Кощеево седло что это

Кощеево седло что это

Кощеи // Словарь-справочник «Слова о полку Игореве»: В 6 выпусках / Сост. В. Л. Виноградова. — М.; Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1965—1984.

Вып. 3. Корабль—Нынешний. — 1969. — С. 16—18.

Ср. Даль (ТСЖВЯ): Кащей . Стар. смерд, подлый раб.

|| Бранно: Стр ѣ ляи, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича. 30.

2. В фольклоре — имя одного из сказочных и былинных персонажей.

Уж я рад ему князю служить еще, / Я за шубоцьку служить — рад головы сложить /: Ищэ подруци бог на поли тотарина, / Ищэ Кощея царя сына Трипетова. Ончук. Печор. былины, 115. Как уразил Кощея о сыру землю, / А уразил ен Иван сын Годинович. Онеж. былины Гильф., III, 450.

Ср. Н. М. Тупиков (Словарь др.-рус. личных собств. имен. СПб., 1903, стр. 205): „Кощ ѣ й, человек вел. кн. Московского. ок. 1459 . «Кощ ѣ », крестьянин зап. 1582“. П. М. Мелиоранский (Турецкие элементы в языке „Сл. о п. Иг.“. — Изв. ОРЯС, т. VII, кн. 2, 1902, стр. 291—292): „. слово «кош» . имеет в турецком языке . несколько различных значений. Одно из самых древних это — «кочевой поезд», т. е. вереница навьюченных животных, арб и состоящих при них людей. Отсюда первоначальным значением слова «кошчы» . будет «состоящий при таком поезде, обозный» и т. п. Навьючивание и развьючивание животных, уход за ними, снимание и установка кибиток возлагалась у турок преимущественно на женщин и рабов. По примеру турок и русские стали называть своих рабов из пленников турецкого племени «кощеями». Далее «кощеями» называли русские турок и их князьков . ставших их вассалами, или, так сказать, младшими союзниками. Так как людям свойственно подчас относиться несколько свысока и презрительно к слуге или вассалу, особенно когда он провинится, то и слово «кощей» иногда приобретало несколько пренебрежительный или бранный оттенок; искони бранным оно не было. Со стороны

Радлов. Позднее на русской почве или даже внутри тюркских племен, которые стали оседлыми, qoščy / koščii приобретает то значение, которое оно имеет у земледельческих тюркских народов, «земледелец, пахарь», как явствует из былины (сказки) «Кощей Бессмертный». Весьма возможно, что кощии было прозвищем или унизительным названием у половцев (что-то вроде „разбойник на лошади, работник на лошади“); один раз в «Слове» хан Кончак назван «кощей поганый» (т. е. как бы „проклятый разбойник на лошади“) (ср. Geste, 129, и след.) (La Geste du Prince Igor. New York, 1948, — В. В.)“.

◊ Кощеи — им. пад. ед. ч.; кощея — род. пад. ед. ч.

Источник

24. поганый кощей

Обычно слово «кощей» переводят как «раб» или «невольник», но это представляется не вполне корректным*.
Слово «кощей» упомянуто в тексте трижды:

Во-первых, в тексте говорится, что Игорь пересел «из злата седла в седло кощеево», т.е. из княжеского седла (стола, на котором сидел) в «седло кощеево», т.е. в седло пленника (стал жить в половецуом стане). К слову, из летописи мы знаем, что Игорь содержался в плену в большом почёте, так что «седло кощеево» было не таким уж «рабским.

В-третьих, хан Кобяк назван «поганым кощеем»: «стреляй, господине, в Кончака, поганого кощея…». Слово «поганый» означает не-христианина. А кощей? Неужели, автор просто хулит половецкого хана Кончака рабом за то, что он пришёл разорять Русскую землю? Вряд ли. Кончак – половецкий хан, сват и бывший союзник Игоря – явно не раб и не пленник. Олжас Сулейменов предложил понимать слово «кощей» как «кочевник». В принципе такая трактовка удовлетворяет всем трём использованиям слова «кощей» в тексте.

Чтобы прояснить слово «кощей» обратимся к самому тексту и посмотрим на соседнее с ним слово «поганый». Это слово встречается в тексте множество раз и притом почти всегда рядом со словом «половецкие»: «поганые полки половецкие», «поганые головы половецкие», «поганый половчанин», «поганый Кобяк» (поганый половецкий хан). Наконец есть очень похожее на «поганого кощея» употребление слова «поганый»: «Не было оно обиде порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, черныи воронъ, поганыи половчине!».

Итак:
КОНЧАК = ПОГАНЫЙ КОЩЕЙ;
ЧЁРНЫЙ ВОРОН = ПОГАНЫЙ ПОЛОВЧАНИН;
Если князь Игорь – сокол, то хан КОНЧАК (сват Игоря) – ВОРОН.
Следовательно:
ПОГАНЫЙ КОЩЕЙ = КОНЧАК = ВОРОН = ПОГАНЫЙ ПОЛОВЧАНИН.
Убирая общее слово «поганый» из обеих частей, получим:
КОЩЕЙ = ПОЛОВЧАНИН.
(Можно, слово «кошей» понимать и как обобщённое понятие «кочевник»).

РЕЗЮМЕ:
Из «наложения» фрагментов текста следует, что слово «кощей» означает половца или какое-то синонимичное ему обобщённое понятие, например «кочевник» (Сулейменов). Перевод слова «кощей» как «раб» или «невольник» неверен.
Другое дело, если бы слово «кощей» встречалось в летописи и притом однозначно трактовалось как «раб», причём раб вообще, а не половецкий раб (но этого нет). В этом случае нужно было бы признать, что автор «Слова» – патриот и отменный грубиян. Сейчас и слово «поганый» без понимания его исконного значения используется как ругательство, так что, вероятно, и трактовка кощея как раба является аналогичной позднейшей потерей смысла. (Рассматривая «Слово» стоит и другие «понятные» слова трактовать из него самого. Таковы, например, слова «обида», «честь» и «слава».)
Учитывая вышесказанное, «чага и кощей» в тексте – это не «рабыня и раб», а всего лишь половец (или кочевник-воин) и красная девушка-половчанка (или девушка-кочевница).

