Made in august мебель
Made in august мебель
Made in Russia: Виталий Жуйков и его August
Посмотрите на этикетки современных товаров… Где их производят? Одна большая и дружная республика за считанные годы вытеснила самые крупные фабрики и заводы всего мира. Но разве могут настоящие творцы поддаться масс-маркету? Разве позволят они лишить их индивидуальности? Конечно, нет!
Но может ли один творец противостоять мебельным магнатам? И создать свой рукотворный уникальный и по-настоящему русский бренд? На эти и многие другие вопросы нам ответил Виталий Жуйков.
Художник и музыкант, издатель альманаха Soda, создатель марки August и неутомимый дизайнер, выпускник British Higher School of Art & Design.
Как возникла идея создания собственного бренда?
Помню, я в 12 лет дома передвигал мебель, делал перестановку, потому что мне было не комфортно, оттуда и пошло, наверное. Всегда хотелось что то делать своими руками.
В 2007 году окончил British Higher School of Art and Design, курс промдизайна, но кризис 2008 года изменил планы. Промдизайн пришлось отложить. Последние два-три года мне стало казаться, что я работаю на заводе, стою у конвейера и делаю веб-дизайн пачками, поэтому я на все плюнул и уволился с работы.
В гараже отремонтировал и покрасил пару старых стульев, выставил на продажу в Facebook* и подал объявление в «Большой город». Стулья продались на следующий же день. Это очень смотивировало. В общем, так все и началось.
журнал resPUBLIKA
«МОИ ОБЪЕКТЫ – ЭТО МЕСТЬ ОБЩЕСТВУ ПОТРЕБЛЕНИЯ»
Ижевский дизайнер Виталий Жуйков, основатель лаборатории Made in August – о жизни в Москве, «КамаДаче», мистическом Ижевске и второй жизни вещей.
Сантехник-анархи ст 3-го разряда
– Виталий, в ижевске ты жил до 2000 года. где учился, чем занимался?
– Рисовал я всегда, и в художественную школу поступил сразу во второй класс. Моим преподавателем был Юрий Михайлович Цорн – однофамилец известного шведского художника.
А вот в 10 класс общеобразователь ной школы меня не взяли из-за поведения – такой анархист как я был там ни к чему. Ехать в Киров и поступать в художественное училище я не решился, выбор стоял простой: либо фазанка-ПТУ, либо монтажный техникум. Выбрал последний, но на специальность «Промышленное и гражданское строительство» поступить не смог. Учился в стузе, так что я еще и дипломированный сантехник 3-го разряда.
– После техникума армия?
– Была такая достаточно известная группа SD, от которой впоследствии отпочковались «Самцы дронта» и другие команды, как позже стали говорить, «подводного Ижевска». Мы дали один подпольный концерт – кстати, фото с него я опубликовал в журнале «Мой личный Ижевск», – а через неделю меня «забрили» в армию.
От службы в десанте и подобных структурах я отказался и два года был художником-оформ ителем в клубе – рисовал плакаты, транспаранты, Ленина, какие-то лозунги… Это была очень хорошая школа, я многому научился.
– На худграф УДГУ ты поступал уже после армии?
– Да, но получилось только со второго раза – сначала завалил черчение, которым нас мучали в техникуме четыре года. С горя чуть не уехал зарабатывать на север, но все-таки остался в Ижевске и поступил. Правда, учиться не стал, интуитивно понял, что меня там ничему не научат. Думаю, это решение было правильным: у меня нет страха, что я делаю что-то не по правилам, я не зашорен и смел в своих решениях.
Я занялся ремонтами квартир, тогда как раз пошла мода на «евроремонты». Потом друзья пригласили меня в газету «Неделя Удмуртии» – самое крутое в то время издательство. У нас была отличная команда, очень сильная – 12 дизайнеров, работавших фактически на конвейере. Позже были другие ижевские газеты – «Панорама» и «Перекресток». Работал и на телевидении, но с видеографикой и 3D у меня тогда не сложилось, видимо, был еще не готов. Да и понял в какой-то момент, что в Ижевске я все планки уже взял. Многие друзья уехали – кто в Москву, кто в Питер. Нужно было уезжать, и я уехал.
Жиль, быль, Пьер
– Ты уехал в никуда или были какие-то планы?
