Кубачи что посмотреть рядом
Одиссея «Солнечный Дагестан». Часть VIII/XII: Даргистан. Кубачи
Царство кольчужников
В Кубачи мы приехали к вечеру. Нас уже ждали. Она представилась как тётя Асса.
— Ну, что вам показать?
А что нам показывать, мы уже и так как в музее! Кубачи – это горный аул на высоте примерно 1700 м над уровнем моря. Старая часть его маслом растеклась по одному из хребтов Даргистана. Дома жителей похожи на ласточкины гнёзда и находятся как бы один над другим. Понятия «улицы», если говорить о старой части села, тут не существует в принципе. Есть проходы. Адреса – квартал такой-то, дом сякой-то. Крыши многих домов одновременно являются соседскими террасами. Вот это пентхаус, чтоб меня черти взяли!
На вершину башни в несколько этажей вели внутренние деревянные лестницы. Пока я долез до последнего, появилась отдышка. Немолодая Асса лезла за нами. Но на верхней площадке ей хоть бы что! Затем слазила вниз, за экскурсоводом, опять взлетела по лестнице наверх – как ни в чём не бывало! Потом, походив кубачинскими «проходами», я понял, в чём дело. Если всю жизнь изо дня в день ходить с вершины села к подножью за водой и обратно с полными кувшинами, то три-четыре пролёта лестницы покажутся сущими пустяками!
Экскурсовод, молодой парнишка, и Асса часа полтора рассказывали нам об истории и жизни села. Когда мы стояли на Девичьей башне, далеко на склоне горы Лена увидела какие-то мелкие фигурки.
— А это что там за пять столбиков?
— Это не столбики. Это женщины сидят.
— А что они там делают?
— Ну, гуляют. Вышли, залезли на гору, сели в рядок и трындят. А где ещё?
Никаких денег за экскурсию с нас не взяли, но ночлег предложили.
И вдруг в Кубачах мы встретили и познакомились с воронежцами, которых видели на дороге к Кала-Корейшу, и с их проводником Хасбулатом. С ними сходили в школьный музей, где Лену приодели горянкой.
Солнце спряталось за горы и наступила ночь. Мы с Леной ещё прошвырнулись по лабиринтам горного аула, позаглядывали в окна с дрожащими, словно от керосиновой лампы, огоньками. Страсть как хотелось где-нибудь здесь заночевать, посмотреть, как всё устроено изнутри. Нам даже предлагали: идёт навстречу незнакомая тётка, поздоровалась, мы ответили.
— Откуда будете?
— Ростов, Самара.
— Ночевать есть где?
Клянусь, кроме приветствия, я не пропустил ни слова диалога! Причём это не бизнес, денег ведь не берут! Гости – это святое! Я ещё не раз встречу такое в Дагестане. Но поехали мы на базу к Хасбулату, куда он повёз воронежцев. Решение это сделало нам вечер…
Как я пил с даргинцами
Не успели мы приехать на базу к Хасбулату, как нас усадили за стол. Надо сказать, было это как нельзя кстати, так как съестные запасы экспедиции остались в машине уехавших волгодончан, а в нашей оставался только подножный корм. Присев, я тихо офигел. Стол уже ломился от еды, а Саимат, жена Хасбулата, всё наставляла и наставляла. За столом сидели мы с Леной, двое воронежцев с дочкой и сам Хасбулат. Но будь нас даже втрое больше, съесть всего этого за один вечер мы бы всё равно не смогли… Мне кажется, если прислушаться, мы бы услышали, как стол тихонько трещал от количества поставленной на него еды. Чего тут только не было! Глаза разбегались от всяких национальных блюд и прочих яств…
Хинкали – традиционное дагестанское блюдо… За такие слова в Дагестане можно получить по роже. Потому что хинкали – это грузинские пельмени. Самое же известное блюдо Дагестана – хинкал, которое ни к хинкали, ни к пельменям не имеет никакого отношения! У каждого дагестанского народа хинкал свой, отличающийся от других порой настолько, что в нём не сразу определишь только вариацию того же самого, но из другого региона. И по виду, и по вкусу, и по способу употребления.