Источник

Кощеево седло что это

Слово К. исследователи возводят к многозначному тюрк. слову кошчы (qoš + čy — аффикс деятеля), имеющему следующие значения: 1) пахарь, сопровождающий упряжку (от qoš в значении упряжка,

соха, плуг); 2) сопровождающий кочевой обоз, караван; гуртовщик, ухаживающий за лошадьми при перекочевке, поводырь, ведущий навьюч. лошадей в караване, слуга для ухода за лошадью (от qoš в значении «кочевой обоз»); 3) живущий во временном шалаше, не имеющий постоянного жилья (от qoš в значении шалаш, временное жилище при перекочевке). Вероятно, вторичным является обобщенное значение «бедняк, представитель низшего сословия, работник, батрак», которое приобретало иногда несколько пренебрежит. или бранный оттенок (см.: Баскаков. Тюркская лексика. С. 157—159). В результате использования пленников в качестве К. слово это получило значение «пленник», «раб», как предполагают П. М. Мелиоранский и К. Г. Менгес. Против этого возражает Попов (П. М. Мелиоранский и изучение тюркизмов. ).

По вопросу о том, в каком из своих значений использовано слово К. в С., мнения ученых разделились. В. Каллаш, которому было известно только первое значение слова К., сослался на него: «годовой работник, имеющий от хозяина землю, семена, и волов. на обязанности кошчи (кочи?) лежат все вообще работы по посеву и уборке хлеба. ». По мнению Мелиоранского и Менгеса, рус. слово К. восходит к др. значению полисемантич. слова qoš, отраженному в Опыте словаря тюрк. наречий В. В. Радлова (СПб., 1899. Т. 2. С. 646), в казах. форме qoššŭ — «работник, который ведет навьюченных лошадей и о них заботится» или, по определению Попова, «конник», «повозочный», «обозный». По словам Н. А. Баскакова, К. употреблено в С. в двух случаях в значении «раб, пленник», а в третьем — в значении бранного слова («Стреляй. поганого кощея»). О. Сулейменов считает, что употребленное в С. слово К. восходит к казах. = половецкому слову кощщи — кочевник (от кош — кочевье), т. е., по Баскакову, к третьему значению тюрк. слова qoš-čy — не имеющий постоянного жилья, живущий во временном жилище при перекочевке. По истолкованию Сулейменова, Игорь пересел в седло кочевника, Кончака автор называет поганым кочевником. Исследователь напоминает, что в восточнослав. фольклоре «Кощей Бессмертный — олицетворение злой, непрекращающейся, неистребимой агрессии степи».

Вероятно, слово К. употреблено в С. в разных значениях (употребление многозначного слова в разных его значениях характерно для автора С.). В первом случае (из седла злата в седло кощеево) слово К., скорее всего, использовано в значении «представитель низшего сословия, обозник»: Игорь из зол. (княж.) седла пересел, как пленник, в седло простолюдина, обозника; автор подчеркивает соц. «падение» Игоря, попавшего в плен. Во втором случае (. а кощей по резане) слово К. явно имеет значение «пленник-раб». В третьем случае значение слова К. менее ясно. Возможно, здесь действительно, как полагает Сулейменов, автор противопоставляет Кончака русским как с точки зрения верований (христиане — язычник), так и с точки зрения образа жизни (оседлые — кочевник).

Лит.: Пожарский. Слово. С. 68; Дубенский. Слово. С. 112. Примеч. 373; С. 160. Примеч. 115; Барсов. Лексикология. С. 397—400; Каллаш В. В. По поводу слова «кощей» «Слова о полку Игореве» и Ипатской летописи // РФВ. 1890. № 1. С. 112—113; Мелиоранский П. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» // ИОРЯС. 1902. Т. 7, кн. 2. С. 290—293; Соболевский А. И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. XV. Заметки о собственных именах //

СОРЯС. СПб., 1910. Т. 88, № 3. С. 247; Попов А. И. 1) Кыпчаки и Русь // Учен. зап. ЛГУ. № 112. Л., 1949. Сер. ист. наук. Вып. 14. С. 115—116; 2) П. И. Мелиоранский и изучение тюркизмов в русском языке // Тюркологич. сб. 1972. М., 1975. С. 44 и след.; Лихачев. Комм. ист. и геогр. С. 424; Виноградова. Словарь. Л., 1969. Вып. 3. С. 16—18; Сулейменов О. Аз и Я: Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1976. С. 154—155; Менгес. Восточные элементы. С. 113—114; Баскаков. Тюркская лексика. С. 157—159.

Источник

Уныша бо градомъ забралы, а веселие пониче

Ту Игорь князь выседе изъ седла злата, а въ седло кощіево.
Уныша бо градомъ забралы, а веселіе пониче.

Просто молча смотрим на перевод Лихачева и пытаемся просунуть свое голову в щель его академизма.

Игорь-князь пересел из седла золотого
в седло рабское.
Приуныли у городов забралы,
а веселие поникло.

Ну, как получилось?
Не прищемило уши?

Это Русская Литература, детки.
Вас когда-нибудь секли?
Надеюсь, что нет.
А Лихачев высек Древнею Русскую Литературу и за это ему дали ее возглавить.

Он что думает, у Игоря седло из золота было?
И откуда взялось рабское седло?

Обращение Христа к брату Всеволоду Большое Гнездо.

Хоть это называется и древнерусский текст, здесь тоже всё наперекосяк.

удалые сыны Глебовы-это Автор о себе, брате Ярославе и брате Всеволоде.
Все они дети Глеба Владимиромича Давыда.

Чага по ногате-это печаль по ноготь. Мало потерь.
Кощей по резане.
Это кощей порезан. Кощей это ругательское название половцев.
Практически мат.

Если бы ты был здесь,
то была бы раба по ногате,
а раб по резани.