– План был один – уехать в Москву, ни в каком другом городе я жить не собирался. И год не был уверен, получится у меня или нет. Он был тяжелым, этот год – все-таки Москва разъединяет людей своими огромными расстояниями, пробками, вечными проблемами. Сначала работал в небольшом издательстве. Пошел туда с условием: работать буду только на MAC’е, который должен был освоить. В финансовом плане тоже было тяжело, но впоследствии проблем не было. Сам удивляюсь, но денег всегда хватало и даже что-то оставалось. Это удивительно, но так и было.
– В издательстве ты не задержался?
– Уже через год понял, что работать там не хочу, и разослал резюме в несколько изданий.
Неожиданно получил ответ – меня пригласили арт-директором в журнал «Интерьер+Дизайн », которым зачитывался еще в Ижевске. Поломался для виду и быстро согласился. Буквально ушел в работу: было интересно, ездил на мебельные выставки, изучал все, что связано с интерьерами, стал разбираться в брендах, дизайнерах и т. д.
Я получил знания, но разрозненные, несистемные. И через пять лет понял, что мне хочется учиться. Выяснил, что British Higher School of Art & Design объявляет набор на курс промдизайна, обучение там было не- дешевым, стоимость, кстати, указывалась в фунтах стерлингов – все было серьезно.
Поступил, и, что интересно, все мои сокурсники были такими же «москвичами» как я – приезжими. Читали лекции и вели мастер-классы в школе лучшие из лучших – Кибардин, Лебедев, Бурбаев, Маслов, Пирожков, Храмкова… Мы делали проекты для ROLSEN и шведской компании TORK.
Нас учили не только рисовать и делать руками, но и мыслить правильно – design thinking. Был даже такой предмет как патентоведение. Те знания, что у меня были, теперь четко разложились по полочкам, и нужно было начинать.
– И ушел в свободное плавание…
– С однокурсницей по Британке мы начали заниматься частными интерьерами, появились интересные заказы… Но тут наступил 2008 год, кризис – и дизайн стал никому не нужен. Пришлось снова идти в офис, я рисовал какие-то сайты, занялся web-дизайном, но понимал, что все это не мое. Мне хотелось что-то делать руками.
В очередной раз после летнего отдыха на «КамаДаче» вернулся в Москву. Был в жуткой депрессии, нашел на помойке два старых стула и закрылся в гараже. Я отремонтировал их, покрасил в красный цвет, вместо мягких сидений вставил прозрачное оргстекло и выставил объявление о продаже – на Facebook и в газете «Большой город», было такое замечательное издание, публиковавшее интересные объявления.
Стулья назвал «Пьер и Жиль», есть такие смешные французские художники. И буквально на второй день пришло забавное письмо: «Я французкой женщина, я плохо разговаривать по-русски, но я приехать с моим русским мужем купить ваши стулья». Действительно, приехали и купили.
Стало ясно, что спрос на такие вещи будет. В октябре 2012 года появилась дизайн-лаборатор ия AUGUST со своим сайтом www.august-augus t.ru, а красные стулья с прозрачными сиденьями стали моей своеобразной визитной карточкой.
Наличники с Сибирского тракта
– О происхождении стульев француженка знала? Оно ее не отпугнуло?
– Я не скрываю, откуда берутся мои предметы, иногда бывают даже смешные истории. Например, за стулья KOKAND (см. сайт august-august.ru /kokand) мне пришлось почти драться с таким же «художником», в результате поделили трофеи поровну, ему два и мне два. Теперь они стоят у моей хорошей знакомой, которая очень жалеет, что я не смог отстоять еще пару. На Западе этот тренд называется upcycling, он очень популярен, но и ассортимент блошиных рынков и свалок там не сравнить с нашим, просто кладезь.
Философия AUGUST – это своеобразная месть миру потребления: вы выбросили, я подберу, отремонтирую, придам лоска и вам же продам… дорого.
Из того, что люди считают достойным только помойки, я делаю арт-объект, не скрывая его истории.
– Продажа – обязательное условие или что-то из вещей ты оставляешь себе?
