Крафтовое вино что значит
Весь этот крафт: разбираемся в особенностях крафтовых продуктов
Мода на крафтовые продукты не проходит вот уже несколько лет. И хотя у большинства россиян слово «крафт» ассоцируется с пенным напитком, сваренным частными пивоварнями, на самом деле этот термин охватывает огромное количество самых разных продуктов — от открыток и бургеров до жевательной резинки. Так что же такое крафт: привлекательное слово из арсенала маркетологов или действительно уникальный товар?
Слово «крафт» — калька с английского языка, на котором craft означает «ремесло» или «умение». В русском языке оно вошло в обиход в последние лет десять: крафтовым продуктом называют любой товар, который производят кустарным путем, небольшими партиями. Вот и все: если вы начнете печь на кухне пирожки с яблоками и продавать их через Instagram, они тоже вполне могут называться крафтовыми.
Так почему же «крафт» так часто считают синонимом сваренного небольшими партиями пива? Дело в том, что в 1970-х годах в США произошла целая крафтовая революция: там начало развиваться домашнее пивоварение, часто экспериментальное, с использованием нестандартных рецептур и редких ингредиентов. Волна крафтовых напитков к началу 2010-х добралась и до России. В Москве, Санкт-Петербурге, а затем и других городах появились энтузиасты пивного дела, которые стали варить крафтовое пенное и открывать специализирующиеся на нем бары. Сегодня крафтовыми бывают и другие напитки: безалкогольное пиво, кофе и даже комбуча — чайный гриб. Главный принцип — чтобы продукт изготавливался не в промышленных масштабах, а небольшими партиями, когда можно контролировать каждую единицу товара.
Как показывает исследование, опубликованное в 2019 году Институтом общественного мнения, россияне любят крафтовые продукты и в целом позитивно относятся к «новым ремесленникам». Если верить опросу, 68% россиян хотя бы раз покупали товары ручной работы, а почти треть делала это неоднократно. Интересно, что в списке крафтовых покупок у мужчин лидирует алкоголь (52%), изделия из металла и дерева (27%), а у женщин — сувениры, открытки, печатные изделия (42%), косметика.
Сами производители объясняют высокий интерес ко всему штучному и уникальному тем, что покупатели устали от одинаковых товаров больших промышленных концернов, а еще стремятся поддержать локальный бизнес. Есть что-то особенное в том, чтобы зайти в небольшую кофейню на углу, где сотрудники сами обжаривают кофе или купить на ярмарке красиво упакованное мыло. Но мотивирует потребителей не только это. Большинство россиян, как показывает тот же опрос ИОМ, всего лишь хотят попробовать новые товары, которые сделали специально для них, — и часто покупают крафтовые продукты в подарок.
Интересно, что маркировка «крафтовый продкт» на упаковке не гарантирует высокого качества продукта. Даже наоборот: маленькое производство не всегда может обеспечить стабильное бесперебойное качество от партии к партии. Но если технологи действительно тщательно следят за всеми процессами, то крафтовые продукты и вправду могут оказаться более вкусными, натуральными, чем их промышленные конкуренты. При этом интересно, что с маркетинговой точки зрения слово «крафт» помогает лучше продавать товары. Двое из трех россиян, гласит опрос ИОМ, предпочтут именно ремесленный продукт, если увидят на полке магазина товары, одинаковые по стоимости и внешнему виду.
● Обручальные кольца. Бежать в ювелирный магазин за месяц до бракосочетания — прошлый век; сегодня жених и невеста все чаще придумывают уникальные кольца и заказывают их в специальных ателье. На основе идеи заказчика — авторской гравировки, узора, формы или выбранного материала — художник разрабатывает эскиз и трехмерный макет, а затем мастер изготавливает кольца. Придется планировать заранее: как правило, весь процесс занимает 4-5 недель.
● Жевательная резинка. Когда-то давно вся жвачка была крафтовой: ее изготавливали из смолки деревьев (скажем, в Сибири) или натурального каучука (в Мексике). Мексиканская версия, которую добывали из саподиллового дерева, называлась «чикль» — в 19 веке именно она применялась в качестве основы для изготовления жевательной резинки. Сегодня традиционные рецепты получили вторую жизнь: например, небольшая американская компания Chicza изготавливает органическую биоразлагаемую жевательную резинку из натурального сока саподиллы, сиропа агавы и экстрактов эфирных масел — мяты, лесных ягод, корицы.