Даргинский хинкал в исполнении Саимат выглядел как наваристый бульон с помещёнными туда большими и плоскими ромбами теста. На вид содержимое тарелки было, возможно, съедобным, но особых предвосхищений не вызывало. У меня на Родине это называлось бы «пустой суп». Но когда я попробовал на вкус, то не поверил собственным рецепторам! Готов поклясться, я не припомню, чтобы когда-нибудь ел что-то вкуснее! Хасбулат оторвал ломоть мягкого лаваша и поставил передо мной соусницу. В ней была очень аппетитно пахнущая белая масса.
— Без чесночного соуса даргинский хинкал – не хинкал, – говорит. Это был контрольный в голову… Я забыл про всё на свете. Но после нескольких ложек вернулось озарение: у меня ж в машине есть бутылочка кизлярки! Но Хасбулат покачал головой:
— У нас алкоголь – харам! – Обведя взглядом наши погрустневшие лица и насладившись произведённым впечатлением, хитро заулыбался, вынул из-под стола кувшин коньяка и поставил перед нами:
— Шучу!
В застольных разговорах пролетела ночь. Когда мы ложились спать, во мне плескалось не меньше литра домашнего коньяка. Толстенный мягкий матрас мгновенно пленил меня в свои объятия и не дал додумать мысль о скором неизбежном утре.
И оно наступило… Я открыл глаза. Передо мной был белый потолок. Из открытого окна доносилось щебетание птиц. Голова была свежей и ясной. Я лежал и думал, что я либо умер, либо ночное застолье мне приснилось – так несоответственно ожидаемому было состояние. Но в коридоре я встретил вполне осязаемых живых воронежцев, и по слегка недоумённому выражению их лиц я понял, что всё было наяву, и они тоже удивлены.
На кухне нас уже ждал завтрак. Стол, как и прежде, был заставлен от края до края. Домашнее масло, свежее молоко, пахнущий жаром лаваш, самодельные сладости…
— Ребята, это всё нужно съесть, продукты все натуральные, долго храниться не будут, — приглашал к столу Хасбулат.
По моим меркам так завтракать (обедать, ужинать) называется «от пуза». После таких застолий можно заниматься только одним делом – лечь и не шевелиться! Спрашиваю Хасбулата:
— Вы всё время так едите? Или только когда гости приезжают?
— Всё время.
— Три раза в день?
— Да.
— Много мяса, масла, молока, всё жирное… Почему вы не весите килограммов под 150? [Хасбулат и Саимат люди довольно стройные!]
— Много работаем на свежем воздухе.
— И всё?!
— Ну, ещё продукты все свои, натуральные, без примесей.
Да, в их качестве мы убедились. Раньше рассуждения стариков о том, что когда-то продукты были вкуснее и полезней (ага, небо выше, деревья зеленее!) я принимал за брюзжание. Теперь я понимаю, что, возможно, они были правы…
Хозяева угощали нас всем, что у них было, а было у них немало! Метух (ореховая халва) с чаем шёл на ура. Желудок уже протестовал (он и вчерашнее-то ещё не переварил!), но глаза заставляли его принимать всё новые и новые порции. Отдельно стоит сказать об урбече. Урбеч – это густая жидкая масса коричневого цвета, которая делается из высушенных семян льна (а также конопли или других семян). Добавляя мёд и масло, получают сладкую жижу, которая не только вкусна и очень питательна, но и обладает сильным тонизирующим действием. Но главная фишка урбеча – его фрикционное свойство. Прикол такой. Помещаешь ложечку в рот, закрываешь пасть… а открыть не можешь! Смесь связывает зубы так, что нужно прилагать силу, чтобы разжать челюсти! Это было для меня неожиданно – а эти ржут! Это у них аттракцион такой для несведущих.
Когда я пробовал урбеч, Лена отлучалась, а когда вернулась, наступила моя очередь издеваться.
— Ленчик, попробуй-ка, отличная штука! Зачёрпывай побольше!
Лена зачерпнула, положила ложку в рот – ычч! А рот-то не открывается! Даргинцы в хохот! Я под столом! Лена бы и сама смеялась в голос, да только вот беда – рта раскрыть не может!
Настало время расплатиться и двигать дальше.
— Хасбулат, спасибо большое, накормил, напоил, спать уложил. Сколько с нас?
Он помялся и взял какую-то смехотворную сумму, и то, видимо, лишь для того, чтобы мы не чувствовали себя обязанными. Потрясающие люди, эти дагестанцы!