– На самом деле оставить себе хочется почти каждую вещь, нелегко отдавать. Наверное, так и нужно работать, с трудом расставаясь с тем, что сделал сам, своими руками, каждый предмет по-своему уникален, и будьте уверены, второго такого на свете нет. Но что-то я действительно оставляю, что мне очень нравится или не вписывается в формат AUGUST. Из последних трофеев, пожалуй, оставлю пару наличников. У этих вещей какая-то особая энергетика, я ее чувствую. Если меня что-то насторожило, я вещь не беру и с ней не работаю. Недавно предложили кабинетный диван, сталинских времен, знаете, такой с высокой кожаной спинкой и валиками, красивый, с ним интересно было бы поработать, но чувствую – он мне неприятен, у него чужая энергетика. Как потом выяснилось, на нем кто-то умер…
– История вещей, топография важны?
– Конечно, и я всегда обозначаю место, откуда вещи. Память о прикосновениях человеческих рук уже стала их частью и важно ее сохранить. Старые вещи уже сами по себе арт-объекты, способные к диалогу, им есть что сказать своим владельцам. Люди привыкают к ним, не обращают на них внимания, и моя задача – сделать так, чтобы их увидели и полюбили.
Этим летом я ездил по заброшенным деревням, искал дома под снос, собирал старые наличники, двери, сундуки, амбарные доски и всякую утварь. Жалко, что все это идет либо в печь, либо гниет. Собрал немало материала для новой коллекции под названием UТВАРЬ. Несколько предметов уже нашли своих новых хозяев в Ижевске. Я был приятно удивлен, что спрос на такие вещи есть не только в Москве, но и здесь, хотя это недешево.
На следующее лето планирую коллекционную экспедицию за трофеями в глубинку Удмуртии, на север. Буду искать что-то интересное, возможно, параллельно родится еще и фотопроект. Мне хочется сделать так, чтобы жизнь и работа переплелись и были единым целым, чтобы грань между жизнью и работой размылась. Я путешествую, ищу, фотографирую, реставрирую, продаю – я и на работе, и в то же время свободен. Это мой формат.
– Это и правда интересно – смотреться в зеркало, наличник которого видел тех, кто шел по сибирскому тракту. а есть ли в Удмуртии то, что может стать ее вещественным символом?
– Каких-то прочных ассоциаций, наверное, сейчас нет. И стоит ли их искусственно культивировать, я не знаю. Может быть, лучше будет, если они появятся сами.
Хотя… все-таки есть – круглые самотканые деревенские половики, даже само это слово «половики» только с ними и ассоциируется. И еще длинные полосатые дорожки. Вот они точно указывают на Удмуртию и только на нее. С этим нужно поработать, мне нравится эта тема… Половики из старого тряпья очень красивые, вот оно, настоящее воплощение экодизайна.
Обманчивый экодизайн
– Как ты относишься к принципам экодизайна? То, что ты делаешь, – это его воплощение?
– Экодизайн – это лукавство. Работая, я так или иначе использую краски, клей, оборудование, пользуюсь электричеством. Какой же это экодизайн? В моем случае «эко» заключается в том, что я не расходую природные ресурсы на производство, а использую уже готовую продукцию, даю объекту второй шанс. Приобретая мои «старые» вещи, люди тем самым, хотя и в ничтожной степени, но влияют на рынок потребления. Так что экожизнь – это, конечно, утопия, к которой, тем не менее, хочется стремиться. Гуляя с собакой, я всегда беру с собой пакетик и не понимаю, что правильно – не убирать за ней, это же органика, или складывать и выбрасывать в полиэтиленовом пакете, процесс гниения которого около ста лет.
Я стараюсь не жить по принципам общества потребления. Можно считать это объявленной войной, моей личной – маленькой и победоносной. Все, что я могу сделать руками – я делаю, прочее покупаю, но лишь то, что действительно нужно. Имеющегося достаточно, значит, буду довольствоваться тем, что есть. Пусть все остальные пользуются одноразовыми вещами, постоянно что-то покупают, гоняются за очередными айфонами. Я этого делать не буду.
– Д елать это, живя в Москве, достаточно трудно…
– Поэтому я бегу от суматохи в Сергиев Посад, где строю деревянный дом, из бруса, кстати, привезенного из Удмуртии. Там я буду жить, там будет моя мастерская. Месяц назад приехал с «КамаДачи», через неделю жизни в Москве уехал к себе в недостроенный дом.