Ногата и резана это у него денежка.
А раб, это Всеволод бы здесь всех скупил на эту денежку.
Наверно, вместо того, чтобы воевать с половцами.
Бред?
Да.
И ему 200 лет по резани.

Вот из этого кощея-раба Лихачев и смастерил седло для Игоря.

Опять скpипит
Потёpтое седло,
И ветеp холодит
Былую pану.
Куда вас, судаpь,
К чёpту занесло?

Кощеево седло-это половецкое, но Христос здесь выразился гораздо резче, потому что кончак у него это и есть кощей, но в более ругательском смысле.

У нас это сейчас называется жаргон.
Это когда вы посылаете далеко и надолго.

«Стреляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича»

Злато седло это не в смысле богатое.
А в смысле, что на своем ты свободен и это и есть драгоценность.

Приуныли у городов забралы.

Опять скpипит
Потёpтое седло,
И ветеp холодит
Былую pану.
Куда вас, судаpь,
К чёpту занесло?

Забралы не унывали.
Это уныли города закрытые забралами.

Я сначала думал, что города занавешены забралами.
Валентин Великий(стихи.ру) меня поправил, молодец.

Забрало, в данном случае, это скорее всего подъемный мост надо рвом, поднимающийся и закрывающий въезд в город.

Забрало еще будет в плаче Ярославны.
А в другом плаче будет и забороло-это уже крепостная стена.

И сколько еще будет лить слезы Русская Литература в седле Лихачева?

Яндекс Дзен «Богатейте» Байгильдин Валентин.

Источник

Индославика Слова. Кащей, кащеи, кощеи

СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ, МАХАБХАРАТА
И ЛУЗИАДЫ

Кащей, кащеи и кощеи

Слово кащей, употреблённое автором “Слова”, является, по нашему мнению, одним из самых интересных, но и загадочных (“тёмных”) слов памятника. Оно достаточно полно рассмотрено разными исследователями[1], однако, по нашему мнению, эти исследования не коснулись одной важной проблемы, которая ставит под большой вопрос выводы, полученные этими исследователями.

Уже одни только названия перечисленных работ заставляют задаться вопросом: если исследователями были рассмотрены такие слова, как кощей (Кощей?), кощеи и кощеевы (кощиевы/кощiевы), то какое отношение ко всему этому имеет слово (имя) Кащей, вынесенное первым в заглавии данной статьи? Вот в этом-то всё и дело: рассматривались слова с буквой “о” (кощей, кощеи, кощиевы), так как считается, что именно это – правильная форма, форма с буквой “а”, следовательно, неправильная и вообще слова в форме Кащей, кащей и т. п. в тексте “Слова” нет. Это не совсем так и ниже будет показано.

Кроме “Слова о полку Игореве” интересующее нас слово (имя) встречается, в том числе, в русском фольклоре как имя сказочного и былинного персонажа. Так, в сборнике Е. Е. Онучкова можем найти: “Уж я рад ему князю служить еще, / Я за шубоцьку служить — рад головы сложить /: Ищэ подруци бог на поли тотарина, / Ищэ Кощеяцаря сына Трипетова”[2]. Здесь, как нетрудно заметить, имя царя даётся в форме с “o” – Кощей. Однако, слово татарин тоже – через “o”. Следовательно, оправданно утверждение, что паре слов тотарин и Кощей существует фонетический дублет в виде татарин и Кащей. В данном отрывке интересен тот факт, что Кощей здесь представлен именно как царь. Запомним этот факт, к нему мы ещё вернёмся далее и рассмотрим его подробнее.

Есть упоминание о Кощее и в сборнике онежских былин, собранных А. Ф. Гильфердингом: “Как уразил Кощея о сыру землю, / А уразил ен Иван сын Годинович”[3].

А. И. Соболевский отмечал: “Кощеево, шесть поселений в Ярославской г[убернии]., одно в Тульск., Кощеевка Яросл., Тул. Фамилия Кощеев не принадлежит к числу редких”[7].

Казалось бы, везде мы имеем дело со словом (именем) Кощей. Но вот В. Афанасьев, рассматривавший (реконструировавший) путь князя Игоря в походе на половцев, упоминает хутор Поганый на реке Белой Калитве и хутор Кащеев на реке Быстрой (притоке Сев. Донца)[8]. Следовательно, на Руси искомое имя имело форму с буквой “a” – Кащей.

Рассматривая слово кощей/ кащей в “Слове о полку Игореве”, мы будем пользоваться его изданием в пятитомной “Энциклопедии «Слова о полку Игореве»”[9]. В памятнике рассматриваемое нами слово встречается дважды как существительное и один раз как прилагательное от него: “Ту Игорь князь выс;д; изъ с;дла злата, а въ с;дло кощиево”[10]; “Аже бы ты (Всеволод) былъ, то была бы чага по ногат;, а кощей по резан;”[11]; “Стр;ляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!”[12]

Однако, начать данное исследование пристало нам с творчества А. С. Пушкина, и не только потому, что Пушкин – наше всё.

Творчество А. С. Пушкина входитв жизнь каждого русского (во всех смыслах этого слова) человека с самого раннего детства и уж не покидает его никогда. Слова о том, что Пушкин – это наше всё, что Пушкин – Солнце русской поэзии, именно в силу их абсолютной бесспорности, в какой-то момент начинают даже мешать постижению гения Поэта. Это, в немалой степени, делает и персонажей его произведений как бы обыденными, менее значимыми, что ли, менее заметными, как вещь, выставленная напоказ, на самом видном месте и оттого становящаяся как бы невидимой.

А тот факт, что произведения А. С. Пушкина становятся одними из первых наших книжек, потому что входят в нашу жизнь с раннего детства, заставляет нас относиться к части творчества Гения как к чему-то, хоть и вродному, но несерьёзному, что ли.