● Пельмени и вареники. Продуктам, в изготовлении которых традиционно высока доля ручной работы, просто суждено было стать крафтовыми. Пельмени и вареники — как раз из таких: если хочешь красивый «гребешок» и тесто, которое не будет разлепляться при варке, покупай продукты ручной лепки. Крафтовые пельмени изготавливают в Подмосковье, Челябинской области, Твери и многих других городах России. Как правило, занимаются ими небольшие семейные предприятия, где продукты для начинки закупают у домашних хозяйств и следуют авторским рецептам. Будьте готовы к новым вкусам и расцветке пельменей: желтые — с куркумой, красные — со свекольным соком или паприкой, зеленые — со шпинатом.
● Мороженое. Крупные производители мороженого каждый год представляют новые вкусы, но не могут рисковать и предлагать что-то совсем экзотическое. Их продукция должна расходиться большими партиями и устраивать всех. А вот небольшие ремесленники, научившиеся делать это лакомство, могут экспериментировать сколько хотят. На гастрофестивалях в Москве уже представляли мороженое с бородинским хлебом, адыгейским сыром или белыми грибами. А в сети супермаркетов здорового питания можно найти, например, крафтовое мороженое с блинами и сметаной.
Чем пахнут ремесла: крафтовый — что это значит
Какое крафтовое пиво бывает, почему его любят и почему ненавидят.
Фото Tim Gouw, unsplash
Мы уже привыкли к крафтовым барам, в которых продают сотни сортов пива на любой вкус. Но что же вообще такое «крафтовый»? Освежаем память!
В переводе слово «крафтовый» — это всего лишь «ремесленный», от английского «craft», ремесло. То есть изначально этот термин не несет в себе какого-то позитивного или негативного оттенка. Это просто констатация факта: крафтовый — это вещь или продукт, относящиеся не к массовому производству, а к ремесленному, «штучному».
Однако столетия массового производства и корпоративных идеалов овеяли любое ремесленное производство флером необычности. Особенно это заметно именно в сфере пивоварения, где в последние десятилетия случилась настоящая революция.
Как развивалось пивоварение в ХХ веке? В начале столетия бал окончательно стали править светлые лагеры — это пиво оказалось максимально питким, поэтому выгодным для пивоваров. Только сложность изготовления мешала пивоварням полностью переключиться на производство лагеров, но этот вопрос был решен с массовым внедрением на заводы новых технологий: промышленных холодильников, применения чистых культур дрожжей, внедрения огромных танков брожения с регулировкой температуры.
Особенно лагеры удобны для огромных компаний, для богатых пивоваренных корпораций. У них нет проблемы с соблюдением технологий и покупкой дорогостоящего оборудования, поэтому лагеры получаются более «чистыми» на вкус, чем у небольших конкурентов.
Но вопрос питкости пива имел свою обратную сторону: двигаясь дальше в сторону максимальной универсальности вкуса, пивоваренные гиганты в итоге пришли к максимально безвкусному пиву, одинаковому на всех континентах. Кроме того, рулить тут уже начали не пивовары, а маркетологи и рекламщики, продающие скорее упаковку, а не напиток внутри нее.
И ладно бы все ограничилось просто массовым производством такого пива. В конце концов, почему бы и нет? Если судить объективно, пиво от большой пивоварни не лучше и не хуже пива от маленькой — ведь в вопросах вкуса все субъективно, а технически «большие» сорта делаются из таких же «правильных» и натуральных ингредиентов, как и «малые».
Но крупные компании вытеснили своих мелких конкурентов, убив разнообразие. В США к 1960-м годам из нескольких тысяч пивоварен осталось несколько десятков. В России в девяностые шли схожие процессы: корпорации скупали старые пивоваренные заводы и начинали делать на них свое — унифицированное — пиво. И это в лучшем случае, а в худшем купленного конкурента просто ждало банкротство.
В США и Великобритании эти процессы натолкнулись на активное недовольство многих любителей пива, уставших от ширпотреба и хотевших если не удивительных новых вкусов, то хотя бы сохранения традиционных и вымирающих стилей пива. В 1970-е годы процесс потихоньку пошел в обратном направлении: стало появляться все больше небольших производств, ориентированных на вкус пива, а не только на его продажи. С американской руки это получило название «крафтовой пивной революции».
