Лицевая урна что это
Лицевые урны
Смотреть что такое «Лицевые урны» в других словарях:
УРНЫ ПОГРЕБАЛЬНЫЕ — керамич., кам., реже металлич. сосуды, в к рых помещались остатки трупосожжений. Известны у многих племен с эпохи энеолита; были широко распространены у древних греков и римлян. Обычно в качестве У. п. использовались бытовые сосуды или сосуды,… … Советская историческая энциклопедия
Урны погребальные — керамич., кам., реже металлич. сосуды, в к рых помещались остатки трупосожжений. Известны у мн. племен с эпохи энеолита; были широко распростр. у древ. греков и римлян. Обычно в кач ве У. п. использовались бытовые сосуды или со суды,… … Древний мир. Энциклопедический словарь
Польша — (Polska) Польская Народная Республика (Polska Rzeczpospolita Ludowa), ПНР. I. Общие сведения П. социалистическое государство в Центральной Европе, в бассейне рр. Висла и Одра, между Балтийским морем на С., Карпатами и… … Большая советская энциклопедия
МИЛЬЯРЕС — Лос Мильярес (Los Miliares), городище (пл. ок. 2 га) в Испании, в цров. Альмерия. Относится к поздней стадии альмерийской культуры и датируется кон. энеолита нач. бронз. века (по Г. Шмидту, сер. 3 го тыс. до н. э.). Городище занимает высокое… … Советская историческая энциклопедия
Керамика — (греч. keramike гончарное искусство, от keramos глина), изделия и материалы из глин или их смесей с различными неорганическими соединениями, закреплённые специальным обжигом. Основными технологическими видами керамики являются терракота,… … Художественная энциклопедия
поморская культура — (археол.), железного века (VI II вв. до н. э.) на территории Польши и соседних районов Белоруссии и Украины. Остатки поселений и поля погребальных урн. Характерны антропоморфные (так называемые лицевые) погребальные урны, захоронение нескольких… … Энциклопедический словарь
Список изобретений, сделанных в Китае — Колесница с зонтом в упряжке из четырёх лошадей из терракотовой армии … Википедия
Лицевая урна что это
Также Поморская культура.
Культура ящичных погребений.
Эпоха железного века.
Датировка: 6-2 вв. до н. э.
Носителями культуры считаются балты и славяне
Культура складывалась под сильным влиянием лужицкой культуры.
Распространялась на территории Польши и смежных с нею областей Белоруссии и Украины.
Основой хозяйства населения Поморской культуры являлись земледелие и скотоводство.
Лужицкая культура имела несколько местных особенностей. Наиболее своеобразной была кашубская группа памятников в Западном Поморье, распространившаяся к IV в. до н. э. на юг и юго-восток в области других групп лужицкой культуры.
Здесь она называется поморской культурой, которая была представлена погребальными памятниками особого вида.
Остатки сожжения часто хоронились в урне, которая прикрывалась перевернутым вверх дном большим сосудом. Такие погребения называют подколпачными или подклешезыми.
Очень своеобразны поморские погребальные урны с изображением человеческих ликов. На территории Белоруссии памятники поморской культуры появились в III в. до н. э. и просуществовали до I в. до н. э. Крайний восточный пункт их известен возле города Пинска.
Культура представлена открытыми поселениями и бескурганными могильниками с трупосожжениями.
Померанские балты, западные балты, латыши. Балтийские племена, населявшие в начале и середине Бронзового века территорию Померании.
Самые старые предметы быта, которыми пользовались померанские балты, датируются приблизительно 1500 годом до нашей эры.
Померанские балты населяли не только одну Померанию, но также расселялись по берегам Вислы и Одера вплоть до территории Силезии (до границ лужицкой культуры).
В I-V веках нашей эры померанские балты были изгнаны германскими племенами и ушли на восток. Вероятно, некоторые из померанских балтов стали предками пруссов.
Следы пребывания балтов в Померании сохранились и по сей день, поскольку названия некоторых географических объектов Померании имеют чисто прибалтийское происхождение.