Это же утверждение в полной мере можно отнести и к его персонажу поэмы “Руслан и Людмила”– царю Кащею. При упоминании имени Кащея титул, который он носит в поэме Пушкина, как правило, приходит на ум в последнюю очередь. Если вообще приходит. Произведение Пушкина считается исключительно сказочным. И царь Кащей, невольно, начинает отождествляться со сказочным Кащеем. А сказочный Кащей – это некий Кащей Бессмертный. Или – Кощей. Единства взглядов на этот счёт нет. Так Кащей или Кощей? Или – это одно и то же. Один популярный редактор от наиболее распространённой операционной системы слово “Кощей” считает “правильным”, а вот “Кащей” – подчёркивает как набранное с ошибкой. Такого слова, по мнению разработчиков редактора, в русском языке не существует. А. С. Пушкин, будь он хоть трижды Солнцем русской поэзии, для них, разумеется, не указ.

В дореволюционных изданиях поэмы А. С. Пушкина, прежде всего в прижизненных: 1820 г. (Руслан и Людмила. Поэма в шести песнях. Соч. А. Пушкина. Санктпетербург. В Типографии Н. Греча. 1820. 142 стр.), 1828 г. (Руслан и Людмила. Поэма Александра Пушкина. Издание второе, исправленное и умноженное. Санктпетербург, в типографии Департамента народного просвещения. 1828. XVI + 160 стр.) и 1835 г. (Поэмы и повести. Часть первая. СПб., 1835), имя чахнущего над златом царя встречается исключительно форма с буквой а: Кащей.[13]

Нет единства и во взглядах, что это слово (имя) обозначает.

Так, В. И. Даль полагал, что слово КАЩЕЙ производно от слова КАСТЬ, (где касть – сокращение от слова капость в значении пакость, мерзость, скверна; паскуда, нечистое, поганое, сор, дрянь, сметье, сметки; тверск.: мышь, крыса, гад; арх.: грязь, распутица; юж.: негодные остатки на бойнях; тверск., пск.: порча, прокуда, вред, убыток[14]) и обозначает некое сказочное лицо, вроде вечного жида [именно так у В. И. Даля. – В. К.], с прилаг. бессмертный, вероятно [В. И. Даль предполагает, но явно неуверен. – В. К.] от слова кастить, но это слово переделано в кощей, от слова кости, означая измождённого непомерно худобою человека, особенно старика, скрягу, скупца и ростовщика, корпящего над своею казною; устар. смерд, подлый раб[15].

Этимологические построения В. И. Даля мы оставим, пока что, без комментария, но отметим, что автор словаря живого великорусского языка считал исконной (правильно или нет – другой вопрос) форму слова на а: Кащей.

А вот М. Фасмер, наоборот, как бы не знает слова кащей, только слово в виде кощей, при этом значения худой, тощий человек, ходячий скелет и скряга считает производным от слова кость[16]. Далее. др.-русск. кощеи, кощии в значении отрок, мальчик, пленник, раб он считает заимствованием из тюрк. ko;;i невольник от ko; лагерь, стоянка.[17]

Создатели так называемой теории основного мифа В. В. Иванов (Вяч. Вс. Иванов) и В. Н. Топоров разницы между Кащей и Кощей не видят вовсе, считая, что Кащей Бессмертный – это Кощей Бессмертный (и то, и другое) – “заимствование из тюркс. Ko;;i, «пленник», в период ранних славяно-тюркских связей”[18].

Б. А. Рыбаков довольно подробно рассмотрев образ Кащея, всегда давая это имя в форме Кощей, а также элементы, родственные данному образу, почувствовал несообразности общепринятой этимологии, но высказался очень осторожно: “Тюркская этимология от «кошчи» – раб утвердилась в науке, но было бы неосторожно принимать её безоговорочно для всех вариантов былинно-сказочного комплекса”.[19] Говоря о тюркс. этимологии, Б. А. Рыбаков отсылает к “обобщающей работе” Н. И. Кравцова и С. Г. Лазутина[20], отмечая, что в работе “Древняя Русь…”[21] он “тоже отдал дань такой этимологии”[22] – проговорка по Фрейду: именно отдал дань. Как если бы историческая наука всё ещё находилась бы в пресловутом иге, а чтобы заниматься наукой, нужно было бы испросить ханский ярлык.

Между тем, так называемая “тюркская этимология” отнюдь не всегда была “утверждённой” в науке.

Так, Ф. Миклошич отнёс слово кощей в значении худой, тощий; скелет; скряга-старик; кошчий – тощий к слову кость.[23] Никаких тюрк. заимствований он здесь не видел.

В. В. Каллаш[24] и подробно П. М. Мелиоранский[25] обосновали уже тюркск. этимологию.

Но уже А. Г. Преображенский подверг законной критике эти построения, так как Мелиоранский строит следующую цепочку отождествлений, из которой получает нужный результат, где “кощей: тюрк. кошчы от кош в смысле кочевой поезд; след., значение: состоящий при кочевом поезде, обозный, отсюда: конюх, работник, пленник. В каком отношении кощей в этом смысле и кощей скряга, «кощей бессмертный», скелет и проч., сказать трудно; вероятнее всего, слова эти нетождественны этимологически”.[26]

П. М. Мелиоранскому возражает, также, А. И. Попов, соглашающийся, таким образом, с критическими замечаниями, высказанными А. Г. Преображенским.[27]

Кроме того, непонятно ещё и то, как с тюрк. этимологией соотносятся слова: кощун, кощунствовать, кощунники и т. п.

Прежде, чем приступить к этимологизированию слов заявленной темы, скажем сразу: считаем (и докажем), что слова Кащей и кощей – не одно и то же, не две формы одного и того же слова (где употреблявшееся Пушкиным Кащей заявляется как устаревшая и безграмотная форма при правильной форме через о), а два разных слова.

А теперь – обо всём по порядку.

Как-то не принято отмечать, что русскому персонажу по имени царь Кащей в точности (филологически) соответствует персонаж из эпоса Древней Индии. И узнать его, если читать о нём текст, набранный кириллицей – очень непросто. Алфавит деванагари русскоязычному читателю обычно неизвестен. И потому об индийском царе Кащее узнать удаётся, чаще всего, случайно. А ведь в Индии до сих пор есть город царя Кащея – бывшая столица царства Кащея, этот город – центр паломничества.

