Красная машина что это
«У русских в команде одни медведи!» За что американцы прозвали сборную СССР «красной машиной»
Когда говорят «красная машина», имеют в виду сборную России по хоккею. Хотя это не совсем верно: прозвище принадлежит все-таки советской национальной команде. И мало кто знает, что дал его американский журналист, прижилось оно не сразу, а главного тренера Виктора Тихонова и вовсе сначала обидело. Не были в восторге от него и канадцы, которые считали себя единственными в мире хоккейными мастерами. Описываемые события относятся к 1983 году. «Лента.ру» вспоминает эту историю.
«Мы — живые люди!»
«Почему они нас сравнивают с машиной? Мы — живые люди!» — возмутился Виктор Тихонов, когда одним январским утром, находясь в Миннеаполисе (штат Миннесота), взял в руки местную газету. «Красная машина прошлась по нам катком» — гласил заголовок на первой странице. Накануне сборная СССР разгромила местный клуб «Квебек Нордикс», а еще раньше — «Монреаль». Это было очередное североамериканское турне, 1983 год.
Иногда говорят, что «красную машину» создал Анатолий Тарасов. Или Аркадий Чернышев, еще один «отец отечественного хоккея», сменивший Тарасова на посту главного тренера. Но на самом деле к моменту, когда сборную СССР впервые назвали так, у ее руля вот уже шесть лет стоял Тихонов. Который, как оказалось, тоже не был причастен к появлению прозвища.
Олимпийские игры-1984 в Сараево. СССР — Польша
Фото: Виктор Будан / ТАСС
В США советскую сборную сопровождал журналист Всеволод Кукушкин: «Виктор Васильевич, почему вы меня спрашиваете? Вон сидит тот, кто написал эту статью», — вспоминает он. «Давайте его сюда!» — потребовал Тихонов. Американский репортер сумел объясниться за данное им сборной СССР имя, так что тренер остался доволен. И нет, суть крылась не в цвете формы, в которой выступала советская команда.
Красные
К январю 1983-го в активе Тихонова-тренера было уже четыре победы на чемпионате мира (всего под его руководством отечественные хоккеисты выиграли восемь мировых первенств и три Олимпиады, правда, на последней это была уже Объединенная команда стран СНГ — прим. «Ленты.ру»). Команда еще при нем тогда уже завоевала два золота чемпионата Европы и Кубок Канады (в 1996-м переименован в Кубок мира — прим. «Ленты.ру»).
Такая сборная СССР заставляла трепетать соперников, хотя и ведутся разговоры о том, что могущество ее сильно преувеличено, а обыгрывала она студентов-любителей. Куда бы команда ни приезжала и с кем бы ни играла, редко кому оставляла хоть какой-то шанс. Исключение — Олимпиада 1980 года, когда советские хоккеисты уступили как раз США. Это произошло настолько неожиданно, что тот матч даже окрестили «чудом на льду». В свитерах национальной команды шайбу тогда гоняли Владислав Третьяк, Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов, Зинэтула Билялетдинов, Алексей Касатонов и другие. Надо ли говорить, что популярность этих фигур среди отечественных болельщиков зашкаливала.
У американцев же куда больший интерес вызывал бейсбол. С 1970 по 1976 год в национальной лиге доминировал клуб «Цинциннати Редс» из штата Огайо. Красные в те годы неизменно выигрывали западный дивизион и брали награды мировых серий. Игроки «Редс» удивляли слаженностью действий на поле, поэтому телекомментаторы и журналисты часто сравнивали команду с машиной. Кроме того, совпало, что самые крупные победы «Цинциннати» одержал в Детройте. А он тогда уже получил славу «города моторов», считался автопромышленным центром.
«Красная машина» — это выражение прижилось в Штатах и вскоре прочно вошло в обиход. Теперь так называли не только конкретный клуб, но и любую другую команду, показывавшую высококлассную игру.
О существовании «Цинциннати» и о том, почему этим бейсболистам дали такое прозвище, автор статьи о сборной СССР и рассказал Тихонову. Тот, по воспоминаниям Кукушкина, выслушав, сменил гнев на милость: «Если в этом смысле, то ладно», — согласился тренер. Уже в следующем материале журналист назвал советскую команду «большой красной машиной» — чтобы не путали. Со временем, однако, первый эпитет перестали употреблять, но в советской сборной никто уже не обижался.
Против «кленовых листьев»
Благодаря настойчивости американской прессы прозвище быстро приклеилось к советской команде, хотя отечественные журналисты и не сразу его приняли. Еще больше не понравилось оно канадцам: они соперников называли машиной с явным пренебрежением. «Кленовые листья» как родоначальники хоккея с шайбой считали себя единственными в мире мастерами. И появление громкого имени у оппонентов, ставших принципиальными, ударяло по их самолюбию.