Кубачинская ювелирка
Чтобы помочь утробе в переваривании даргинского гостеприимства, мы решили ещё немного погулять по Кубачам. В свете полуденного солнца аул не выглядел живее, чем ночью. Он, конечно, красив, необычен и колоритен, но я никак не мог избавиться от мысли, что это всё же трущобы. Гуляя между дворов, а иногда и сквозь них по извилистым тропкам, я вдруг подумал, что жизнь этих людей в отдалённом горном ауле очень отличается от привычной мне жизни на равнине. Оттого и менталитет жителей гор не может быть похож на менталитет степняков. Это ведь почти закрытое сообщество, их обычный мир ограничивается собственным аулом, где все друг друга знают. Мировоззрение базируется на совершенно ином отношении к соседу и, тем более, к гостю.
Практически в центре поселения – кладбище. На высоких резных надгробиях самые разные даты, есть и старинные, и относительно свежие. На некоторых из них сверху прикреплена квадратная горизонтальная плита, типа столика, а на некоторых таких столиках ещё и «пумпочка». Спросили у местного, что это означает.
— Плита ставится на надгробиях мужчин, а «пумпочка» у тех, кто «носил шапку».
«Носил шапку», по видимому, означает «был уважаемым человеком», старейшиной, может быть, главой аула.
На закуску была кубачинская ювелирка. Как я уже писал, мастера-златокузнецы живут здесь в каждом доме. Там же занимаются и своим ремеслом, передавая умения из поколения в поколение. Ювелирное дело преподают даже в местной школе. И да, в крошечном селе есть ювелирный магазин!
Кубачи – это столица дагестанского колорита. Фавелы кварталов, ломящиеся от изысканных угощений столы и сверкающие миры штучных произведений ювелирного искусства накрепко засядут в воспоминаниях о путешествии сюда. Вот это я называю этнодайвинг!
В Кубачи — поселок состоятельных горцев, и тайную святыню поблизости
Попав в Дагестан, можно поехать в любом направлении. Жители любого района Страны Гор найдут, чем удивить и развлечь гостя. Он не останется без впечатлений, еды и крыши над головой. Попав в Дагестан, можно поехать в горы, к водопадам, теснинам, скалам, озерам.
Великолепное Ирганайское водохранилище
Высокогорным аулам и башенным комплексам над пропастью. Увидеть Старый Кахиб, великолепный ландшафт Гоорских башен и легендарный кавказский Мачу-Пикчу — заброшенный город Гамсутль.
«Бренд» Дагестана — заброшенный аул Гамсутль
Попав в Дагестан, можно посетить древний-древний Дербент, оценить крепость, море и бархан, степи и ледники.
Белое солнце пустыни Сарыкум
Да, попав в Дагестан, можно двигаться в любом направлении — красиво будет везде. Например, на юго-западе. Направление перспективное: там и Дербент, и море, и удивительный лиановый лес, и пляжи с черным песком. И Кубачи — исторический поселок златокузнецов.
Поставляющий свои изделия в лучшие музеи европейских столиц. Вы не ослышались, и если вам недосуг приехать в Дагестан (что, правда?!) можете оценить мастерство кубачинских умельцев в Лувре, например. Или в нью-йоркском музее Метрополитен. Или в Эрмитаже. Но я все же рекомендую первоисточник — городок этот красоты и атмосферы удивительной.
Почти 1500 лет назад в горном Дагестане появляется государство с почти мистическим именем Зирихгеран. Страна с восточными корнями: отсюда имя, в переводе с персидского означающее «кольчужники». В раннем средневековье жители приняли ислам, а немного позднее и имя сменили, на Кубачи. По тюркски это примерно тоже самое, что и по-персидски — мастерство местных кузнецов ценилось превыше всех благ.
Мы заглянули на огонек в гостевой дом «Кубачи». Уютные номера, райский сад, воздух, панорама выше облаков — правда, сегодня туман и все это можно только нарисовать в воображении. А вот искреннее гостеприимство хозяев гостиницы, и их небольшой музей семейных ценностей — реальность.
Тут вам расскажут легенды и были. Например, о том, что именно здесь был изготовлен меч для великого киевского князя Мстислава, сына Владимира Мономаха. А также шлем Александра Македонского, и щит для Александра Невского. Что выдумка, что правда — на Кавказе все рядом.