Поясним. Есть санскр. глагол ;;;; k;; в значении быть видимым, появлятся,[28] очевидно, оглагольным существительным и является слов о;;;; k;;; (следует пояснить, что буква ;; алфавита деванагари, обозначаемая латиницей как ;, имеет звучание как русское ш мягкая, например, в слове щука, то есть обозначает звук, соответствующий русской букве щ, ударение в слове падает на последний слог и по-русски ;;;; k;;; можно передать как Кащ;), данное слово имеет значения: солнце, имя царя – родоначальника правителей страны ;;;; k;;;, горсть, потомки царя ;;;; k;;;, название народа страны ;;;; k;;;, название города – места паломничества, то есть Варанаси (совр. Бенарес)[29].

Но напрасно станем мы искать в русскоязычных текстах имя царя Кащ; и Кащ;евы: город, царство и народ.

Так, в “Толковом словаре”, приложенном к переводу “Бхагаватгиты” Б. Л. Смирнова, можно найти: “КЕШИ, или КАШИ – «лучезарный». Древнее название города Бенареса – Ванараси ”.[30] Похожая картина и в “Словаре индийских имён и названий”, приложенном к пересказу Э. Н. Тёмкина и В. Г. Эрмана “Трёх великих сказаний” Древней Индии, где вместо царя по имени Кащ; (;;;; k;;;) и названного по его имени царства (государства) Кащ; (;;;; k;;;) можно обнаружить: “К;ши – название государства”[31]. Понятно, что для русского уха слово К;ши звучит настолько похожим на (Нет чего? – Каши), что всякая попытка обнаружить в этом параллель к русскому фольклору, отражённому, в том числе, в литературе (царь Кащей поэмы А. С. Пушкина “Руслан и Людмила”) – такая попытка изначально обречена не просто на неудачу, но и осмеяние: действительно, там – государство и раджа, у нас – какая-то каша. И при чём же здесь Кащей? Тем более, что есть мнение, что Кащей – заимствование “в период ранних славяно-тюркских связей”.[32]

Параллели, между тем, существуют и эти параллели, обнаруживаемые при сопоставлении имён русского и и.-а. царей, только совпадениями имён (Кащей и Кащ; ;;;; k;;;) эти параллели не ограничиваются.

Так, этнониму кащ; ;;;; k;;; Древней Индии соответствует этноним кащеи (кащии?) из “Слова о полку Игореве”. Правда, следует оговориться, в “Слове о полку Игореве” данный этноним не всегда передан с буквой а, чаще – со. Так в тексте Слова первых издателей: “Ту Игорь Князь выс;д; изъ с;дла злата, а в с;дло Кощiево ”.[33] Так в реконструкции древнерусского текста, выполненного Н. А. Мещерским и А. А. Бурыкиным: “ Игорь князь выс;де изъ с;дла злата а в с;дло кощiево ”[34]. Но в переводе “Слова” первых издателей Кащей дан через а: “Тогда-то Игорь-князь из своего золотого седла пересел в седло Кащеево”[35].

Изданная же в 1995 г. “Энциклопедия «Слова о полку Игореве»” везде последовательно употребляет только форму с буквой о – кощей.[36]

Стало уже общим местом мнение, что первые издатели перевели текст“Слова”и издали его с огромным количеством ошибок, описок и т. п. Если бы не обнаруженная нами параллель образу царя Кащея в Древней Индии (ражда Кащ; – ;;;;; ;;;; r;jan k;;;, ;;;;;;;;; r;jan k;;;), то можно было бы посчитать, что и в случае с Кащеем они тоже ошиблись, когда в переводе дали слово с буквой а, а современные исследователи-реконструкторы их поправили.

В своих Примечаниях к “Слову” современные исследователи-реконструкторы пояснили, что в случае с седлом “«Кощiи» – здесь: невольник, пленник ”[37] и сослались на мнение одного из соавторов данных Примечаний[38]. Уже из того, что слово (не то кащей, не то кощей) применительно к седлу имеет значение невольник, можно сделать вывод, что даже текст “Слова” не даёт возможности для однозначного его понимания.

И действительно, в тексте “Слова” термин кащей (или кощей) употреблено в контексте, исключающем понимание его как невольник.

Так, мы находим следующий пассаж (по тексту в современной реконструкции): “Стр;ляи, господине, Кончяка, поганаго кощея, за землю Русьскую, за раны Игоревы, буего Святславличя!”[39] Даже если согласиться с верностью построенной неудобоваримой конструкции о том, что Кащей – искажение слова кощей из тюрк. кошчы от кош в смысле кочевой поезд; след., значение: состоящий при кочевом поезде, обозный, отсюда: конюх, работник, пленник, то и тогда никак нельзя объяснить, почему автор “Слова” назвал предводителя (одного из предводителей) половцев невольником.

Приходится строить новые конструкции-предположения: “Эпитеты, которыми автор «Слова» здесь характеризует Кончака, имеет ярко отрицательную стилистическую окраску и даже противоречит его собственной феодальной этике. Предлагаемый перевод («поганого кощея» – смерда) соответствует стилистической природе оригинала”.[40]Кстати сказать, не вдаваясь в полемику, кратко заметим, что русское слово смерд, как нетрудно заметить, значения невольник (мальчик, раб) никогда не имело. Предположив же, что в тексте “Слова” следует видеть не социальный термин (раб, мальчик, невольник = смерд?!), а этноним кащей, мы не станем, тем самым, пенять автору на нарушение им исповедуемых им же норм собственной феодальной этики.

Посмотрим ещё раз на фразу, где мы встретили исследуемое слово: “ Игорь князь выс;де изъ с;дла злата а в с;дло к?щiево [знак вопроса в исследуемом слове поставлен нами. – В. К.] ”. Этот пассаж понимают так: зарвавшийся русский князь, так неосторожно напавший в одиночку на половцев, пересел из золотого (княжеского) седла в позорное седло раба (пленника). Словом, sic transit gloria mundi. Но давайте вспомним, много ли мы знаем так сказать классово-сословных типов сёдел? Есть ли сёдла пролетарские и буржуазные, феодальные и крестьянско-феодально-зависимые, купеческие и иждивенческие, аристократические и разночинские, мещанские и интеллигентские.

