сбить меня во второй раз. Сейчас понимаю, что это, возможно, самый изящный способ оказаться жертвой буллинга. Ещё более странно, какие изобретательные формы может приобретать жестокая детская фантазия.
Ограничения
Однажды папа принёс домой костыли. Это было настоящим праздником. Вставать с постели в первый раз было так же тяжело, как, наверное, и учиться ходить. Первые несколько дней я не могла сделать больше трёх шагов из-за головокружения. Потом приноровилась и начала воспринимать происходящее как игру. Я довольно быстро научилась обходиться с новым приспособлением, а когда домой приходили подруги, изображала стрельбу на костыле, который представляла автоматом. В какой-то момент, когда я стала чувствовать себя лучше, я осознала свою главную привилегию: я могу очень долго не ходить в школу. Утомляло только то, что родителям приходилось слишком много обо мне заботиться: я не могла сама помыться и выйти из дома. Когда я начала чувствовать в себе силы, то стала пытаться делать шаги без костылей. Разумеется, это была сомнительная авантюра — в такие моменты штырь мог просто проткнуть мою ногу. Я знала об этом и пыталась наступать на ногу тогда, когда родители не видят. Мне не терпелось поскорее вернуться к нормальной жизни.
Я продолжала нарушать правила до того момента, пока врач к которому мы время от времени ездили на обследование, не сделал снимок и не начал ругаться матом. Он сказал, что штырь находится намного выше, чем ему следует, и, естественно, называл причину этого моим родителям. Хорошо, что как раз тогда подступил момент второй операции по удалению штыря. В этот раз всё не было так гладко: операцию делали под местным наркозом и врачи почему-то решили, что хорошая идея — показать мне спицу сразу после того, как её достали из моей ноги. Когда они наложили шов, кто-то из тех, кто находился в операционной, спросил меня: «Дойдёшь до палаты сама?» Я кивнула и через несколько шагов шлёпнулась на пол.
Последствия
Из больницы меня выписали через пару недель. Было странно заново учиться ходить без костылей, но я быстро привыкла. В какой-то момент мама посмотрела на мои ноги и спросила: «Тебе самой не кажется, что левая теперь короче, чем правая?» Папа убеждал её, что это видит только она, но мы всё равно поехали в больницу, где тот самый врач, который ругал меня за авантюризм, измерил при помощи специального аппарата, потянул за них и сказал: «Они абсолютно одинаковой длины». Я с победоносным видом посмотрела на маму, но тогда же испытала то, что буду чувствовать много раз после: ощущение того, что моё тело мне вообще не принадлежит. Это же чувство возникнет тогда, когда мои одноклассницы начнут краситься, а я попрошу маму не покупать мне косметику, когда не захочу носить туфли на каблуке, когда отрежу длинные волосы, а моя мама посмотрит на меня как на врага народа. То же чувство появится, когда мне станут свистеть вслед или отвешивать сальности. В каждый из таких моментов я думаю только об одном: я всё ещё на аппарате для измерения длины ног, но тогда моё тело физически мне не принадлежало и оценивалось другим человеком по требованию моей мамы — по чьему требованию оно оценивается сейчас?
Когда начался новый учебный год и я пришла в школу, одноклассники смотрели на меня как на инопланетянина. Пару раз я позволила себе сострить на тему того, как обстоят дела с кастингом водителя, но потом решила оставить эту тему в покое. Я вообще старалась не вспоминать об аварии, но казалось, что окружающие этому не слишком способствуют. Однажды на перемене учительница по труду завела со мной лучший смол-ток: «Саша, давно тебя не видела. Ну что? Поспешишь — людей насмешишь?»
Разумеется, в школе после этого меня использовали как живую иллюстрацию для методички о правилах дорожного движения, а мою подругу (с которой мы до сих пор над этим смеёмся) — как пример того, как важно держаться за перила: она упала с лестницы на перемене и сломала позвоночник.