Если вернуться к истории селения, примерно в XIII веке вокруг аула построили крепостную стену с мощными башнями. Остатки фортификационного сооружения сохранились и сейчас, а Кубачинская башня — крутая — еще и рада гостям.
Ее летопись, как и положено средневековым сказкам, окутана тайной. Есть мнение, к примеру, что крепостные сооружения в Кубачи построили… генуэзцы. О переселенцах в Кавказские горы с Лигурийского побережья свидетельствуют не только средневековые путешественники, но и вид улочек старой части Кубачей. Чем вам не итальянское борго?
Оплачиваете 50 рублей за вход в башню, и поднимайтесь. 5 этажей, высота сооружения — около 16 метров, а диаметр все 20. В башне работает музей народного творчества — немного быта, немного книг, домашней утвари, костюмов.
А еще с ее верхней площадки открывается фантастический, хоть и немного туманный, вид. Нет, оттого, что туманный, еще более фантастический!
Башня, как и 700 лет назад, господствует над ландшафтом. Но и сама городская архитектура удивит любого, даже повидавшего виды, туриста. Переплетение улиц-лабиринтов не приснится в самом фантасмагорическом сне, а здесь — реальность. Другой Дагестан, вне привычных стереотипов — прохладный, монохромный, размеренный.
Хотите еще больше умиротворения? Отправляйтесь в Кала-Корейш. Тут недалеко, но быстро не проехать — справится только внедорожник и опытный водитель, знающий места. Древний город-крепость, откуда ушли люди, парит над пропастью — похожих панорам много в Дагестане.
Но вот Кала-Корейш — один. Меня эта цитадель поразила до глубины души.
Немного полезной информации
Экскурсия в Кубачи
Из Махачкалы в селение Кубачи ехать примерно 3,5 часа, и потому на экскурсию мы отправились рано утром, дабы иметь возможность посмотреть как можно больше. Выезжаем из города на юг в сторону Дербента. Встаём на знаменитую трассу Ростов — Баку. Любителям статистики скажу, что вся трасса 1376 км. На дагестанский участок приходится 274 км. Автотрассу дублирует железная дорога.
Автомобильная дорога возле города шикарная четырёхполосная, но дальше она сливается в обычную двухполоску. Справа к дороге то приближаются, то удаляются горы, впрочем, как и море, оно находится слева. В данный момент дагестанская прикаспийская низменность ниже уровня мирового океана, соответственно раньше она была дном моря. Как следствие этого земля здесь очень бедная и солёная. Дожди в этих местах бывают редко, деревьев или каких-либо зелёных насаждений практически нет. Можно смело назвать эту местность пустыней.
Впрочем, пустыней этот участок между горами и Каспием являлся не всегда. Во времена хазар здесь всё утопало в виноградниках, которые истребила вначале арабская, а затем и монгольская конница. Однако арабские авторы, побывавшие в Дагестане в 10 веке, ещё упоминают на этой земле 4 тыс. садов и виноградников.
Примерно через 30 км. после Махачкалы возле посёлка Манаш пустыня резко заканчивается. Справа и слева от дороги появляются виноградники, далее на дороге они, как в шахматах, то появляются, то вдруг опять исчезают, и земля вновь превращается в пустыню.
Виноградарство на этих землях возродилось в конце 19 века. Делиться своим опытом в Дагестан приезжали лучшие европейские виноградари. Производство росло и расширялось. В советские годы местные колхозы производили различные сорта вин и коньяков.
Увы, в 1985 году из Москвы последовала команда — всё срыть, всё уничтожить. Если какие-то республики проявили хитрость, то Дагестан всё своё производство послушно уничтожил и отрапортовал. Большое количество людей осталось не у дел. Но те редкие колхозы, где не вырубили виноградники, легче пережили 90-ые. От незанятости населения появились различные экстремистские религиозные группировки.
Дагестанский перешеек всегда был проходом из Европы в Азию, как и наоборот. Правители разных держав и различных эпох желали контролировать этот узкий участок суши.
В подтверждение этого проезжаем разрушенный в 8 веке арабами город Варачан. Он занимал большое и массивное плато, которое нависает над равниной. Археологи здесь были. Остатки города они нашли, но каких-либо серьёзных работ пока здесь не проводили. Будем ждать и надеяться.