Лицевая урна что это
Всероссийская научно-практическая конференция
c международным участием
«ГОХМАНОВСКИЕ ЧТЕНИЯ – 2022:
ПАЛЕОАНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОГЕНЕЗ»
Санкт-Петербург, МАЭ РАН
Октябрь 2022 года
ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО №1
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН приглашает Вас принять участие в конференции «Гохмановские чтения – 2022: палеоантропология и этногенез». Конференция будет проходить в октябре 2022 года в очно-заочном формате. Поскольку в этом же месяце запланировано проведение «IX Алексеевских чтений» в Москве, для удобства всех потенциальных участников конференция в Санкт-Петербурге состоится в смежные дни.
Просим Вас отправлять на адрес anthropology-spb@yandex.ru заявки на организацию секций, круглых столов и воркшопов в срок до 1 февраля 2022 года. Тематика петербургской конференции будет традиционно включать в себя проблемы физической антропологии, в первую очередь касающиеся различных аспектов работы со скелетными останками, а также вопросов этногенеза. Особенно приветствуются дискуссионные темы, касающиеся методических аспектов исследований.
Заявка на проведение секции (круглого стола, воркшопа) составляется в свободной форме, но обязательно должна включать в себя три следующих пункта:
Основная информация и сроки приема докладов будут указаны в следующем Информационном письме весной 2022 года.
Секретарь Оргкомитета: Иван Широбоков
Адрес электронной почты: anthropology-spb@yandex.ru
Контактный телефон +7 (904) 638-90-67
«Культура русских в археологических исследованиях»
Авторизация
Календарь
Подписка
Свежие комментарии
Поиск
Поморская культура
Поморская культура – археологическая культура железного века, в частности гальштата и латена (VI/IV — II вв. до н. э.) на территории Польши и отчасти Белоруссии. Из-за ее роли в реконструкции этногенеза славян о ее составе, связях и границах много споров, само название ее имеет много вариантов (не совсем синонимов). Ее называют также померанской (в немецкой литературе), восточнопоморской (отличая от исходного поморского варианта лужицкой культуры), культурой лицевых урн, культурой ящичных погребений, вейхеровско-кротошинской (по типичным памятникам).
По Ю. В. Кухаренко, подытожившему труды польских археологов («Археология Польши», 1969), эта культура развилась из поморского варианта лужицкой культуры. Поморский вариант лужицкой культуры сложился в ней в последние века II тыс. до н. э. и распался на два – западный и восточный – ок. 800 г. до н. э. И на рубеже VII и VI веков (а по В. В. Седову, к середине VI века) восточный перерос в особую культуру – восточнопоморскую.
Культура эта, появившись на южных берегах Балтики, в польском Поморье (как немцы обозначают, Померании), вонзилась языком в лужицкую среду. В VI — V веках, когда лужицкая культура подверглась разорительным набегам скифов, восточнопоморская культура стала расширяться на юг и юго-восток, охватив значительную часть Польши. На этих землях она стала смешиваться с лужицкой культурой, и из этой смеси возникла культура подклошовых погребений (IV — II вв. до н. э.). На исходной же территории восточнопоморская культура параллельно дожила до конца II века до н. э.
Ареал поморской культуры. Автор: Dimitrius — собственная работапаводле карты В.Г.Беляўца з энцыклапедыi «Археалогiя Беларусi», том. 2, Мiнск 2011, CC BY-SA 3.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=16866800
Артефакты. Неукрепленные поселения этой культуры состоят из наземных жилищ столбовой конструкции и полуземлянок.
Могильники бескурганные, курганы встречаются редко, только в некоторых местах, и насыпи сложены из камней. Во всех могилах захоронены кремированные останки, которые ссыпаны непосредственно в яму или, в большинстве случаев, помещены в глиняные сосуды-урны. Так что это культура урновая (нем. Urnenfelederkultur). В ранних погребениях урны находятся в каменных ящиках (отсюда одно из названий культуры), в каждом по несколько урн. Количество ящичных погребениях со временем (особенно в латенское время) уменьшается, урны просто обставляются камнями или остаются вовсе без камней. Безъящичные погребения почти всегда индивидуальные. С урнами изредка бывают и другие сосуды, видимо, с заупокойной пищей. Это сосуды-приставки (миски, кувшины, кубки).
Реконструкция каменной гробницы Автор: José-Manuel Benito Álvarez — собственная работа, Общественное достояние, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=1896192
В ранних погребениях (главным образом VI — V веков) встречаются лицевые урны (нем. Gesichtsurnen, польск. – urny twarzowe) — урны, оформленные как человеческие головы с четким изображением лица, с крышкой в виде шапки сверху. Бывают на них дополнительно и другие изображения. Очень редко попадаются и урны в виде домиков – домковые урны (польск. urny domkowe, нем. Hausurnen).