Сборная СССР по хоккею, 1984 год
Фото: Дмитрий Донской / РИА Новости
Непримиримыми соперниками советские и канадские хоккеисты стали в начале 1970-х. Это было время, когда главным тренером наших был Всеволод Бобров, а чуть позже — Борис Кулагин. Именно тогда команда из СССР начала побеждать в Суперсериях. Так, после очередного поражения нападающий и лучший бомбардир серии 1972 года Фил Эспозито завистливо воскликнул: «Эти русские — великие хоккеисты!» А несколькими днями ранее он же сказал: «Мне говорили, что у русских в составе есть звезды. Чего? У русских? Это я — звезда. У них там, в их команде одни медведи. Чтобы там ни говорили, мы их положим одной левой», — вспоминал он в своей книге. Под советскими «звездами» нужно понимать тройку Михайлов — Петров — Харламов. Иногда остановить их, конечно, удавалось. Например, в том же 1972-м победили канадцы. Но с тех пор советский хоккей во всем мире стали воспринимать серьезно. Это продолжалось до самого распада Советского Союза. Кстати, за всю свою историю сборная СССР только четыре раза оставалась без медалей мирового первенства.
Когда Союза не стало, за хоккей в новой стране продолжил отвечать Тихонов. После того как он привел Объединенную команду стран СНГ к золоту ОИ-1992, на посту его сменил Борис Михайлов. В 1993 году команда выиграла чемпионат мира, а потом наступил продолжительный спад. Россияне не могли завоевать медали ЧМ на протяжении девяти сезонов! Эту сборную, которая должна была стать преемницей советских традиций, называть «красной машиной» было как-то несолидно.
Запустить механизм вновь удалось только в начале нулевых, когда за бронзой Олимпиады в Солт-Лейк-Сити (рулил командой Фетисов) пришло серебро первенства мира в Гетеборге (по возвращении на пост Михайлова). В 2007-м на домашнем ЧМ уже обновленной команде под руководством Вячеслава Быкова удалось взять бронзу. А в 2008-м в канадском Квебеке — обыграть хозяев турнира в финале (к тому же это был год столетия Международной федерации хоккея). Цвета сборной России защищали Александр Овечкин, Александр Радулов, Данис Зарипов, Сергей Мозякин и другие, а победную шайбу в овертайме забросил Илья Ковальчук. Тогда в прессе снова замелькала «красная машина».
Дальнейшая история сборной России по хоккею — это сплошные взлеты и падения. Золото ЧМ-2009 и лишь шестое место на Играх в 2010-м. Серебро ЧМ того же года и четвертая строчка спустя год. Победа на мировом первенстве в 2012-м и поражение в четвертьфинале домашней Олимпиады. Вновь золото чемпионата мира, а потом три сезона без побед. И, наконец, триумф на Играх в Пхенчахане в 2018 году.
«»Красная машина» была и есть — это советско-российский хоккей. Это очень громкое звание, которое зарабатывалось не одним днем и даже не целым десятилетием, а всей историей нашего хоккея», — сказал как-то Ковальчук. То же заметил и Третьяк после ЧМ-2014: «Россияне увидели тот советский хоккей, «красную машину», которая была». А надпись «We’ll be back. Red Machine» («Мы вернемся. «Красная машина»») стала чаще других встречаться на баннерах болельщиков на трибунах. Так и получилось, что придуманная в США «красная машина» давно стала брендом. То же название имеет и официальный магазин Федерации хоккея России. Правда, ниже есть осторожная приписка: «Новая сборка». Еще «Красная машина» — это национальная программа подготовки хоккеистов, а один из комплектов формы команды на турнирах обязательно красного цвета.
Финский хоккеист, призер Олимпиад и чемпионатов мира Теему Селянне в одном из интервью заявил: «Но «красная машина» современного хоккея — канадцы». Те, кажется, все еще не прочь так назваться. А что сборная России? С прошлогоднего первенства мира она вылетела как раз после встречи с «кленовыми листьями». Но в этом сезоне все еще впереди.
Тайна «Красной машины». Как американцы и канадцы пытались разгадать феномен непобедимой сборной СССР по хоккею
Суперсерия матчей по хоккею с шайбой между сборными командами СССР и Канады, 1972 год. Фото: Melchior DiGiacomo / Getty
Феномен несокрушимой сборной СССР по хоккею, прозванной «Красная машина», всегда был предметом жарких споров в западном спортивном сообществе — главным образом в США и Канаде. Как советским игрокам, которых называли любителями, удавалось одерживать крупные победы над профессионалами из Канады и почти четыре десятилетия завоевывать медали едва ли не каждого чемпионата мира? В условиях холодной войны, когда даже спортивные секреты приравнивались к государственной тайне, выведать их было весьма непросто, поэтому иностранцам приходилось строить самые невероятные теории в надежде разгадать, в чем сила этих русских. Изучив публикации зарубежных спортивных изданий 1970-1980-х годов, «Лента.ру» выяснила, что думали о советских хоккеистах соперники, в чем, как считалось, была их тайная сила и что такое неповторимый русский стиль.
До середины 1940-х в СССР хоккея с шайбой не было совсем. Отношение к этому виду спорта — изначально канадскому — было негативным на всех уровнях, а предпочтение отдавалось хоккею с мячом, или, как его принято называть сейчас, бенди. Канадский хоккей в советской стране считали примитивным и бедным на комбинации, поэтому его отказывались развивать. Вряд ли кто-то на деле разбирался в правилах и принципах заокеанской игры — просто так диктовала идеология.
Однако в 1945 году, после турне московского футбольного «Динамо» в Великобританию, взгляд на хоккей с шайбой стал постепенно меняться. По рассказам, в Лондоне футболисты увидели несколько выставочных матчей и были очень впечатлены. Этот эпизод считается отправной точкой в развитии хоккея в СССР, хотя и неизвестно, как именно спортсмены смогли донести свое восхищение до высших правительственных чинов.