Придорожная стела указывает, что мы проезжаем город Избербаш. Он находится на берегу Каспия, и основан в 1949 году как посёлок нефтяников. В Избербаше, впервые в мире, был использован комплексный метод по добыче нефти из-под морского дна при помощи строительства эстакад и бурения наклонных скважин с берега. В 2005 году Избербаш занял первое место по итогам конкурса самый благоустроенный город России в категории городов с населением до 100 тыс. жителей.
Скалистые горные образования подходят здесь почти вплотную к дороге. Название переводится с кумыкского как «След одной головы» (смысловой перевод: начало границы). Тут следует объяснить, что кумыки, хоть и были некогда кочевым народом, но границы своих кочевий отслеживали чётко.
Делаем остановку. Водитель предлагает выйти из машины и посмотреть на профиль Пушкина.
Всё дело в том, что гора здесь в определённой точке действительно образует профиль, точ в точ как у Александра Сергеевича. Правда, рядом поставили столбы ЛЭП, они немного портят картину. Но в любом случае, в Дагестане есть свои Пушкинские горы — Пушкин-тау.
Конечно, Пушкин в Дагестане не был. По легенде первым среди скалистых образований профиль поэта распознал путешествовавший по Кавказу А.Дюма. Впрочем, если быть точным, дорога в 19 веке проходила чуть ниже, и маловероятно, что Дюма вообще видел эти скалы, тогда как в местной газете за 1887 год было написано, что один из рабочих впервые открыл лик Пушкина. В наше время Пушкин-тау — одна из достопримечательностей Дагестана.
Впрочем, в Дагестане, как и везде, кто-то еле-еле концы с концами сводит, а кто-то живёт очень даже хорошо. Мы проезжаем знаменитый на весь Кавказ Джемикентский пост ДПС. Если есть жила когда-то на земле птица Феникс, то её гнездо определённо было здесь.
Возле селения Великент уходим с трассы Ростов-Баку вправо. Кстати, селение это среди археологов довольно известное. Во первых здесь в древности постоянно проходили различные сражения, ибо это Великент — ворота в горный Дагестан. Во вторых рядом с селением возвышаются пять древних курганов. Два из них археологами изучены, тогда как три других остаются загадкой.
Работавшие на курганах археологи отмечают, что до новой эры в этих местах существовало общество с высоким уровнем культуры. Что за общество? Что за культура? В настоящий момент историки чёткого ответа не дают. Наука даже с исчезнувшими хазарами разобраться не может.
Проезжаем далее селение Маджалис. Аул основан в 1581 уцмием Султан-Ахмедом. Слово «Меджилис» в переводе с арабского обозначает — совет. Арабские завоеватели на захваченных территориях насильственно насаждали ислам (мусульманство). До принятия ислама в этих местах проживали огнепоклонники и христиане. На местных кладбищах встречаются христианские и иудейские захоронения.
Арабы основали здесь уцмийство во главе с уцмием, которое просуществовало вплоть до присоединения в 1813 году Дагестана к России. Уцмийство называлось Кайтаг (первоначально ХайдакЪ), оно имело свои таможенные границы, и вступить на его территорию никто не мог без согласия самого уцмия. Соответственно, народ за пределы своего государства практически не выходил.
18 января 1852 года в этих местах произошло большое сражение между горцами и царскими войсками. Большие потери были с обеих сторон. Царские войска потеряли убитыми и тяжело раненными 24 офицера, 400 солдат, 60 нукеров. Командовавший горцами Бук-Магомед попал раненный в плен и скончался по дороге в Дербент.
В наше время селение Маджалис ничем особенным не выделяется. Каких-либо древностей или архитектурных шедевров здесь нет, поэтому мы там даже не останавливались и ничего не фотографировали.
Сразу за Маджалисом начинаются горы. Поросшие лесом мохнатые зелёные склоны после унылой прикаспийской равнины кажутся воротами в какой-то другой мир.
Дорога по оторванному у горы склону тянется вверх. В небе, выискивая добычу, кружат сразу две хищные птицы. Воздух наполнен ароматом трав, пчелиным гулом и жужжанием стрекоз. Где-то внизу монотонно ревёт Уллучай.
Река, несущая в себе глину и песок, выглядит серой и даже грязной, словно кто-то где-то там, в горах перепутал, бросив заваривать в Уллучай не зелёный, а чёрно-серый чай, и теперь, словно большими чаинками, русло Уллучая заполнено глыбами и валунами.