Крафтовое вино что значит
Семён Шешенин, шеф-редактор самиздата «Батенька, да вы трансформер».
Саша Сутормина, PR-директор компании Real Authentic Wine, крупнейшего игрока российского рынка натуральных вин от малых винодельческих хозяйств.
Алексей Аксель, президент Ассоциации крафтовых пивоварен, директор «Волковской пивоварни».
Есть такое популярное мнение, что винная и пивная индустрии совершенно разные, что у них разные потребители, но, кажется, Саша, ты говорила, что это не совсем так?
Есть, конечно, какой-то общий алкогольный рынок в целом, и на нём есть разные категории потребителей. К примеру, люди, которые пьют очень дешёвый алкоголь — будь то вино, или коньяк, или пиво — в различных уголках страны или в центре города Москвы. Это какой-то один срез. А люди, которые пьют дорогие и очень дорогие вина или крепкие напитки — другой срез. А здесь, несомненно, начинается наше совпадение с рынком крафта.
Зачастую крафт становится началом интереса потребителя к рынку натуральных вин и малым винодельческим хозяйствам, которые их производят. Ну и в более широком смысле — к рынку натуральных производителей и рынку какого-то ручного продукта. Но бывает и наоборот: часть наших потребителей заинтересовалась, например, крафтовым пивом после того, как начала пить натуральное вино. Так что — да, в какой-то части это, несомненно, пересекающиеся круги потребителей, противоречия здесь нет.
Алексей, а есть ли какое-то такое индустриальное пересечение между крафтовым пивом и вином? Я имею в виду, скажем, точки, в которых продаётся одно и то же, или какие-то производственные цепочки, на которых они пересекаются? Потому что я знаю, например, что некоторые сорта пива выдерживаются — я сейчас боюсь соврать — в бочках из-под виски.
Или, например, в винных бочках.
В бочках из-под крепкого алкоголя, в различных бочках. Если говорить о большом потребителе, о людях, которые пьют пиво или вино, я могу ошибаться, но исторически сложилось так, что если посмотреть в прошлые эпохи, то тогда пиво было скорее для простолюдинов, а вино всё-таки напиток для богатых людей. Оттуда пошло, что пиво — это недорогой напиток, который можно пить каждый день, а вино — более элитарно.
У нас исторически есть какая-то картинка в голове, что вино — это то, что наливается людьми в белых перчатках. Тут, на самом деле, можно рассказать, как появился тот самый рынок «натуральных вин», о которых мы так много говорим — все это более чем логично получилось. В 60-е-70-е годы очень сильно вырос спрос на вино как продукт каждодневного потребления, и за счет этого как раз стали появляться очень большие заводы, которые миллионами литров производят такое вино, что по-хорошему его и вином назвать язык не поворачивается. Развитие виноделия целых стран и континентов связано с таким ростом спроса — взять Чили, Новую Зеландию, Аргентину.
Вино — это, вообще-то, ручной продукт, и производить его в индустриальных, огромных объемах и на заводских мощностях стали недавно.
В середине XX века появились огромные заводы и вместе с ними — массовая обработка почвы и виноградников химикатами, вина стали производить очень большими объемами, с добавками стабилизаторов и соединений серы, осветляя химически вино. В итоге получался некоторый усредненный по качеству и вкусу продукт с определенным градусом алкоголя и четко определенным запахом и вкусом. Скажем, стандартный новозеландский совиньон будет пахнуть зеленой травой и зеленым яблоком. Цена его тоже будет в рамках, которые рынок запрашивает. Надо рынку бутылку вина за доллар — будет за доллар.
Параллельно появился обратный тренд — «возврат к истокам», к «дедовским методам виноделия». Самые разные люди — и наследственные виноделы, и те, кто был, например, юристами, банкирами, инженерами, стали приходить к тому, что хотят делать вино. Причем делать его интересным, чтобы оно несло в себе отпечаток и личности винодела, и той местности, где вино сделали. И да, по факту вино, как и пиво, — продукт сельского хозяйства. А XX век, к сожалению, сделал многое, чтобы мы об этом забыли.
Вот я вас слушаю и у меня такое впечатление, что вино и пиво, они не просто нераздельны, а движутся друг навстречу другу и чуть ли не хотят поменяться местами.