Москва – хитрая лиса, не кусает и далеко не отпускает. Москва обеспечивает рынок сбыта. Хотя благодаря интернету сейчас многие мои объекты уходят в другие города России, с доставкой проблем нет. Так что я, наверное, мог бы вернуться, тем более что мне в Ижевске, а точнее рядом с ним, на «КамаДаче», живется и работается комфортнее, чем в Москве. Здесь я чувствую свою силу, мне понятен масштаб, я становлюсь смелее.
Ижевская мистика
– Комфортнее, но при этом «твой личный Ижевск», его образ в журнале SODA – город с непонятным двойным дном, мистический и пугающий…
– Ижевск – как таинственный сосед в коммуналке. Его мало кто видел и слышал, из его всегда закрытой комнаты доносятся странные звуки. Этого соседа не понимают и опасаются…
– Недосказанность Ижевска, его мистика, не всегда заметное второе дно – во всем. Эту его сторону нужно беречь, вторгаясь максимально деликатно в созданное не нами пространство. Мне до сих пор жалко исчезнувших навсегда примет Ижевска – голубых елей и Доски почета у филармонии, безумных лозунгов на разваливающихся пятиэтажках, скульптур во дворах. Эти и другие объекты создавали определенную среду, а теперь ее ломают, как пример – странная и нелепая попытка вписать старинный особняк на улице Карла Маркса в новую среду. Вышло грубо. Вмешательство должно быть деликатным, ненавязчивым, вплетенным в контекст.
– И все-таки, несмотря на все, ты возвращаешься в Ижевск из года в год. почему?
– Не я один. Я знаю достаточно много состоятельных и состоявшихся людей, которые могли бы жить где угодно, но живут в Ижевске. Меня всегда интересовало – почему? Что их держит? Я спрашивал и не получал внятного ответа: мол, живу и все…
Мне же, для того чтобы по-настоящему оценить Ижевск, хотя бы отчасти его понять, нужно было уехать. И позже – показать «Mой личный Ижевск» в журнале SODA.
Этот проект не закрыт, свежий номер скоро выйдет, материал для него собран. SODA – не коммерческий проект, а мой личный – провокационный, анархистский, маргинальный. Отсюда и название: сода – универсальное средство от изжоги гламура и попсы.
– Город не отпускает тебя?
– Можно сказать и так. Когда-то и я думал, уезжая, что сюда больше не вернусь. Но прошло лет десять, и я понял, что хочу возвращаться в Ижевск. Его загадочность, необъяснимость, не всегда заметные и понятые смыслы – во всем. И во мне тоже – прочитав мой журнал, послушав музыку, потрогав сделанную мной вещь, ты всегда должен увидеть и услышать нечто большее, найти и оценить его. Понятнее, может быть, и не станет, но красивее и интереснее – точно.
Дизайнер превращает наличники со старых деревенских домов в колоритные шедевры
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Виталий родился в 1969 году в столице Удмуртии Ижевске, в Москве он живет и работает уже более двадцати лет. Получив образование в Школе искусств, он несколько лет трудился графическим дизайнером, потом арт-директором в журналах интерьера, а затем решил заняться промышленным дизайном. Он окончил высшую школу в Великобритании по этому направлению и через несколько лет организовал собственный проект Made in August («Сделано в августе»). Своей дизайн-лаборатории, которую он обустроил в гараже, Виталий дал такое название неслучайно. Он поясняет, что в этом английском словосочетании, с одной стороны, чувствуется романтика, а с другой – отсутствует привязка к месту, времени либо направлению деятельности.
Поначалу Жуйков много экспериментировал с самыми разными материалами – от пластика до металла. Однако в итоге он понял, что интереснее всего ему работать с деревом. Поскольку возможности (а, может быть, и острого желания) открыть собственное производство у Виталия не было, он решил брать уже готовые предметы, которые владельцам стали не нужны: из них дизайнер делает настоящие шедевры.
Виталию приходится часто ездить на свою родину в Удмуртию, и ему очень грустно смотреть, как постепенно умирают деревни и как сносят старинные деревянные дома с чудесными наличниками.
Дизайнер собирает в таких домах предметы быта и, конечно, уникальные наличники, которые иначе должны были отправиться на свалку. Он привозит их не только из Удмуртии, но и из других отдаленных уголков нашей страны.