Поморская урна Автор: Photographed by User:Lillyundfreya — Photographed at Museum für Vor- und Frühgeschichte, Berlin, CC BY-SA 3.0, https://commons.wikimedia.org/w/index.php?curid=1815531
Металлические изделия бывают в могилах редко. Это бронзовые бритвы, фибулы, гривны в виде корон, железные ножи, шилья, и др. Найдены ножны однолезвийного меча.
Этногенез. Польские археологи (Л. Козловский и Юз. Костшевский с его школой), на которых опирался Кухаренко, строили концепцию происхождения славян с территории Польши – от лужицкой культуры через поморскую и затем венедскую (оксывская плюс пшеворская). Для них поморская естественно вырастала из лужицкой на месте, обеспечивая преемственность общеславянского этногенеза. Проф. М. И. Артамонов принимал эту западную концепцию, стараясь найти возможности миграции славян из Польши на Украину. Акад. Б. И. Рыбаков строил другую, восточную концепцию – глубинного происхождения славян от трипольской культуры энеолита на Украине (через зарубинецкую и черняховскую культуры). За ним следовал сонм украинских учеников, и тогда их местный украинский патриотизм имел всесоюзное звучание. П. Н. Третьяков принимал лишь часть рыбаковской концепции, ограничивая поиски предков славян северными отрогами зарубинецкой культуры – ближе к балтам. Ту же близость принял за исходную В. В. Седов, но в западной, польской модели. Он счел поморские памятники близкородственными соседней с востока культуре балтских курганов. Тогда (восточно)поморская культура оказывается балтской или единой культурой неразделившихся еще балтов и славян, а культура подклошовых погребений – первой славянской культурой.
Все эти построения поверглись острой критике следующего поколения археологов и ныне почти полностью разрушены. В Польше Р. Волонгевич и К. Годловский показали отсутствие преемственности между культурами, принимаемыми за славянские (между поморской и оксывской с пшеворской), А. Невенгловский выявил ясторфский (германский) вклад в создании пшеворской культуры, а в России М. Б. Щукин показал значительную роль германских аналогий в трактовке зарубинецкой и черняховской культур. Поиски российских археологов сосредоточились на корнях пражской и родственных ей культур, и перспективными здесь оказались как раз искания П. Н. Третьякова.
Что касается восточнопоморской культуры, то ее связь с предшествующей лужицкой культурой крайне сомнительна. Седов ее отрицает: «Поморские и лужицкие древности, в особенности погребальный обряд и керамический материал, настолько различны между собой, что не может быть речи ни о развитии первых из вторых, ни об их происхождении от единого корня». Он также пишет: «Если предметы из Скандинавии (бронзовые сосуды, браслеты с концами в виде трубочек и др.), появляющиеся в кашубских памятниках поздней бронзы, можно считать продуктами обмена, то распространение домковых и лицевых урн в памятниках начала железного века уже отражает миграцию в области Польского Поморья иноплеменного населения» (Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1971. С. 46-51). Сам он, подобно некоторым польским археологам, производит ее с востока. Ее родственность западнобалтийским (или по другому наименованию восточнобалтийским) курганам он обосновывает тем, что для них «общи каменные ящики, устраиваемые для захоронений, многие типы глиняной посуды (круглодонные горшки и миски, грушевидные сосуды, усеченноконические миски и др.), некоторые типы украшений и орудия труда». Но сосуды эти лишь попадаются в поморском ареале, и такие совпадения вполне могут объясняться соседскими контактами. Седов еще приводит балтскую гидронимику исходного поморского ареала. Это серьезнее, но время ее оседания неизвестно, да и само наличие спорно.
А вот сходства поморской культуры с явно германскими культурами полей погребальных урн неустранимы. Это, кроме самого способа погребений, наличие бритв, фибул, меча (всё это не имело распространения у ранних славян).
Примечателен и специфический признак культуры – лицевые урны. Они широко распространены именно в чисто германских культурах железного века – в бассейне Эльбы, в Ютландии, южных Швеции и Норвегии. В этих же землях распространены и домковые урны, а на правобережье Средней Эльбы, между Гарцем и устьем Зале, образовалась на базе лужицкой культуры в 7 — 6 веках до н.э. и специфическая небольшая по территории культура домковых урн (Hausurnenkultur).