С момента этих событий прошло уже очень много времени. Смешно, но иногда, когда я приезжаю домой, моя мама, схватив меня за руку, пытается перейти дорогу там, где нет пешеходного перехода, и очень извиняется, когда я прошу этого не делать. Я пресекаю попытки сделать это среди друзей. Выгляжу со стороны как жуткая зануда (наверное, не только в эти моменты), но есть триггеры, от которых нельзя избавиться. Я до сих пор уверена, что не буду никогда водить машину. Просто из-за того, что не смогу не думать о том, кто «бросится мне под колёса» в следующую секунду.
Первая помощь при ДТП
Первая помощь человеку, которого сбила машина
Другие наиболее опасные ситуации:
— травма позвоночника в грудном отделе
— перелом ребер с повреждением плевральной области или легких
— травмы органов груди и живота с внутренним кровотечением
— сильное кровотечение при открытых переломах
Укройте пострадавшего, следите за его состоянием и ждите скорую.
Первая помощь пострадавшему в машине
Другие наиболее опасные ситуации:
— травма позвоночника в грудном отделе
— перелом ребер с повреждением плевральной области или легких
— травмы органов груди и живота с внутренним кровотечением
— сильное кровотечение при открытых переломах
Следует дважды подумать, прежде чем извлекать пострадавшего из машины. Делать это нужно только если:
— машина начинает загораться
— нет дыхания и пульса, и нужно провести искусственное дыхание
— есть сильное кровотечение и нет возможности остановить его на месте
В остальных случаях прежде чем извлекать пострадавшего, нужно прощупать, нет ли перелома позвоночника, и извлекать очень аккуратно (желательно в той же позе, в которой он сидит) и фиксируя шею. Любое неосторожное движение может привести к значительному ухудшению состояния.
В ожидании смерти
Мысли
А что если это все не просто так? Это наверное шутка.
Я лежу в кровати, закрыв глаза, и тихо, чтобы никто не услышал, говорю: я буду хитрее. Я всех обману.
Интересно, а что чувствует человек, которого сбила машина? Вот шел он по дороге, и скажем, думал о завтрашнем дне, а его в один момент сбивает фура или другая какая-нибудь машина это не столь важно. Предчувствовал ли он свою гибель? Я где-то читала, что перед смертью человек зевает. Зевал ли этот бедняга?
Я пробуждаются от очередного сна, в который я впадаю каждые пол часа. Медсестры говорят, что я сплю не долго, просыпаюсь, чтобы попить или спросить время, а затем просто утыкаюсь носом в подушку и «проваливаюсь» в сон.
Вот и сейчас, я открыла глаза и попросила попить. Вода безумно холодная, но я продолжаю пить. По горлу, вглубь, вода растворяется во мне или это я растворяться в ней?
Она приятно окутывает мое тело, и вот уже вода подхватив меня заставляет слиться с ней во едина. Волны бьют по лицу, и от этого моя голова начинает качаться. Но вода не останавливается на этом, как бы показывая мне свою силу и власть. Она бросает мое тело, швыряет меня из стороны в сторону, не позволяя мне контролировать себя.
Кто-то кричит мне из темноты, с самого низа: У НЕЕ НАЧАЛСЯ ПРИПАДОК.
ДЕРЖИТЕ ЕЕ КРЕПЧЕ, Я ПОПЫТАЮСЬ ЕЙ СДЕЛАТЬ УКОЛ.
Волна с силой бьет меня и остается лишь тишина. Я тону. Тону спокойно и безмятежно. Я не паникую, я не боюсь воды!
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я пробуждаются от очередного сна. В моей палате, около койки, тихонько дремлет медсестра. А
А что если это последнее, что я вижу в своей довольно короткой жизни?
Но не успеваю я додумать эту мысль, как оглушительный звук электрокардиолога заставляет меня остановится. Полностью. Глаза закрываются, но я не так проста! Я не засну. Только не сейчас. Не сейчас. Не сей.
Все разрушено. Реальности больше нет, да сомневаюсь, была ли она вообще?
Теперь я чувствую каждую клеточку своего истощенного тела. Я больше не проснусь. Не открою глаза. Не сделаю вдох больничного воздуха. Я больше никогда ничего не сделаю.
Закончить свой рассказ я хотела бы отрывком из стихотворения Эшли Виннера «сон». Подробную информацию об этом человеке вы можете найти на этом сайте: http://www.proza.ru/avtor/winner33