Кавказ необыкновенно разнообразен своей флорой и фауной. Можно только представить, какой восторг испытывали первые учёные, изучавшие природный мир Кавказа. Но без потерь в их среде здесь тоже не обходилось.
Во второй половине XVIII века отношения местного хана с Россией сильно обострились. В феврале 1774 г., во время очередного путешествия по Кавказу, примерно в 90 км от Дербента кайтагским уцмием Асмир-Амзой была захвачена в плен научная экспедиция академика С. Г. Гмелина. Учёный настолько увлёкся изучением растений, что позволил себе слегка отклониться от маршрута.
Пробыв в плену полгода, 27 июня 1774 г. С. Г. Гмелин скончался в селении Ахмедкенд от лихорадки и истощения. Академику на тот момент было всего лишь 29 лет. К счастью его путевые записки и тетради уцелели. Их в Российскую академию наук доставили его товарищи по экспедиции, которых чуть позже выкупили из плена.
Огромный труд объемом более 1300 страниц, содержащий 135 таблиц с рисунками, явился важным вкладом в развитие ряда наук: географии, геологии, ботаники, зоологии, этнографии. В нем содержалось множество ценных сведений по медицине, сельскому хозяйству и экономике южных провинций России, Кавказа (в частности Дагестана) и особенно Персии.
Похоронили академика С. Г. Гмелина на кладбище селения Ахмекенд.
Стоит отметить, что далее горцы более ста лет ухаживали за его могилой, которую после окончания Кавказской войны обнаружили российские офицеры.
Наша машина, ревя мотором и петляя по серпантину, поднимает нас вверх. Высоту определить трудно, но уши начинает слегка закладывать. Как это обычно бывает в горах при наборе высоты, зелёные раскидистые деревья уступают своё место травам и чахлым кустарникам.
Невольно представляется, как нашим путём в 8 веке двигалось арабское войско, как вправо и влево раскачивались гружёные поклажей верблюды, как кто-то из воинов, оступившись, с жутким криком падал вниз, и как тёмные воды Уллучая заглушали предсмертный стон…
Мы на вершине горы, точнее место это называется Уркарахским перевалом. Дабы насладиться красотами, выходим из машины. Впрочем, мы здесь не одни, на вершину пришли коровы.
Говорят, что если во время дойки включить классическую музыку, надои увеличиваются. Наверно судить об этом может лишь тот, кто заказывает для бурёнок музыку. Но я более чем уверен — здешние дагестанские горные коровы, любуясь на окрестные горы, дадут молока пусть даже и меньше, но качеством оно будет выше.
Ветер, словно ласкаясь, слегка треплет мою футболку, и здесь на вершине, после долгого сидения в машине, весьма приятно вот так слегка охладиться, Над головой синее небо, справа, слева, впереди и сзади бесконечные вечные горы. Где-то вдалеке дрожа в лёгкой дымке, танцует лезгинку аул Кубачи.
Если лететь на вертолёте, то это займёт не более пяти минут. Однако гид объясняет, нам ещё предстоит попетлять, дорога сперва выведет на селение Уркарах, после которого до Кубачей 20 км. По местным меркам 20 км. — это чуть менее часа.
Садимся в машину и движемся дальше. Водитель и гид к горам давно уже привыкли, я же, вместе со своей спутницей, неустанно продолжаю восхищаться постоянно меняющейся картинкой.
У дагестанцев есть сказочка, не лишённая юмора. Жил был один горец, и было у него три поля. Пошёл он их пахать. Вспахал одно, обработал другое и устал. Расстелил он бурку и лёг отдохнуть. Проснулся, и видит — третьего поля нет. Рассердился горец и решил: «поле шайтан украл, пойду домой в аул», поднял с земли бурку и видит, что его третье поле как раз под буркой и находилось, и он сам его нечаянно закрыл.
Эта часть республики мне показалась несколько богаче, нежели Казбековский. Гергебильский и Гунибский районы. Горы здесь не такие крутые и не такие каменистые, нежели в других частях Дагестана. Соответственно больше как отдельно стоящих хуторов, так и аулов. Очень интересно видеть на горах остатки террасного земледелия.