Всю эту избирательность можно объяснить одной особенностью раннегерманских верований. Германские представления о загробных обиталищах душ умерших (Вальгалла, Гимле, Бримир, Хель) поздние, разномастные и несут на себе признаки влияния античных культов и мировых религий, тогда как в исконно германском представлении упорядоченного и четко локализованного загробного мира не было. Душа покойника продолжала жить в могиле, служить богам и вмешиваться позитивно и негативно в жизнь живых людей. То есть умерший не был покойником (от слова «покой»). Для регуляции этого вмешательства необходимо было обеспечить душе умершего прочное обиталище, долговечное тело и пресечь желания вылезать из могилы без призыва, становиться «драугом» – ожившим мертвецом со сверхестественными способностями. Для этой надобности создавались каменные ящики, глиняные тела, глиняные домики. Германцы почитали своих умерших родичей, надеялись на их помощь, но очень опасались вырвавшихся из могил мертвецов («Дикая охота» и т. п.). Потенциального драуга старались всячески привязать к могиле, к вечному неподвижному искусственному телу.
Лицевые урны имеют и общеевропейские корни. Их применяли этруски (как и домковые урны); возможно от этрусков германцы и заимствовали идею (в Этрурии есть находки балтийского янтаря). Но исходный очаг лицевых – на Дунае. В Венгрии лицевые урны применялись в культуре бронзового века Кишапоштаг (2200 – 1950 гг. до н. э.) и, вероятно, более поздних, откуда они проникли вместе с другими компонентами культуры в Индию (Гхалигаи V в долине Свата XIII — XI вв. до н. э.); известны они в Трое II (2600 – 2300гг. до н. э.), а туда, по-видимому, прибыли с протохеттами из культуры Баден на Дунае (3600 – 2800 гг. до н.э.). Но нигде они не имели такого массового распространения, как у германцев.
Таким образом, восточнопоморская культура — не славянская и не балтская, а скорее всего германская. Немецкие археологи отводили ее бастарнам.
Становление славян
Начиная с середины VI в. на территорию, заселенную восточными группами племен лужицкой культуры, наблюдается активная инфильтрация значительных масс населения поморской культуры. В течение полутора столетий переселенцы из Польского Поморья распространились по всему бассейну среднего течения Вислы и заселили смежные земли Одерского бассейна.
Миграция поморских племен в южном направлении была обусловлена, по всей вероятности, некоторой перенаселенностью Нижневисленских земель. Импульсом же ее стало, очевидно, вторжение в Поморье носителей культуры лицевых урн. Последние представляют собой специально изготовленные для погребальных целей стройные грушевидные глиняные сосуды с натуралистическим или схематическим изображением человеческого лица. Туловища их украшались геометрическим узором или какими-либо изображениями (коня или всадника, повозки, сцен охоты). Поверхность урн гладкая, черная, орнамент заполнен белой пастой. Крышки имели вид шапки с небольшими полями (рис. 37, 1).
Расселение поморского населения в Средневисленском и Одерском регионах не сопровождалось какими-либо заметными перемещениями местного лужицкого. На первом этапе поселения лужицкого и поморского населения и синхронные им могильники сосуществовали на одной территории раздельно. Но очень скоро пришлое население смешалось с местным: образуются общие поселения и могильники. Этому во многом способствовали одинаковые хозяйственный уклад, быт и уровень общественного развития носителей лужицких и поморских древностей, а также этническая близость их.
Рис. 37. Вещевые находки поморской культуры: 1 — лицевая урна; 2—4 — булавки; 5—8 — глиняные сосуды 1 — Грабово Бобовское; 2 — Госьцишево; 3 — Болеславец; 4 — Орле Бельке; 5 — Познань-Шелаг; 6 — Соколовице; 7 — Топольно; 8 — Конинко
Подклешевые погребения появились еще в лужицкой культуре в IV периоде эпохи бронзы, в то время это была редкая обрядность, но зафиксирована она на широкой территории — на лужицких могильниках Силезии, Саксонии, Бранденбурга и Хелминской земли. В условиях территориаль¬ого смешения лужицкого населения с поморским в силу каких-то причин этот тип погребальной обрядности и получил широкое распространение, став одним их характерных индикаторов нового культурного образования. В коренных землях поморской культуры этого не наблюдается, погребальный обряд там остается прежним.