Ну, во-первых, хочу сказать, я очень рад, что крафтовое пиво было драйвером для развития каких-то других отраслей, но на самом деле это всё — антиглобалистская история. Люди, которые очень любили пиво и хотели производить качественный продукт из натуральных ингредиентов, со своим «лицом», энтузиасты как раз задали вот этот антиглобалистский тренд «хватит кормить жирных котов», «мы не хотим пить одинаковое пиво больших транснациональных игроков». И, конечно, это в дальнейшем вырастило качественного потребителя.
Я не знаю, как это происходит у крафтовых виноделов, но крафтовые пивовары — публичные люди, у которых очень личная коммуникация со своим потребителем. То есть они сущность своего продукта пытаются доносить напрямую, не используя те глобальные маркетинговые инструменты, которые есть у транснациональных игроков, потому что когда у тебя небольшое ремесленное производство, ты все-таки пытаешься продвигать свою продукцию самостоятельно. Это очень важно, это задало такой большой тренд, и люди стали на самом деле изучать индустрию, историю. Многие крафтовые пивовары начали с того, что стали возрождать какие-то рецепты.
Если мы говорим о российском рынке, то насколько в винной индустрии все зависит от импортного сырья?
Ну, здесь вот как раз разница большая, потому что множество вин, которые производятся на российском винном рынке, следует оставить оставить за скобками, потому что качество пока ниже плинтуса. Сейчас российских виноделов, которые делают классные вина реально можно по пальцам пересчитать — Паша Швец, Олег Репин и еще несколько. У нас основной рынок — это импорт, практически все производители, более 130 в портфеле — это иностранные виноделы, чьи вина мы импортируем. Ну, а если говорить про такой вот «ручной маркетинг» — да, прямая коммуникация виноделов с потребителями оказалась самой рабочей моделью. Виноторговые компании — и в России, и, скажем, в Великобритании, такому «маркетингу» только помогают, когда не навешивают свои ярлыки, а говорят: «Вот этот винодел, он классный — смотрите, что на фейсбуке у себя выкладывает».
Может, я не прав, но тут в огромной степени индустрия зависит банально от объёмов продукции самой по себе, потому что, грубо говоря, вино — это виноградный сок, это количество винограда, который ты смог вырастить. А пиво? Его объём — это вода, а ингредиенты…
В стоимости пива вода составляет, я тебя уверяю, совсем небольшую часть.
Потому что винная индустрия складывается по кусочкам. Есть некоторое количество сырья, которое ввозится из других стран, и из него уже делается продукт, розлив вина происходит на территории России, но это опять же продукт очень низкого качества.
То есть это вино конкретного винодела или конкретного хозяйства, которое продаётся в России под маркой конкретного хозяйства — прежде всего так. С крафтом, как я успела узнать, скорее всего бывает по-разному. Это какое-то количество импортного продукта: те же ламбики, которые идут из Бельгии. А бывает, солод и хмель ввозятся или производятся на территории России.
Расскажите в деталях, как это устроено.
Ну, в отличие от крафтового виноделия рынок крафтового пива немножко по-другому структурирован, в других процентах распределяется. Да, какое-то время назад качество импортного крафтового пива по сравнению с тем пивом, которое производилось в России небольшими пивоварнями, было выше, и многие российские пивовары ориентировались на продукцию, произведённую за рубежом. Но если говорить о настоящем моменте, то уровень крафтового пивоварения в России очень сильно вырос. Наши пивовары приобрели опыт общения с зарубежными коллегами через коллаборации, поездки, обмен рецептурами, через различные выставки, дегустационные конкурсы.
Но сырье-то при этом осталось привозным?
Хорошая крафтовая пивоварня всё-таки очень сильно заботится о качестве продукта, в том числе и о вкусовых характеристиках пива, поэтому довольно пристально отбирает сырьё для производства своего пива. Что касается солода, то сегодня крафтовики имеют возможность работать и на российском продукте. В своё время, при товарище Горбачёве, было уничтожено почти всё хмелеводство в России. Оно сохранилось локально где-то в Чувашии и ещё, возможно, в каких-то других регионах. Поэтому пивовары вынуждены, конечно, всё это покупать за рубежом. В основном это американский хмель, хотя пользуются и английскими, и чешскими, и немецкими хмелями. К тому же хмель — это не только горечь, это ещё и ароматика, а если ты добавляешь в пиво разные хмели, то можешь добиваться очень интересных ароматических ощущений от этого всего. Это очень дорогой ингредиент, и он в себестоимости пива составляет очень высокую долю.