Суперсерия матчей по хоккею с шайбой между сборными командами СССР и Канады, 1972 год
Фото: Юрий Сомов / РИА Новости
Старт «Красной машины»
Уже в 1946-м Всесоюзный комитет по физической культуре и спорту принял решение о проведении первого чемпионата СССР по хоккею с шайбой. Спустя шесть лет Всесоюзная секция хоккея вступила в Международную лигу хоккея на льду, что позволило советским спортсменам участвовать в чемпионатах мира. К тому же в 1951 году Олимпийский комитет СССР вступил в Международный олимпийский комитет (МОК), что открывало советским хоккеистам перспективы Олимпийских хоккейных турниров.
В 1954-м сборная СССР под руководством Аркадия Чернышева приехала на дебютный чемпионат мира в шведский Стокгольм и сенсационно выиграла. Сенсация заключалась даже не в самой победе, а по большей части в том, что в финале были повержены сами «кленовые листья». Советская команда забросила сопернику семь шайб, а пропустила две. Справедливости ради, канадцы на турнире были представлены не сильнейшим составом, а любительской командой из второго дивизиона хоккейной ассоциации Онтарио.
И все-таки на тот момент это был прорыв. Какие-то десять лет потребовались СССР, чтобы освоить новый вид спорта и вывести его на довольно высокий уровень. Это-то и толкало соперников на бесконечные обсуждения. Есть несколько распространенных теорий, объясняющих, по мнению иностранных экспертов и журналистов, успех советского хоккея с шайбой.
Хотя советскую сборную привычнее и короче называть «Красной машиной», употреблять это прозвище на протяжении всей истории команды неверно — впервые так ее назвали только в 1983 году во время североамериканского турне. Идея принадлежала американскому журналисту, имя которого история не сохранила. В то время у руля команды стоял Виктор Тихонов.
Коммунизм против капитализма
Первое, что было на руку советским хоккеистам, считали иностранцы, — привычная им идея коммунизма. Эта идеология с точки зрения командной игры была куда более выгодна, чем капитализм. Североамериканцы в этом находили едва ли не единственный плюс недружественного строя и то — сомневались.
Одним из первых эту тему поднял колумнист The New York Times Хедрик Смит в статье «Русские и канадские хоккеисты ярко контрастируют», которая вышла в сентябре 1972 года после Суперсерии (серия из восьми товарищеских игр, в которых сборная Канады одержала четыре победы, команда СССР — три, еще одна встреча завершилась ничьей, — прим. «Ленты.ру»). В этом материале, правда, еще не было подробного анализа или аргументации — лишь констатация факта.
Смит называл советских игроков дисциплинированными и вместе с тем флегматичными. «Они были командой, и их действия были четко отрепетированы», — указывал он. Канадцы, напротив, приезжали в Москву расслабленными, а на площадке часто оказывались растерянными. Их индивидуальные навыки были куда более развитыми, но сплоченность команды из СССР это нивелировала. Разумеется, несмотря на успехи соперников, восхищался ими журналист осторожно.
Гораздо подробнее об этом писал коллега Смита по The New York Times Херб Вайнберг в статье «Спортивные психологи и советский спортсмен», опубликованной в марте 1978 года. Двумя месяцами ранее Вайнберг съездил в Москву, где смог наблюдать за тренировками советских спортсменов, а теперь делился впечатлениями.
Мотивацию игроков определял государственный строй в СССР, писал репортер. «Американский спортсмен едет на Олимпийские игры, потому что хочет. А русский попадает туда по вполне материальным причинам: квартира побольше, заграничные поездки, отсутствие очереди на машину, синие джинсы. Русский идет соревноваться, чтобы получить преимущества, которые уже есть у наших спортсменов и самых посредственных американцев. Американец, чтобы конкурировать в спорте, вынужден пойти на жертвы, прежде всего, финансовые. Поэтому в его действиях больше свободы воли. Русский, принимая щедрости своего правительства, отказывается от большей части своей воли. Для меня советское развитие спортивной психологии является воплощением этого требования, утратой индивидуальности», — объяснял Вайнберг.
Дополнительным стимулом являлось то, что советские игроки были, как считалось, любителями, имели другую основную профессию и обычно состояли на службе в армии. То есть добросовестная игра была их воинской обязанностью, писали иностранные журналисты. (Этому, например, посвящена статья Дж. Н. Уошберна «Советский спортсмен-любитель: настоящий профессионал», опубликованная также в The New York Times в июле 1974-го, однако любопытного в ней, кроме утверждения самого факта, мало.)
Вопрос свободы
Второе, на что обращали внимание иностранные эксперты, — с атлетами в СССР часто взаимодействовали психологи. Это вытекало из первой теории, потому как работали эти психологи в духе советского режима. «Я наблюдал за тремя спортсменами, когда они играли в настольный хоккей. Было очевидно, что игроки не могут идти каждый своим путем, двое должны были следовать за лидером. Если бы сразу несколько человек пытались быть этим лидером, успеха в игре не удалось бы достигнуть. А они замечали, какой игрок доминировал, а какие двое готовы стать последователями», — писал Вайнберг. На основе этих данных, утверждал журналист, строилась игра и вживую.