Зато мы знаем сёдла: испанские, португальские, английские, монгольские, казачьи, турецкие, камаргские, черкесские (они же кабардинские – адыге уанэ)… С;дло кащiево, как представляется очевидным, из этой же категории. Такое седло, очевидно, представляло собой нечто, присущее сёдлам этноса по имени кащеи. Противопоставление же княжеское седло – рабское седло (седло пленника), как нетрудно заметить, мнимое. Понятно, что князь, попавший в плен, лишился и своего коня, и золотого седла на нём, должен был пересесть на коня попроще, и оседланного попроще. И это седло – именно такое, какое было в ходу у степных пастушеских народов и известно оно, как кащеево седло –по имени этноса – кащеи.

Ничего другого здесь вычитать невозможно, да и не нужно. Тем более, что иное прочтение заставляет обвинять автора “Слова”в нарушении исповедуемого им принципа феодальной чести и придумывать этому логически противоречивые объяснения.

Всего же в “Слове о полку Игореве” есть три упоминания данного слова: дважды как существительное и один раз – как прилагательное. Прилагательное упоминается с седлом. Кащеем (или кощеем) назван Кончак. Ещё раз слово упоминается в связи с укоризной князю Всеволоду: “Аже бы ты былъ, то была бы чяга по ногат;, а кощеи по р;зан;”[41]. Н. А. Мещерский и А. А. Бурыкин поясняют, что “«чяга» – девушка-невольница”.[42] А кощеи – это невольники.[43]

Казалось бы, данный пассаж опровергает наше построение и доказывает, что слово кощей (в форме с буквой о), означает невольник, а потому гипотеза Мелиоранского находит своё подтверждение о том, что это – заимствование из тюркс. Ko;;i, «пленник», в период ранних славяно-тюркских связей. В действительности же – нет.

И вот почему. Нам известен этноним геты, лат. Getae, ;rum (sg. Geta и Get;s, ae) m[44]. И это же слово использовалось как имя для рабов в Риме, после того, как была завоёвана и подчинена Риму Дакия. После захвата британских кельтов этноним, обозначающий валлийцев, употреблялся в Британии для обозначения рабов. Л. А. Гиндин, В. Л Цымбурский приводят многочисленные примеры для обозначения захваченных рабство и проданных на известных рынках женщин, каковые имена-обозначения восходят не только к слову со значением добыча (греч. ;;;;, дор. ;;;; из и.-е. *l;wja), но и к этнонимам: асийки от греч. ;;;;, восходящего к хеттск. А;;uwa[45]. Примеры можно длить. Понятно, что после разгрома половцев и захвата кащеев, они бы продавались, действительно, по баснословно низкой цене.

Словом, можно считать доказанным, что русский персонаж – царь Кащей – имеет параллель в Древней Индии. Это царь Кащ; (ражда Кащ; – ;;;;; ;;;; r;jan k;;;, ;;;;;;;;; r;jan k;;;). Разумеется, образ царя Кащея не может быть заимствованием из тюрк. пленник, раб, мальчик во время, хоть ранних, хоть любых других, славяно-тюркских контактов, так как значение слов мальчик-раб очень далеко отстоит от значения слова царь.

Напомним, к примеру, что указывает М. Фасмер, относительно происхождения слова кощей: “Напротив, др.-русск. кощеи, кощии «отрок, мальчик, пленник, раб» [в “Слове о полку Игореве”. – В. К.] – из тюрк. ko;;i«невольник» от ko; «лагерь, стоянка» ”.[46] Далее автор отсылает к слову кош в значении казачий лагерь, стоянка кочевников; шалаш, пастушеский стан (терск.); др.-русск. кошь в значении стан, обоз; и кошевой – в значении старшина, предводитель коша – эти слова М. Фасмер считает заимствованием из тюрк. и приводит, в обоснование своего мнения, современные слова: кирг. ko;«войлочная палатка, юрта», башк.ko;«шалаш», тур. ko;«стадо», балкар. ko;«стоянка, мол. ферма, мол. хозяйство»[47].

С этой этимологией согласиться, конечно же, нельзя. Никаких обоснований в доказательство заимствований славянской лексики здесь не приводится, но очевидно, что вся, так сказать, доказательственная база стоит на том, что славяне – народ земледельческий, а тюрки – кочевой, а потому и вся лексика, которая может быть найдена у славян, если её хоть как-то можно связать с тюркской и так сказать кочевнической терминологией, является, априори, заимствованием из тюрк. в слав.

Данная “теория”, разумеется, не имеет ничего общего с наукой, ничего общего с действительным положением дел. Тот или иной образ жизни народов обусловлен слишком большим комплексом причин и уж конечно не является чем-то раз и навсегда данным. Например, хорошо известно, что протогреки, обитавшие, до их вторжения на Балканы, где-то к северу от Чёрного моря, были народом пастушеским. На Балканах они перешли от пастушества к земледелию, но скудость земельного фонда, пригодного для растениеводства, а также наличие изрезанной береговой линии с обилием близко друг от друга расположенных островов, заставили греков стать мореходами: рыбаками, торговцами, а то и пиратами.

Вот ещё любопытный взгляд на скифов: Б. А. Рыбаков считал скифов-пахарей и (или) скифов-земледельцев – мирными (а потому и беззащитными) земледельцами-славянами, а царских скифов – победительными иранцами-кочевниками. Так как, считается признанным, что иранцы – это кочевники. При этом хорошо известно, что пророк Заратуштра проповедовал среди мирных земледельцев и эти мирные земледельцы – иранцы. Проповедь Заратуштры, как известно, кроме прочего, была направлена против алчности карапанов-кочевников – неких тура (туранцев), из среды которых происходил сам пророк Заратуштра. Мало того, что тура – тоже иранцы, так ещё выходит, что, при противостоянии иранцев неким тура, иранцы – мирные земледельцы, а вот при сравнении их со славянами иранцы – уже воинственные кочевники. Но если иранцы могут быть кочевниками и земледельцами, то и любой другой народ, в разные эпохи, в разных условиях, может быть и тем, и другим. Это же применимо и к славянам.