В прошлом любая земля пригодная под сельское хозяйство ценилась здесь очень высоко. В наше время у горцев уже нет надобности обрабатывать всевозможные маленькие пятачки, отчего горы, разрезанные террасами на ступени, опустели.
Любопытно, что во многих частях Дагестана для садоводов и землепашцев существовали свои строгие правила. В ауле Игали в своём собственном саду запрещалось собирать урожай до специального разрешения старейшин. Нарушителя обмазывали сажей, сажали задом наперёд на осла и водили по селению на потеху местной детворе.
В селении Чиркей, если кто-то опять-таки в своём собственном саду срывал несколько плодов до разрешения старейшин, с него взимали штраф.
Кому-то в наши дни всё это может показаться маразмом. Однако, если учесть, что многие селения в горах обменивали фрукты на зерно, и от выращенного урожая холодной зимой зависело благополучие, как отдельной семьи, так и всего аула, то подобные строгие меры вполне объяснимы.
При этом старейшины вели свой календарь. По меткам на горизонте, где восходило или наоборот пряталось солнце, они определяли времена года. В некоторых аулах для солнечных часов устраивали специальные столбики.
Въезжаем в селение Уркарах. Аул этот довольно большой, он является районным центром одноимённого района. Если в горах на дороге всё было вполне спокойно, то здесь мы видим большое количество полицейских с автоматами — от них веет каким-то напряжением и даже нервозностью. Далее словно актрисы из фильма, мимо нас проходят молоденькие накрашенные девушки, за спиной и в руках у них большие медные кувшины. За водой в горах из века в век ходят только женщины.
Уркарах тянется по склону горы. Новые дома строят теперь из кирпича, но в центре села сохранилось большое количество старых домов.
Они, как правило, каменные, двухэтажные, и на втором этаже обязательно имеется открытая веранда. Многие горцы переезжают отсюда жить в другое место. Дом они закрывают, ключи отдают соседям, которые будут приглядывать за недвижимостью, и в нужное время топить печь. Хозяева могут приехать в свой дом через полгода или через год, и найдут его в полном порядке, и в полной сохранности. В горах не воруют, и по домам здесь никто не лазает.
Кстати, говорят, что на старом Уркарахском кладбище есть могилы иудеев и армян. Асфальтовая дорога в центре Уркараха заканчивается, далее в Кубачи идёт обычная грунтовка. Наш водитель снижает скорость — впереди очень опасный участок, именуемый Кубачинским ущельем.
Позже одна женщина в Кубачах рассказывала, как здесь на одном из поворотов из кузова грузовика упала её беременная родственница — слава Аллаху женщина осталась жива и при этом родила нормального ребёнка. При этом стоит отметить, что грунтовая дорога на крутых склонах более безопасна зимой. В любом случае, я был реально поражён — аул Кубачи известен на весь мир, а дороги как таковой сюда нет. Добавим к этому, что газ в знаменитое селение провели всего пару-тройку лет назад.
Впрочем, если говорить о природе, то Кубачинское ущелье в своей первозданности очень красиво. Горы здесь глиняные, и потому обтянуты травой.
Внизу ущелья протекает уже знакомый нам Уллучай, правда река здесь похожа на тихий ручеёк, и этот «тихий» ручеёк уже несколько раз сносил Кубачинский мост.
Кубачинская гора более пологая, нежели Уркарахская. На её середине имеется благоустроенный родник, воды из которого я выпил огромное количество.
Наконец въезжаем в Кубачи. Дорога заняла 4 часа, хотя расстояние отсюда до Махачкалы 165 км. Хотя аул и разбросан по замысловатой вершине, заблудится здесь довольно сложно — главную дорогу дублирует жёлтая труба газопровода. Кубачи стоит на высоте 1750–1800 метров над уровнем моря.
В центре посёлка знаменитый Кубачинский комбинат на территории которого одноимённый музей. Это новый центр села, тогда как старый расположен чуть в стороне и примерно на 50 метров выше.
В самом начале 14 века кубачинцы приняли ислам. Произошло это достаточно поздно, если учесть, что арабское войско принесло в Страну Гор учение пророка ещё в 8 веке.
По легенде верхняя часть аула приняла ислам на 7 лет позже. Если где-то новая религия причесала всех под одну гребёнку, то здесь этого не произошло. Аул Кубачи сохранил свой национальный колорит. Попадая сюда, первое, на что обращаешь внимание, так это женщины.