Идея заключалась в том, чтобы и на площадке держать двух лидеров подальше друг от друга
Хотя сам по себе этот подход не представляется чем-то удивительным, Вайнберга он поразил. По всей видимости, в США психологи в то время не занимались со спортсменами массово. «В развитии психики наших спортсменов мы являемся победителями. Спортивную психологию лучше оставить русским как естественное ответвление психологии их общества», — посчитал репортер. Он увидел во взаимодействии психологов со спортсменами некое порабощение, хотя по факту это была просто попытка исследовать способности игроков и рационально их использовать. «Это вопрос отношения. Вопрос свободы. Вот почему я пренебрегаю программой спортивной психологии в Соединенных Штатах», — пояснял Вайнберг.
Фил Эспозито. Суперсерия матчей по хоккею с шайбой между сборными командами СССР и Канады, 1972 год
Фото: Дмитрий Донской / РИА Новости
Психология как наука была полезна советским тренерам и по другой причине, указывал журналист. Специалисты, как он писал, делали особенный упор на изучении психологических портретов соперников. В пример он привел первые встречи сборной СССР с канадскими профессионалами. «Одной из причин, по которой русские так удивили канадцев в своих первых матчах, было понимание психологического профиля Фила Эспозито (один из лидеров сборной Канады, лучший бомбардир Суперсерии 1972 года — прим. «Ленты.ру»). На льду они имели дело не только с его навыками, но и с психикой. Когда я спросил, какие психологические аспекты Эспозито они выделяли, мне сказали, что информация является государственной тайной», — замечал журналист.
С Вайнбергом отчасти соглашался другой журналист Томас Роджерс. В статье «Умные триумфы советской хоккейной команды», вышедшей в декабре 1979 года, он писал о блестящей командной игре советских хоккеистов, в частности, умении предвидеть действия товарищей по команде. Этим он объяснял ловкость сборной СССР во владении шайбой, за счет этого же, считал журналист, команде удается побеждать.
Русский стиль
Еще один фактор, объясняющий, по мнению журналистов, результаты сборной СССР, — мощная тренерская школа. С большим пиететом смотрели они на Аркадия Чернышева, Анатолия Тарасова, Всеволода Боброва, Виктора Тихонова — настоящих грандов. У них, как считалось, к хоккею был научный подход, который диктовал и методы тренировок, и выбор победной стратегии.
Все тот же Хедрик Смит в 1972 году вспоминал: «Несколько лет назад Тарасов приехал в Канаду и заинтересовался канадской игрой с точки зрения техники. Одним из его первых вопросов канадским тренерам было: «Сколько миль Бобби Халл (канадский форвард по прозвищу Золотая ракета, включен в Зал хоккейной славы в Торонто — прим. «Ленты.ру») проезжает на коньках за матч?» Канадцы никогда не изучали этого. «Если вы не знаете ответа, — сказал Тарасов, — то вы не можете серьезно отнестись к игре»».
Суперсерия матчей по хоккею с шайбой между сборными командами СССР и Канады, 1972 год
Фото: Юрий Сомов / РИА Новости
Оправдывался за канадцев форвард Билли Харрис. Его слова приводит Джон Голт в книге «Миссия Билли Харриса в Москве»: «Мы научились играть в хоккей случайно; он развивался на озерах и реках. Они узнали это научно, изучив каждый доступный материал».
Еще советские спортсмены тренировались больше, чем канадцы и американцы. Кен Драйден об этом писал: «Тарасов разговаривал с чешским тренером Людеком Букачем и спросил: «Людек, сколько лет канадцы играют в хоккей?» Букач сказал, что около 75. Затем Тарасов спросил: «Людек, сколько лет Советы играют в хоккей?» Букач ответил — около 25. «Ты ошибаешься, Людек, — сказал Тарасов. — Советы тренируются 11 месяцев в году, канадцы — семь или восемь. Мы работаем три или четыре часа в день, канадцы — два. Мы всегда работаем с большой интенсивностью. Видишь, Людек, мы тоже играем 75 лет»».
Драйден в своей книге описывает также удивление подходом к тренерству Николая Пучкова, бывшего вратаря сборной СССР, многое перенявшего у Тарасова и Чернышева. «Меня очаровало его настойчивое требование оценивать каждого игрока по трем пунктам. Тактика, техника и сердце. Последнее — абстрактная категория, означающая оценку характера и желания игрока победить», — писал автор.
Очень жаль, но вы, канадцы, просто непрогрессивны. Вы все время одинаковые. В вашем стиле очень мало вещей, которые мы можем использовать. Мы же много работаем над техникой и тактикой. Если мы встретим ваши силы нашей силой — нашей тактикой и методами, мы победим
Научный подход между тем обсуждается до сих пор. В 2014 году автор NBC Sports Джо Поснански в статье «СССР был настолько хорош, что его игра даже не была хоккеем. Это было похоже на балет или что-то в этом роде» писал, что Тарасов пробовал создать особый, русский стиль хоккея, в котором было бы меньше силовых приемов, но больше разума.