Совершенно ненаучными являются и построения некоего адепта евразийства и пассионарной “теории”, противопоставляющего некое довольно аморфное Славянство, живущее на границе с Лесом, населённом финно-уграми, и чуждую ему Степь (Великую Степь). Ну, и так же чуждую Славянству морскую Скандинавию…

Возвращаясь к интересующей нас лексике, вспомним необоснованно отделяемое М. Фасмером слова: кош в значении казачий лагерь, стоянка кочевников; шалаш, пастушеский стан (терск.); др.-русск. кошь в значении стан, обоз; и кошевой – в значении старшина, предводитель коша, которые М. Фасмер необоснованно, как нам педставляется, отделяет от слова кош в значении плетёная корзина, ст.-слав. кошь ;;;;;;; «корзина, короб»[48], происходящих из прасл. *kosi;o-, родственного лат. qu;lum «плетёная корзина» (из *qualso), quasillus «корзиночка»[49].

Правда, авторы процитированного словаря (ЭССЯ) склоняются к мысли, что только из слав. языков слово *ko;ara/*ko;arъ/*ko;erъ не объясняется и необходимо видеть в этом слове контаминацию исконнослав. *ko;ь ‘плетёнка, корзина’ и лат. caseus ‘сыр’ (ср. рум., македорум. ca; ‘сыр’): casearia[52], однако сам факт исконности в слав. языке слова *ko;ь ‘плетёнка, корзина’ для нас показателен.

Думается, что при этимологизировании данного куста слов, нужно иметь в виду следующее. Русским словам, обозначающим кошель, кошёлку (плетёную корзину), происходящим от праслав. *ko;ь, при обилии лексики в других слав. языках, приводимой в Этимологическом словаре славянских языков, нужно иметь в виду и и.-а. продолжение и.-е. *kosi;o-,*kes-. Так, в санскр. мы имеем слово;;;ko;a, то же, что и;;;k;;a, имеющее значение бочка, ведро; ящик, сундук, шкаф; ножны; кладовая, сокровищница; словарь; сборник стихов; почка, бутон; бот. чашечка (особенно лотоса); кокон[57].

Вывод следует с необходимостью: данная лексика как в слав., так и в и.-а. языках является исконной, продолжающей и.-е. лексику, она не заимствована из тюрк. языков.

Можно с уверенностью говорить о родстве слав. *ko;ь с и.-а. (санскр.) ;;; k;;a = ;;; ko;a. Это же относится как к образам, так и словам: царь Кащей и ражда Кащ; – ;;;;; ;;;; r;jan k;;;, ;;;;;;;;; r;jan k;;;.