Арабских хиджабов закрывающих руки, ноги и голову в этой части Дагестана на женщинах я не заметил. Если кубачинка из своего села куда-то выезжает, её одежда от других дагестанок ничем не отличается. Но если она возвращается домой, лишь только ступив на родную землю, кубачинка покрывает голову и плечи тонким белым палантином.
Так ходят здесь почти все женщины, любого возраста. Причём на платках они тонкой нитью вышивают различные узоры. И скажу честно, белый цвет, создающий ощущение радости, видеть более приятно, нежели чёрный или коричневый.
Мощёная камнем дорога выводит нас в верхнюю историческую часть села, где центром является небольшая площадь. Первое на что ложится здесь взгляд, это старинный каменный мостик, под ним проход в виде арки. Рядом магазинчик, возле которого сидят женщины.
Все дома здесь старые и даже старинные, и если хозяин что-то где-то перестраивал, новая кладка сразу видна. На площади из всех жилых строений неким образом выделяется один большой недавно отремонтированный дом.
Удивительное дело — хозяин живёт в Средней Азии, сюда приезжает не чаще одного раза в год, но дом свой не продаёт, и односельчане за его домом следят. По негласному правилу, где бы ни жил кубачинец, под старость выходцы этого села предпочитают вернуться домой.
Кубачинцы входят в народность даргинцы. Однако кубачинские женихи стараются обязательно выбрать невесту из родного села. По словам местных жителей, когда в Кубачах играется свадьба, или справляется какой-то большой праздник, в родное село съезжаются разлетевшиеся по стране и по миру кубачинцы, живущие порой за тысячи километров. В такие дни на дороге горного аула пробки бывают почти как в Москве.
Гид обращает наше внимание на открытую веранду — это место называется Годекан — здесь собираются старики.
Захожу посмотреть. Если пол здесь выложен из обычной плитки, то одна из боковых стен выложена старинным камнем, на котором хорошо виден рисунок.
Я спрашиваю, не могильные ли это плиты пристроили в стену, обложив их далее более современным материалом? Гид отвечает, что Годекан всегда обделывали и обкладывали резными камнями, дабы создать у собирающихся здесь старейшин некое ощущение торжественности и значимости.
Каменной мощёной улочкой идём вглубь села. Многие здешние дома нуждаются в ремонте, однако, по словам гида, в них до сих пор живут люди, как правило, старики, которые часто не приемлют ничего нового.
Во все времена любой аул Дагестана представлял собой большую или малую крепость. Кубачи тоже был хорошо укреплён. Аул был опоясан крепостной стеной, над которой возвышалось 7 каменных башен. До нашего времени дожила только одна, возвышающаяся над краем пропасти.
Башня давным-давно обросла домами. Теперь уже никто точно не скажет, где стояли 6 остальных, и где проходила стена.
Кубачинских юношей достигших 15-летнего возраста, включали в мужские союзы. Им предписывалось защищать селение от неприятеля. Юноши в башнях несли службу, откуда им было строго-настрого запрещено уходить домой.
Молодые люди жили полувоенной жизнью, устраивая всевозможные спортивные соревнования по борьбе, по метанию копья и по стрельбе из лука. Этих юношей называли «батирте» (богатыри). Благодаря им, завоеватели не могли захватить Кубачи. В случае женитьбы они выходили из мужского союза, и далее на смену приходила подрастающая молодёжь.
Я хотел залезть в башню, осмотреть её изнутри, однако, по словам гида, её внутренние перекрытия нуждаются в ремонте. Поэтому башня закрыта, и ключ хранится у главы поселковой администрации. В этой части села, как нигде чувствуется дух старины. Дом предков — это святое — родовой дом нельзя ломать или как-то сильно перестраивать.
Однако такое жильё для современного человека стало тесным, жизнь отсюда ушла, точнее она переместилась чуть в сторону на 50 метров ниже, где новые кубачинские домики из белого кирпича напоминают серебряные стопки, расставленные впритык друг к другу.
Возвращаемся на площадь, подходим к мосту. Он конечно очень старый, но насколько — никто даже не знает.
В его каменной кладке можно видеть как резные плиты с красивым восточным орнаментом, которые можно квалифицировать как исламское искусство, так и каменные вставки с рисунками животных.