Суперсерия матчей по хоккею с шайбой между сборными командами СССР и Канады, 1972 год
Фото: Дмитрий Донской / РИА Новости
«Он хотел, чтобы его игроки инстинктивно, не глядя, чувствовали друг друга. Он увидел красивую геометрию катка и был в восторге от паса, который, казалось, направлялся в никуда, но тут же мог быть перехвачен. Русский стиль хоккея привел мир в восторг — так же, как и бразильский стиль футбола или американский стиль баскетбола. «Это было похоже на балет на льду или что-то в этом роде», — сказал бы американец Майк Эрузионе (известный американский хоккеист — прим. «Ленты.ру»)», — рассказывал журналист.
Основательных статей на англоязычных порталах, посвященных успехам советской сборной и попыткам объяснить их, наберется с несколько десятков. Во всех сквозит легкая зависть, а вместе с ней твердое «Мы все равно сможем победить, как бы они ни играли». История показала, что не всегда оправданно быть столь уверенными в себе. Подход советских игроков к игре тревожил и пугал североамериканцев даже после побед над вторыми и третьими составами, а неожиданные провалы, вроде «Чуда на льду» в 1980-м, действительно считались чудесами. Пускай иностранные коллеги были правы, и у всей этой романтики есть объяснение, однако и сейчас ее природа — повод для длительных и горячих дискуссий.
«Красную машину» придумали задолго до Тихонова и Ротенберга. Кто создал этот бренд и что он означает?
Непобедимая сборная по хоккею – славное советское прошлое. Команду, 7 раз побеждавшую на Олимпийских играх и 22 – на чемпионатах мира, часто называли «Красной машиной».
Это словосочетание так понравилось Роману Ротенбергу, что в 2015 году он официально вернул его в современный хоккей: «У «Красной машины» есть культура победы, в России нет другого такого бренда».
Сейчас уже сразу не вспомнить, откуда пошло легендарное прозвище и кто наградил им наших хоккеистов? Историк спорта Станислав Гридасов нашел ответ.
Синие водочные динамовцы
8 марта 1954 года утренние канадские газеты пришли в страшное замешательство: на чемпионате мира по хоккею в Стокгольме команда русских дебютантов, эти коммуняки, commies, красные победили Канаду со счетом 7:2. Ни одна канадская газета не командировала тогда своего корреспондента в Швецию: переплывать океан было слишком долго и дорого – да и зачем? Невнятный турнир, который европейцы называли «чемпионатом мира», мало интересовал болельщиков «Монреаль Канадиенс» или «Торонто Мэйпл Лифс». Престижными считались только Олимпиады, но и там родоначальникам хватало для победы не самых сильных любительских команд. Например, в 1952-м в Осло золото завоевали рядовые игроки из «Эдмонтон Меркьюрис» – команды, созданной в рекламных целях местным, провинция Альберта, дилером «форда». Часть игроков и торговала в салоне этими машинами – в основное, рабочее время.
Чемпионат мира-1953 канадцы вообще решили пропустить по ненадобности, а в Стокгольм за непременным первым местом отправились «Линдхерстс»из второго дивизиона хоккейной ассоциации провинции Онтарио – еще одна команда небольшого автомобильного салона, только теперь с окраины Торонто.
А с кем им там предстояло играть – бог весть. Без разницы.
Когда телетайп выдал финальный результат – 2:7, легко вообразить, что какой-нибудь газетный Билл из Ottawa Journal стукнул, как в плохом кино, кулаком по столу и сказал соседнему Джону: они там пьяные что ли в этом Стокгольме? Перепутали счет? Но нет, информационные агентства Canadian Press, AP, Reuters, ТАСС согласно кивали: СССР – чемпион мира.
Что это за русские хоккеисты, в Канаде не знали совсем. Во всех утренних газетах наших игроков называли московскими динамовцами – известный факт, а монреальская Gazette новость про советскую победу озаглавила Vodka Victory. С водкой более-менее понятно – русский, значит, пьяный, но почему the Dynamos?
Иногда считается, что турне футбольного «Динамо» по Англии в 1945 году произвело настолько сильное впечатление на мир, что с тех пор всех советских спортсменов почитали за границей как динамовцев, но я сомневаюсь во всеобщей твердости этой памяти. Где помнили? В Канаде? Которая не знала, кому она вчера проиграла в родной хоккей, но помнила – почти через 9 лет – о подвигах Боброва, Хомича и Бескова на полях европейского соккера? Объяснение, думаю, гораздо проще и надежнее.
В шведском бюро агентства Canadian Press могли запросто выяснить, что чемпионом СССР по хоккею в январе 1954-го стало московское «Динамо». Аркадий Чернышев тренировал и «Динамо», и нашу сборную в Стокгольме, а что такое «национальная сборная» (собранная из разных команд) в хоккейной Канаде еще не знали – она у них появится только в начале 1960-х, после двух подряд поражений на Олимпиадах.
Ну и какую тогда команду Советы прислали в Швецию? Ясно же – чемпионов страны, динамовцев.
РЕПЛИКА В СТОРОНУ. Два главных, первых, исторических поражения хоккейной Канады, любительской (2:7 в 1954-м) и профессиональной (3:7 в 1972-м), связаны с именем Всеволода Боброва. В Стокгольме он был капитаном советской сборной, в Монреале – ее главным тренером. Бобров до сих пор не включен в Зал хоккейной славы в Торонто, как и Чернышев, единственный в мире хоккейный тренер, побеждавший на четырех Олимпиадах. Совпадение? Вы думаете?