Мне кажется, мы как раз вот от этого переходим к истории про цену. У людей во многом сложилось представление — с вином оно тоже связано, но немножко в другую сторону — что пиво — это дешевый продукт, вино — это дорогой продукт. Люди понимают, за что они отдают деньги, покупая Dom Perignon — шампанское, которое стоит условно 1000 евро, и не очень — в случае с пивом.
Конечно, это больше маркетинговая история. С винами от маленьких, малоизвестных производителей история непростая. Вот есть Dom Perignon или какая-нибудь Sassicaia — дорого, солидно, понятно. Есть Новая Зеландия из супермаркета по дешевке — тоже ясно. А есть маленькие производители, делают по паре тысяч бутылок, ты впервые о них слышишь. За что деньги платить, да еще и не 500 рублей, а побольше?
А еще если вино какое-то мутноватое (конечно, его же не фильтровали!). Вот и с пивом, как я вижу, у людей вопросы — как пиво может стоить недешево? И не все понимают, почему они должны платить деньги, сопоставимые с очень дорогими большими именами, которые на слуху, за такой ручной продукт да еще иногда и мутный. Потому что это должно стоить дешево, это же крафт, это же фермер развел какой-то там… С пивом, как я понимаю, такая же история: у людей есть представление, что пиво всегда должно быть дешевле, чем вино, а это не всегда так. Правильно я понимаю?
Конечно, если мы производим простой лагер на индустриальном заводе, мы можем добиться довольно низкой себестоимости продукта.
Незаметная революция: как крафтовое шампанское вытесняет с рынка Dom Perignon и «Вдову Клико»
Связь Родольфа Фрержана Теттенже с миром шампанского не ограничивается известной фамилией. Его крестили шампанским, а впервые попробовал напиток он в восемь лет. Мальчишкой Родольф вместе с братьями часто катался на велосипеде мимо виноградников в регионе Шампань.
Его семья продолжает традицию изготовления шампанского, которая восходит к 1932 году. Тогда Теттенже купили участок, на котором виноград выращивали с 1734 года. А сегодня одноименная торговая марка — Taittinger — входит в десятку крупнейших по объему производства шампанского в мире.
Несмотря на возможность участвовать в управлении большим бизнесом, 33-летний Родольф и его братья, 39-летний Ришар и 41-летний Гийом, решили отделиться от своих кузенов и основать собственный бренд, или, как говорят во Франции, дом шампанских вин. В 2005 году трое французов учредили Frerejean Frères, что в переводе с французского означает «братья Фрержан».
Сегодня компания выпускает в год около 100 000 бутылок шампанского приблизительно шести сортов (точное количество колеблется, так как некоторые сорта распродаются ограниченными сериями). Марианна Фоссик, основательница сингапурской сети розничных магазинов алкоголя Gain Brands International, которой довелось работать с Frerejean Frères, отмечает: «Они очень скромные, но амбициозные».
Frerejean Frères ― это самый яркий пример тихой революции в мире шампанского. Бал в индустрии правит французский холдинг LVMH, специализирующийся на атрибутах роскошного образа жизни и владеющий тремя из десяти лидирующих брендов ― Dom Perignon, Möet & Chandon и Veuve Clicquot, которые в совокупности производят свыше 60 млн бутылок в год.
Некоторые другие крупные виноделы тоже ведут счет на миллионах бутылок. Но план братьев Фрержан скромнее — к 2025 году выпускать не более 300 000. В одном интервью в ходе недавней поездки в Сингапур Родольф говорил: «Мы производим шампанское традиционными способами и хотим, чтобы оно отличалось высоким качеством и особенным характером».
Как признанных гигантов пивной индустрии потеснили крафтовые пивовары, так же и новые традиционные производители шампанского переворачивают с ног на голову мир именитых мастеров-виноделов. Все началось около двадцати лет назад, когда новички рынка решили отказаться от изготовления продукции для массового потребителя в угоду более высокому качеству. При посещении сайта Frerejean Frères на главной странице первыми появляются именно слова «изысканное крафтовое шампанское».