В своей дизайн-лаборатории в Москве он придумывает, как обыграть ту или иную деревянную вещицу так, чтобы соединить в своей работе и простоту ремесла, и высокие технологии, сохраняя при этом изначальный, подлинный вид предмета.
Например, этот превращенный в зеркальную раму наличник из Ивановской области, на котором хорошо видна прекрасная фактура старого дерева, станет отличным подарком романтической девушке. Виталий отреставрировал его, обработал защитным антисептиком, а затем покрыл бесцветным акриловым лаком.
А его деревянный собрат стал витриной для коллекции тарелок, которую Виталий выполнил на заказ. Он постарался оставить на наличнике как можно больше «родной» краски, покрыв его бесцветным матовым лаком. Полки по фактуре и цвету сделаны под старое дерево.
А этот ивановский наличник прошел сильный обжиг, брашировку, а затем был покрыт несколькими слоями глубоко-матовой черной краски и бесцветным лаком. Наличник выглядит так, словно его вылепили из глины.
А еще Виталий делает из фрагментов наличников новогодние ёлки-зеркала. Тоже неплохой подарок. Наличники для «ёлок» он нашел в Удмуртии.
А это «бывшие» наличники их Городца. Изначально они были белыми. Такая синяя рама для зеркала выглядит очень эффектно.
Кстати, о зеркалах. Если сейчас такой подарок никого не удивляет, то у наших предков получить подобный презент считалось плохой приметой. Почему? Об этом можно узнать, прочитав наш материал запрещенные подарки: что нельзя был дарить на Руси
Текст: Анна Белова
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Новая жизнь для старых вещей – оригинальные работы отечественной дизайн-студии August
Когда-то из Британской школы дизайна выпустился студент из России Виталий Жуйков. После чего этот парень занимался различными вещами – выпускал арт-альманах про город, в котором родился и вырос – Ижевск, подрабатывал оформителем различной направленности (журнальным, интерьерным и веб).
И вот после всех этих приключений он решил создать свою студию, которую назвал August.
По словам мужчины, началось все довольно банально. В конце прошло лета, у него была ужасная депрессия, во время которой он уволился с работы.
Так как времени было много, а настроение не улучшалось, парень решил отремонтировать несколько стульев, валявшихся до этого в гараже, после чего продать их через фейсбук. И их купили, при этом довольно быстро. Вот и закрутилось.
С того времени дизайнер переделывает старую мебель, в основном классические предметы. В англоязычных странах такая деятельность называется upcycling, а вот на русском пока наименования нет, чего не сказать о спросе.
«Люди с большой радостью приобретают мебель из небольших коллекций, наполненную воспоминаниями и историей. Должно быть, им надоела салонная однотипность» – рассказывает Виталий.
За один месяц Жуйков успевает сделать от пяти до семи объектов. В данное время он пока что работает один. Хотя и задумывается о дальнейшей деятельности.
Молодой мастер подумывает о том, чтобы отправиться в путешествие по Европе, для накопления опыта и знаний, ведь необходимо принять такое важное в жизни решение – чем заниматься: выпускать собственный продукт или двигаться в арт-направлении?
Made in Russia Week: интервью с российскими мастерами по дереву
Среди слов-исключений лишь одно относится к исторически самому важному для российского дизайна материалу. Эти предметы, созданные нашими мастерами, — настоящее исключение из правил. Впрочем, немного стекла и металла здесь все-таки есть
ЗЛАТА КОРНИЛОВА
ОБРАЗОВАНИЕ
У меня нет специального художественного образования. Моя мама — профессиональный художник, и я с детства помню эту магию: открываешь дверь, заходишь в ее мастерскую и видишь множество баночек, кистей с засохшей краской… У нас в доме всегда была творческая обстановка. Это так и потянулось ниточкой сквозь мою жизнь.
ПОЧЕМУ ДЕРЕВО?
Дерево — очень живой материал. Оно всегда наполнено энергией земли, лучами солнца. По дереву можно рассказывать историю, его можно слушать, читать… Кроме того, дерево — очень благодарный материал, с которым ты можешь делать практически все что угодно.