P. S. В Избе-читальне и на Литпричале этот текст имеется с сохранением слов, написанных алфавитом деванагари и др. алфавитами.
____________________________________________
[1] См.: Виноградова В. Л. Кощеев // Словарь-справочник «Слова о полку Игореве»: В 6 выпусках. Л., 1965 – 1984. Вып. 3. Корабль – Нынешний. Л., 1969; Она же. Кощеи // Там же. С. 16 – 18; Она же. Кощей // Словарь-справочник «Слова о полку Игореве. Вып. 3.; Она же. Кощей // Словарь-справочник «Слова о полку Игореве. Вып. 6. Т – Я и дополнения. Л., 1984; Соколова Л. В. Кощей // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 томах.СПб., 1995. Т. 3. К – О; литература по данному вопросу:Пожарский Я. О. Слово о полку Игоря Святославича, удельного князя Новагорода-Северскаго, вновь переложенное Яковом Пожарским, с присовокуплением примечаний. СПб.: тип. Департ. нар. просвещ., 1819. С. 68; [Аноним]. Рассуждение о переводе Пожарского «Слова о полку Игореве» и примечаниях, сделанных им на оное // Журн. древ. и нов. Словесности. 1819. Ч.6. №9. С.34 – 40; №10. С.79 – 92; №11. С.112 – 128; Русский инвалид. 1819. №157 – 161; Дубенский Д. Н. «Слово о плъку Игорев;, Святъславля п;створца стараго времени», объясненное по древним письменным памятникам // Русские достопамятности. М.: Изд-во ОИДР, 1844. Ч.3; то же отд-но: М.: Унив. тип., 1844. LV. 316. С. 112; Примеч. 373; С. 160. Примеч. 115; Барсов Е. В. Лексикология «Слова» // Барсов Е. В. «Слово о полку Игореве» как художественный памятник Киевской дружинной Руси. М., 1887 – 1890. Т. 3. М.: ЧОИДР. 1889. С. 397 – 400; Каллаш В. В. По поводу слова «кощей» «Слова о полку Игореве» и Ипатской летописи // Русский филологический вестник (РФВ). 1890. №1. С. 112 – 113; Мелиоранский П. М. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» // Известия Отделения русского языка и словесности (ИОРЯС). 1902. Т. 7. Кн. 2. С. 290 – 293; Соболевский А. И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. XV. Заметки о собственных именах // Сборник статей, читанных в Отделении русского языка и словесности (СОРЯС). СПб., 1910. Т. 88. №3. С. 247; Попов А. И. Кыпчаки и Русь // Учен. зап. ЛГУ. №112. Л., 1949. Сер. ист. наук. Вып. 14. С. 115 –116;Он же. П.И.Мелиоранский и изучение тюркизмов в русском языке // Тюркологический сборник. 1972. М., 1975. С. 44 и след.; Лихачёв Д. С. Историко-литературный очерк, подготовка текста, ритмические и объяснительные переводы, археографические комментарии, разночтения и примечания, комментарии исторические и географические // Лихачев Д. С. Слово – 1950. [ред.: Будовниц И. У. // Вопросы истории (ВИ). 1951. №5. С. 424]; Сулейменов О. Аз и Я: Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1976. С. 154 – 155; Menges K. H. The Oriental Elements in the Vocabulary of the Oldest Russian Epos, The Igor’ Tale. NewYork, 1951. S. 35 – 36; то же на русском: Менгес К. Г. Восточные элементы в «Слове о полку Игореве». Л., 1979. С. 113 – 114; Баскаков Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». М., 1985. С. 157 – 159; Он же. Н. А. Тюркизмы – воинская терминология и бытовая лексика в «Слове о полку Игореве» // Rocznikorientalistyczny. Warszawa, 1976.T. XXXVIII. S. 229; Робинсон А.Н. О задачах сближения славистических и тюркологических традиций в изучении «Слова о полку Игореве» // Слово о полку Игореве. Пам-ки литературы и искусства XI – XVII веков. М., 1978. С.202; Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. Комментарии к тексту «Слова о полку Игореве» // Слово о полку Игореве: Сборник. Л., 1985. С. 462. [2] Онучков Е. Е. Печорские былины. СПб., 1904. С. 115. [3] Гильфердинг А. Ф. Онежские былины, записанные А.Ф.Гильфердингом летом 1871 года. Т. III. Изд. 4. М.-Л., 1951. С. 450. [4]Тупиков Н.М.Словарь древнерусских личных собственных имен. СПб., 1903 С.205. [5]Жалованная грамота Сийскому Антониеву монастырю // Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею (АИ). Т.1 – 5. СПб., 1841 – 1842. Т. 3. 125 (1621г.). [6]Жалованная грамота Иосифову Волоколамскому монастырю // Там же. 155 (1622г.). [7]Соболевский А.И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии // Сборник Отделения русского языка и словесности Российской АН (Сб. ОРЯС). Т.88. №3. 1910. С.247. [8] См.:АфанасьевВ. Вероятный путь князя Игоря Северского на половцев в 1185г. // Исторический журнал. 1939. №6. С. 56. [9] См.: Слово о полку Игореве // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 1. С. 9 – 14. [10] Слово о полку Игореве. Ст. 22. [11] Там же. Ст. 28. [12] Там же. Ст. 30. [13] См.: Пушкин А. С. Руслан и Людмила. СПб., 1820; Он же. То же. СПб., 1828. С. 8; Он же. Поэмы и повести. Часть первая. СПб., 1835. С. 8. [14] См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 тт. Т. 2. СПб., 1881. С. 95. [15] См.: Там же. С. 101. [16] См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4-х т. М., 2003. Т. 2. С. 362. [17] См.: Там же. [18] Иванов В. В., Топоров В. Н. Кащей Бессмертный // Мифы народов мира. В 2 т. М., 2003. Т. 1. С. 629. [19] Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 2001. С. 303. [20] См.: Кравцов Н. И., Лазутин С. Г. Русское устное народное творчество. М., 1983. С. 117. [21] См.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 47. [22] См.: Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 303. [23] См.: Miklosich F. Etymologisches W;rterbuch der slavischen Sprachen, W., 1886. P. 133 и сл. [24] См.: Каллаш В. В. По поводу слова «кощей» «Слова о полку Игореве» и Ипатской летописи // РФВ. 1890. №1. С. 112 – 113; см. также: Преображенский А. Г. Этимологический словарь русского языка: в 3-х тт. Т. 1. М., 1910 – 1914. С. 375. [25] См.: Мелиоранский П. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве» // ИОРЯС. 1902. Т. VII. Кн. 2. С. 292; Он же. Вторая статья о турецких элементах «Слова о полку Игореве» // ИОРЯС. 1905. Т. X. Кн. 2. [26] Преображенский А. Г. Цит. Раб. Т. 3. С. 375. [27] Попов A. И. П. М. Мелиоранский и изучение тюркизмов в русском языке // Тюркологический сборник 1972. М., 1973, С. 35 – 50. [28] См.: Кочергина В. А. Санскритско-русский словарь. М., 2005. С. 161. [29] См.: Там же. [30] Толковый словарь // Бхагаватгита. Книга о Бхишме (отдел «Бхагаватгита». кн. VI, гл. 13 – 24). Сер. «Философские тексты Махабхараты». СПб., С. 587. [31]Словарь индийских имён и названий // Древняя Индия: Три великих сказания. Литературное изложение и предисловие Э. Н. Темкина и В. Г. Эрмана. В 2-х тт. Т. 2: Сказание о Кришне. Сказание о великой битве потомков Бхараты. СПб., 1995. С. 316. [32] Иванов В. В., Топоров В. Н. Цит. раб. Т. 1. С. 629. [33] Слово о полку Игореве: Сборник. Л., 1985. С. 7. [34] Там же. С. 28. [35] Там же. С. 16. [36] См.:Энциклопедия“Слова о полку Игореве”: В 5 томах. СПб., 1995. [37]Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. Комментарии к тексту «Слова о полку Игореве» // Слово о полку Игореве: Сборник. Л., 1985. С. 462. [38] См.: Мещерский Н. А. За пробългарския принос в общославянский език // България 1300: Статии и изследования на ленинградските българисты. София, 1983. С. 198. [39] Слово о полку Игореве. С. 30. [40]Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. Комментарии… // Слово о полку Игореве. С. 471. [41] Слово о полку Игореве. С. 30. [42]Мещерский Н. А., Бурыкин А. А. Комментарии… // Слово о полку Игореве. С. 469. [43] См.: Там же. [44] См.: Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М., 2000. С. 348. [45]Cм.: Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. М., 1996. С. 51 и сл. [46] Фасмер М. Цит. Раб. Т. 2. С. 362. [47] См.: Там же. Т. 2. С. 359. [48] См.: Там же. [49] См.: Там же. [50] См.: Там же. [51] Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. (ЭССЯ). Вып. 11. М., 1984. С. 185. [52]Cм.: Там же. [53] См.: Там же. С. 195 – 196. [54] См.: Там же. С. 187. [55] См.: Там же. С. 167 – 173. [56] См.: Там же. С. 187. [57] См.: Кочергина В. А. Цит. раб. С. 174.

Источник