Нет там, кстати, и Тихонова.
Фотография с матча чемпионата мира-1954 СССР – Канада на обложке чехословацкого журнала. С шайбой Всеволод Бобров. Чешские колоризаторы не ошиблись. Против канадцев наша сборная, еще не машина, играла в синей, а не красной форме.
Лихая музыка Cossacks
Sports Illustrated, новомодный американский журнал о спорте, охоте и рыбалке, делегировал на матч 39-летнего журналиста Скотта Янга, страстного любителя хоккея, прошедшего Вторую мировую сначала военным корреспондентом, а потом и в рядах королевских ВМС. Когда советская команда выстроилась на синей линии и, стукнув об лед клюшками, выкрикнула непонятное приветствие, Скотту показалось, что свет погас, а трибуны погрузились во тьму. Его охватила дрожь. По регламенту, а на самом деле, будто желая развеять морок, зал затянул хором «Боже, храни Королеву» (и тогда, 63 года назад, и поныне – Елизавету II). Начинался не просто долгожданный матч-реванш за поражение канадцев на Олимпиаде 1956 года, публика ждала библейской мести, где око за око, а за каждый выбитый на площадке зуб выбивают два. Русские, посягнувшие на главную канадскую ценность – хоккей, должны были заплатить сполна.
Это не мое запоздалое преувеличение. Так думал Скотт Янг, так думали 14 327 зрителей, собравшихся в «Мэйпл Лиф Гарденс», и все миллионы англо- и франкоязычных канадцев, объединившихся перед лицом общего врага – игру против «красных» транслировали в прямом эфире национальные телевидение и радио. Беспрецедентный случай для неофициального матча.
К концу второй минуты сборная СССР повела 2:0 после бросков Юрия Пантюхова и Вениамина Александрова. «Это было хуже, намного хуже, чем мы могли себе представить. Это была катастрофа», – писал Янг.
Grudge Game – назовет свой журнальный текст Скотт Янг. Grudge – недобрые чувства, злоба, обида. «Вихрь с Востока» – так переведет этот заголовок журнал «Спортивные игры».
РЕПЛИКА В СТОРОНУ. В конце 1970-х Скотта Янга, почтенного и популярного писателя, автора биографии Конна Смайта и одной из лучших книг про советско-канадское противостояние в хоккее War on Ice, переведут на русский язык. Его трилогия «Мой кумир – хоккей» о канадских мальчишках, мечтающих об НХЛ, заразит любовью и десятки тысяч советских детей (вы помните Билла Спунского?). Дети самого Янга при этом выберут не хоккей, а музыку. Самый известный из них Нил Янг – композитор и певец, обладатель двух премий «Грэмми».
Игроки «Уитби Данлопс» атакуют ворота советской сборной, которые защищает Евгений Ёркин
Темповая игра советских хоккеистов, их прекрасное катание впечатлили уже первых канадских наблюдателей, присланных на чемпионат мира-1955 в Германию. И хотя тогда «Пентиктон Вис», двукратный чемпион лиги Оканагана, разгромил в последний игровой день сборную СССР со счетом 5:0, наша команда удостоилась уважительных похвал.
Английское слово raider утвердилось в России 90-х с криминальным оттенком, но канадские хоккейные журналисты слышали в нем не только захват чужой собственности, но и конкретный способ — набег, налет, лихую музыку атаки. Впрочем, и наши 90-е тоже часто зовут теперь «лихими».
Неслась-летела тройка Бабич – Шувалов – Бобров, скакали грозные коззаки шашки наголо, ну в общем для той Канады мы были как половцы. Как печенеги. Чужие. Странные. Не такие.
В 1957-м в матче против «Уитби Данлопс» в Торонто наша атака быстро задохнулась. Новый тренер сборной Анатолий Тарасов (летом он сменил Чернышева) не учел ни трудностей акклиматизации после длинного перелета, ни того, что его хоккеисты не привыкли играть в закрытых дворцах на искусственном льду. Воздуха не хватило. Уже к перерыву наша команда пропустила пять шайб подряд, а весь матч был проигран 2:7.
Эта серия из восьми матчей – против лучших полупрофессиональных и молодежных клубов Канады – почти забыта сейчас, ее не хвалят словом «супер», о ней не помнит даже википедия, ну и зря, наша сборная ее выиграла (5 побед, 1 ничья, 2 поражения), победив в том числе и молодежки «Монреаль Канадиенс» и «Торонто Мэйпл Лифс». Но и правду же говорил армейский полковник Коротков. До ноября 1957-го иностранные команды никогда не играли в Канаде. Советская стала первой.
РЕПЛИКА В СТОРОНУ. В то время НХЛ состояла из шести команд (классическая The Original Six), в которых были собраны около 150 лучших хоккеистов со всей Канады, так что наши соперники в 1957-м – это клубы уровня современного Кубка Стэнли. А за молодежки «Канадиенс» и «Торонто», к примеру, играли тогда защитники Жан-Клод Трамбле (первый из семи Матчей всех звезд у него будет уже в 1959-м, а в 1974-м он сыграет за сборную ВХА в Суперсерии) и Карл Брюэр, который дебютировал в НХЛ именно в этом сезоне. В 1960-е Брюэр (по-тарасовски Бревер) возьмет три Кубка Стэнли с «Мэйпл Лифс», а в 1967-м сыграет за сборную Канады на чемпионате мира.