ОРНАМЕНТЫ
Я собираю образы, что-то цитирую, не привязываю себя к чему-то определенному, допускаю возможность использования всего. Многочисленные путешествия, впечатления от архитектуры — все это складывается в голове, наслаивается и в какой-то момент переходит в линию, форму…
О РОССИЙСКИХ МАСТЕРАХ
У нас есть какая-то своя идентичность. Европейские и американские мастера часто гонятся за модой: одна форма у кого-то появилась, и эта форма в разных интерпретациях начинает жить у других дизайнеров. Русские мастера находят вдохновение в своей культуре.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Авторские предметы ручной работы никогда не будут массовым явлением. Перспективы хорошие, но они узкие. Я очень рада тому, что эта сфера начинает оживать, к российскому дизайну растет интерес. Сколько за последние два-три года появилось галерей, которые представляют исключительно наших дизайнеров!
ДМИТРИЙ ЧЕКУЧИНОВ
ОБРАЗОВАНИЕ
Абрамцевский художественно-промышленный колледж им. В.М. Васнецова, художественная обработка дерева, ведущий преподаватель В.А. Ермилов. Московская художественно-промышленная академия им. С.Г. Строганова, дизайн мебели, ведущие преподаватели О.К. Рыжиков и Ю.В. Случевский.
НАЧАЛО ПУТИ
Первые творческие реализованные проекты — авторские комоды в русском духе по мотивам Абрамцевской столярной мастерской и работ Е.Д. Поленовой. Спроектировать и изготовить новый предмет мебели — достаточно интересная задача на всех этапах, особенно увлекателен процесс работы над эскизами и образцами резьбы. Несколько лет назад появилась своя мастерская, были созданы первые игрушки и декоративная скульптура. Это сильно изменило мою жизнь, появился собственный узнаваемый стиль и большое желание двигаться в этом направлении дальше.
ТЕХНИКА И СТИЛЬ
Я создаю свои предметы из массива дерева, применяя технологии, проверенные поколениями наших предков. Использую резьбу: от трехгранно-выемчатой геометрической и плоско-рельефной с растительным орнаментом до объемной в скульптуре, токарку, долбление, роспись, отделку маслом. Ориентируюсь на русский стиль и народное искусство во всем его многообразии. Главное для меня — добиться выразительной линии контура в сочетании с лаконично окрашенной поверхностью и несколькими видами фактур, тактильности и теплоты изделия. В последнее время волнует тема первобытного искусства, что уже находит отражение в работах и считывается зрителем на уровне подсознания, генетической памяти.
О РОССИЙСКИХ МАСТЕРАХ
У нас очень идейные и душевные мастера, часто занимаются своим делом вопреки всему, для них важна культурная составляющая, они — настоящие популяризаторы ремесла, отдающие все ради его развития.
НИКОЛАЙ ЛАВДАНСКИЙ
ОБРАЗОВАНИЕ
МГФПУ им. С.Г. Строганова, специальность — монументальная скульптура.
ПОЧЕМУ ДЕРЕВО?
Я вообще лесной житель и мечтал об этом с самого детства, хотя и родился на Садовом кольце. Дерево для меня — мистический материал. В основном я работаю с дубом, а это на самом деле один из главных мистических символов нашей славянской культуры.
ОТЛИЧИЯ РУССКИХ МАСТЕРОВ ОТ ЗАРУБЕЖНЫХ
Везде есть достойные, классные ребята и девчонки, которые работают с деревом. Но если мы говорим о Европе — леса там давно вырубили. С материалом сложно. А так, я не знаю, чем отличаюсь от хороших зарубежных мастеров. Только тем, что мой родной язык — русский и я живу в России.
ПЕРСПЕКТИВЫ
Перспективы авторской мебели ручной работы огромные, особенно у авторов, которые, как и я, работают, например, с сухостоем, которые умеют обработать, стабилизировать материал. Потому что сейчас, слава богу, люди начали задумываться о том, что они уничтожают место, где живут. Мне очень импонируют мастера, которые делают что-то из переработанных материалов, а не рубят свежие деревья, которые росли веками. Дерево — теплое, живое, оно имеет свою необыкновенную энергетику. Это не какая-то вещь из пластика или полиэтиленовых пакетов… Авторская мебель — это арт-объект. Утилитарное значение просто позволяет ей мимикрировать под среду, в которую она попадает. Кроме того, человек конечен, а вещь остается. Цена предмета только растет — это же прекрасно для коллекционеров. Так что, я думаю, популярность авторской мебели будет увеличиваться.