Однако революция прошла по большей части незамеченной, о ней писали лишь специализированные издания. Тем не менее крафтовые производители все чаще слышат похвалы в адрес своего уникального игристого, поэтому вскоре ситуация может сильно измениться. «Эти марки набирают значительную долю рынка. Никто раньше не воспринимал малые дома всерьез, но теперь они попадают в карты вин гораздо чаще», ― поясняет Родольф Фрержан Теттенже. Шампанским Frerejean Frères можно насладиться в нью-йоркском ресторане Le Bernardin, парижском Guy Savoy и сингапурском Odette, ― каждый, кстати, удостоен трех звезд Michelin.
В рознице игристое от Frerejean Frères можно найти в Австралии, Гонконге, Японии, Южной Корее, Сингапуре, Таиланде и Вьетнаме, совсем недавно продажи начались в континентальном Китае. Япония для марки — первый и по-прежнему крупнейший рынок в Азии. Фрержан Теттенже говорит, что «японцы обожают традиционное шампанское». Как гендиректор компании он много путешествует, в том числе по Азии, и активно продвигает бренд.
Приверженность Frerejean Frères к высоким стандартам качества можно увидеть и в процессе производства. Несмотря на то, что во Франции Комитет Шампани (межпрофессиональное объединение по регулированию производства напитка) требует, чтобы производители шампанских вин выдерживали продукцию не менее 15 месяцев, Frerejean Frères делают это на протяжении не менее шести лет, иногда доходя до пятнадцати, чтобы добавить букету утонченности и изысканности. Усмехаясь, Фрержан Теттенже рассказывает: «Мой отец все время спрашивает, почему мы выдерживаем шампанское так долго, и говорит, что это невыгодно. Но мы не хотим торопиться».
Для производства дом отбирает только сорта «шардоне» и «пино-нуар» из виноградников высшего (grand cru) или первого (premier cru) классов. Такая преданность делу приносит свои плоды: в 2019-м шампанское Cuvée des Hussards Extra Brut Premier Cru урожая 2012-го удостоилось 97-й строчки из 100 в рейтинге престижной винной премии от лондонского журнала Decanter. «Букет у шампанского очень бархатистый и терпкий, чувствуется привкус жареного ореха и едва ощутимая нотка дыма. Замечательное шампанское!» ― написали тогда члены жюри.
Фрержан Теттенже начал заниматься шампанским в 2005 году, когда клан Теттенже продал семейный бизнес, в том числе собственный бренд и другие активы вроде сети гостиниц, частной инвестиционной фирме Starwood из США. Пьер-Эммануэль Теттенже выкупил марку обратно спустя полтора года, а некоторые другие активы остались за новым владельцем. Как бы то ни было, недолгое нахождение легендарного французского бренда в руках дерзкой американской фирмы, гнавшейся лишь за прибылью, заметно всколыхнуло винодельческое сообщество Шампани.
Фрержан Теттенже отрицает, что выйти в свободное плавание его вынудила продажа марки. По его словам, это скорее был «проект-увлечение». Стоит отдельно отметить, что другой член семьи, Виржини Теттенже, тоже основала собственный бренд в 2006 году под названием Virginie T.
В компании трое братьев четко распределили обязанности. Родольф стал гендиректором, Ришар ― директором подразделения в Нью-Йорке, а Гийом ― председателем совета директоров, управляющим на производстве и руководителем по общим вопросам деятельности. В фирме работает около 30 человек: 20 — в Париже, остальная часть — в штаб-квартире в коммуне Авиз, самом сердце Шампани.
При изготовлении шампанского Frerejean Frères используют ягоды с собственных 5 га виноградников и приобретенные у других производителей. Сейчас дом покупает еще 5 га угодий. В Европе цена за бутылку колеблется в пределах от €39 до €600, в Азиатско-Тихоокеанском регионе стоимость обычно выше из-за наценки местных продавцов. В этом году фирма запускает два новых сорта: blanc de blancs premier cru extra brut и ограниченную серию rosé grand cru. Родольф признается: «Мы стремимся выпускать шампанское нового поколения и достучаться до нового поколения потребителей».
Перевод Антона Бундина
Forbes назвал самые успешные рестораны Москвы
Forbes назвал самые успешные рестораны Москвы