Программка к матчу сборной СССР в Торонто из коллекции Станислава Гридасова
Скажите, как ее зовут
В ноябре и декабре 1957-го советский хоккей впервые увидели не отдельные игроки, тренеры и журналисты, добравшиеся до Европы, а вся Канада, по телевизору и живьем: наши сыграли в восьми разных городах, и в небольшом Садбери, провинция Онтарио, и в столичной Оттаве, и в монреальском «Форуме». Скоростной и комбинационный стиль игры команды Тарасова накрепко записался на подкорку двум молодым, начинающим тренерам Скотти Боумэну и Фреду Шеро – собственно, до 1957 года о Тарасове в Канаде ничего и не слышали. Чуть-чуть знали Боброва.
Известный теоретик хоккея Ллойд Персиваль во время турне измерил скорость наших игроков и вдруг выяснил, что Николай Хлыстов из «Крыльев Советов» бежит быстрее всех (абсолютно всех!) нападающих НХЛ, даже легендарного Макса Бентли, реактивщика из «Чикаго» и «Торонто» (три Кубка Стэнли, «Харт Трофи» 1946 года, дважды лучший бомбардир НХЛ). А менеджер «Чикаго Блэкхокс» Боб Уилсон внес 20-летнего армейца Вениамина Александрова, «нового Боброва», в negotiation list НХЛ (система драфта будет введена только летом 1963-го), что означало готовность его клуба к предметным переговорам. На пару дней «Чикаго» стал самым обсуждаемым клубом в хоккейной прессе. Об этой невозможной сделке писали в те дни даже чаще, чем про 18-летнего новичка «Блэкхокс» Бобби Халла, только-только выпустившегося из юниорской команды St. Catharines Teepees. Фантазия, конечно, но кто мешает представить нам сейчас такую первую тройку «Чикаго» 1960-х: Вениамин Александров – Стэн Микита – Бобби Халл.
«В нем действительно течет русская кровь». Канадский тренер, который учился хоккею у Тарасова
Уже тогда Канада искала верные слова, образ – с чем сравнить этот новый русский хоккей.
«Назвать – значит узнать, и следовательно, познать», – как указывал нам поэт Валерий Брюсов.
Русский, значит, – какой? Резвый?
Владелец команды «Торонто Мэйпл Лифс» Конн Смайт, артиллерийский офицер, воевавший в Первую мировую против Германии (на самом деле его звали Константин), впервые увидев советскую сборную, прибег к армейской метафоре: «Мне неоднократно приходилось наблюдать, как немецкие солдаты маршируют гусиным шагом. Казалось, никто не устоит перед ними. На самом деле это было не так. Стоило им сбиться с шага, и все впечатление грозной и неотвратимой поступи исчезало. Солдаты превращались в обычных людей, которых можно побить».
Шарж на советских хоккеистов из канадской газеты 1957 года, опубликованный перед матчем с командой «Садбери Вулвз». Sputnik, Laika, двойка удалая
Тарасов и колхозный строй
Советский коллективизм, высокие идейные и нравственные принципы, изначально присущие нашему хоккею, и, на другом полюсе, западный, буржуазный индивидуализм канадцев – это любимая идеологема тренера-коммуниста Тарасова. В ранних хоккейных работах конца 1940-х он опирался на заветы Ленина и Сталина, но и позже (да собственно всегда) настаивал на партийной подоплеке советского спорта.
В книге «Хоккей грядущего», вышедшей в Москве в 1969 году, Тарасов писал: «Здоровый дух и волю коллектива, роль коммунистов и комсомольцев в организации полноценных тренировок и в укреплении моральной собранности спортсменов в подготовительный период и в период ответственных игр трудно переоценить. И никогда тренер не добьется успеха в своей работе, если перестанет опираться на партийные и комсомольские организации, на коллектив, на самих спортсменов».
В чисто хоккейном применении это звучало так: «Нужна такая тактика игры, которая позволит наилучшим образом претворить индивидуальные качества игроков в коллективные действия всей команды».
соглашался с Тарасовым поэт Маяковский в поэме «Владимир Ильич Ленин».
Художник М. Соколов. «В.И.Ленин на Всероссийском субботнике в Кремле 1 мая 1920 года». Великолепная пятерка и вратарь!
Этот Collectivism, явленный в советском хоккее слаженной комбинационной игрой, и восторгал, и раздражал канадцев. В анамнезе The New Soviet Hockey man они видели и белые снега бесконечной Сибири, и рабский труд в колхозах, и военную муштру (Red Army назывался сильнейший хоккейной клуб СССР), а в конечном итоге – подавление свободной личности.
Канадцы держались за Individualism, только у них к концу 1960-х возникла серьезная проблема: эта твердая поступь советского хоккейного человека окончательно стала победоносной. Ни любители из автосалонов, ни молодежь из «Канадиенс» и «Мэйпл Лифс», ни сборная лучших канадских непрофессионалов, даже усиленная ветеранами из НХЛ, больше не могли конкурировать с Советами.
На Олимпиаде-1968 в Гренобле сборная СССР под руководством Чернышева и Тарасова в шестой раз подряд завоевала золотые медали чемпионов мира и второй раз подряд – золотые олимпийские. Сборная Канады осталась третьей, проиграв нашим 0:5.
На чемпионате мира-1969 сборная СССР победила в седьмой раз подряд. В 1970-м – в восьмой.
Машина, штампующая победы – как на конвейере.
До красной – оставался лишь один шаг.
РЕПЛИКА В СТОРОНУ. «Красной машиной» иногда называли в североамериканской прессе Красную (Советскую) армию еще в годы Второй мировой, когда мы были союзниками. Этот военный образ, лишившийся всякой комплиментарности в годы холодного противостояния двух политических систем, можно найти и в русско-спортивной литературе. Писатель-эмигрант Василий Аксенов в повести «Свияжск», написанной от лица тренера баскетбольной команды, жалил ЦСКА Гомельского: «Уже несколько сезонов мы проигрываем «Танкам» без всякой борьбы, а раньше хоть и проигрывали этой военной машине, но всегда дерзко, наступательно, а то и выигрывали иногда».
Для красного словца
«Почему они сравнивают нас с машиной? Мы – живые люди!» – возмутился Виктор Тихонов, когда январским утром 1983 года, находясь в Миннеаполисе, взял в руки за завтраком местную газету. «Красная машина прошлась по нам катком», – гласил заголовок на первой странице. Накануне сборная СССР разгромила местный клуб «Квебек Нордикс», а еще раньше – «Монреаль». Это было очередное североамериканское турне».
Так – или почти так – обычно описывают в нашем интернете ПЕРВОЕ упоминание хоккейной «Красной машины» в североамериканской прессе.
На самом деле, все было, конечно, не совсем так.
То январское утро предшествовало матчу Суперсерии-1982/83 против «Миннесоты Норт Старс», а накануне наша сборная играла не с «Квебеком», а с «Калгари Флэймс», и не выиграла, а проиграла со счетом 2:3, а сам Тихонов, чересчур энергичными жестами объяснивший судье из НХЛ Брайану Льюису, как тот не прав (в третьем периоде канадцы грубо завалили Михаила Васильева), заработал для команды 10-минутный штраф – живые мы люди, не роботы! Вот Тихонов и разозлился, и высказал свое недовольство местному, штат Миннесота, корреспонденту, пришедшему к нему в гостиницу за интервью.
Газетный заголовок с «Красной машиной» действительно появился тогда в одной из газет, но, конечно, не после проигранного матча в Калгари, а раньше, когда сборная разгромила 1 января 1983 года «Монреаль Канадиенс» – 5:0 (блистал Третьяк, две шайбы забросил Васильев – Михаил, канадские журналисты называли его обладателем советского Calder Trophy). И это не было ПЕРВЫМ в истории, как принято считать и писать (даже в википедии) названием команды Тихонова «Красной машиной».
Но и эта печать «Красной машины» не была первой.
Ее поставили десятилетием раньше, еще при Чернышеве и Тарасове.
В 1970-м канадцы готовились прервать советскую хоккейную гегемонию – очередной чемпионат мира должен был пройти в Виннипеге и Монреале. Последнее золото Олимпиады они взяли в 1952-м. Последние золотые медали чемпионов мира повесили на себя в 1961-м. Годом раньше в Стокгольме-1969 любительская сборная Канады и вовсе стала четвертой, проиграв не только СССР (1:7, 2:4), но и Швеции (1:5, 2:4) с Чехословакией (1:6, 2:3).
Канадцы тщательно готовились, составив удобный – под себя – график матчей домашнего чемпионата.
Через международную федерацию они продавили изменения в правилах любительского хоккея – теперь силовая борьба была разрешена по всей площадке (Тарасов возмущался этим фактом).
Да и какие еще «любители», злились канадцы – подстава, шулерство! – когда под видом «офицеров», «студентов» и «рабочих» Советы (да и чехословаки) присылают профессионалов, играющих и тренирующихся 11 месяцев в году. И требовали допуска на чемпионат мира своих профессионалов, если не из НХЛ, то хотя бы из низших лиг, если не всех, то хотя бы девятерых (Тарасову очень не нравилась эта идея).
По крайней мере, более ранних следов сравнения сборной СССР с «Красной машиной» мне найти пока не удалось.
К 1972-му, когда в Суперсерии впервые сыграли друг против друга лучшие профессионалы из НХЛ и СССР, образ большой красной (коммунистической) машины в канадской прессе уже устоялся.
P.S. Ну а про то, что еще в 1969 году журналист Боб Герцель из Cincinnati Enquirer стал называть «Большой красной машиной» бейсбольную команду «Цинциннати Редс», подробно можно прочитать в википедии. Именно это, про бейсбол и североамериканскую традицию никнеймов, про слаженность и непобедимость, и объяснял журналист Виктору Тихонову январским утром 1983 года в Миннесоте, а вовсе не про первый в истории в истории заголовок с Big Red Machine. Всеволод Кукушкин тому свидетель.
Вместо эпилога
Из книги историка мирового хоккея Брюса Берглунда The Fastest Game in the World. Hockey and the Globalization of Sports:
«Сегодня эту характеристику российского хоккея как машины с гордостью утверждают сами россияне. Однако во времена холодной войны канадцы и американцы не собирались делать коммунистам комплименты. Российскую машину уважали за ее дизайн и эффективность, но она была также бесчеловечной, холодной и сокрушительной».