Все могильники культуры подклешевых погребений бескурганные. Только в северных регионах ее ареала встречаются курганы, оставленные поморским населением. Захоронения совершались по обряду кремации умерших. Собранные с погребального костра остатки трупосожжения помещались в глиняных урнах и прикрывались (далеко не во всех случаях) сосудом больших размером, опрокинутым вверх дном. Но встречаются и безурновые захоронения, в которых сожженные кости ссыпались на дно могильной ямы. Как в урновых, так и в безурновых погребениях зафиксирован обычай засыпать кальцинированные кости остатками погребального костра.
Погребения рассматриваемой культуры, как правило, индивидуальные. Есть и исключения, когда в одной могильной яме находится по две-три урны, накрытые од¬ним сосудом-клешем. Кроме урн нередко в погребениях обнаруживаются сосуды-приставки. Это безусловно лужицкая традиция. Количество приставок обычно — два-три сосуда, но есть могилы с четырьмя-пятью приставками, а в погребении 81 могильника Бжесц-Куявский Влоцлавекского повята их оказалось 117. Значительная часть захоронений принадлежит к безьнвентарным, в других встречаются вещи, преимущественно булавки, фибулы, кольца.
Поселения культуры подклешевых погребений были открытыми, они не имели каких-либо укреплений. По своим топографическим особенностям и величине они близки к лужицким. На основе анализа антропологических материалов из могильников Трансбур и Сохачев-Троянов польские археологи считают, что поселения насчитывали 20—40 жителей.
Глиняная посуда культуры подклешевых погребений (рис. 38—41) отражает синтез лужицкой и поморской культур. Часть ее является дальнейшим продолжением лужицкой керамики. Это высокие горшки яйцевидной формы, среди которых есть и «клеши», округлобокие сосуды с двумя ушками, амфоровидные сосуды, миски с загнутым наружу краем, ситовидные сосуды, кубки, плоские круглые крышки. Другая часть эволюционировала из поморской керамики. Это выпуклобокие сосуды с гладким верхом и специально ошершавленным («хроповатым») туловом, которые употреблялись и как «клеши», амфоровидые сосуды с ошершавленной поверхностью, миски с ребристым краем и ушком, кувшины. Бытовали и сосуды, распространенные как в лужицких, так и в поморских древностях, в частности, горшки с высокой цилиндрической шейкой. Вся глиняная посуда делалась ручным способом без применения гончарного круга.
Наследием лужицкой культуры были булавки со спиральными головками и с завершениями, свитыми в ушко. Из поморской в культуру подклешевых погребений перешли булавки с дисковидными головками, фибулы чертовского типа и единичные находки ковачевичских фибул. Ряд предметов, распространенных в поморских древностях (например, нагрудники из нескольких дуговидных обручей, скрепленных ажурной пластинкой), в культуре подклешевых погребений не получил распространения.
Рис. 38, 39. Глиняная посуда из могильников культуры подклешевых погребений (сосуды-клеши даны в перевернутом виде)
Рис. 38. 1—3, 5, б — Трансбур; 4, 7 — Радванкув
Рис. 39. I. 3, 5, 6 — Трансбур; 2, 4, 7, 8 — Радванкув
Рис. 40. Глиняные сосуды из могильника Ветоленка Дворска культуры подклешевых погребений
Основой экономики населения культуры подклешевых погребений были земледелие и скотоводство. Обе предшествующие культуры — и лужицкая, и поморская — принадлежали к земледельческим и племена рассматриваемого периода унаследовали их традиции. Зафиксированы следы плужной обработки почвы, но пахотных орудий пока не встречено: они, очевидно, целиком были деревянными. Возделывались просо, пшеница, ячмень, горох, бобы, лен. При раскопках зафиксированы также следы занятий рыболовством, охотой и собиранием лесных плодов.
Рис. 41. Украшения и керамика культуры подклешевых погребений: 1, 2, 4, 5 — глиняные сосуды; 3 — булавка; 6 — височное кольцо со спиральным окончанием и биспиральными подвесками. 1 — Шимборзе; 2, 6 — Варшава-Грохув; 3 — Трансбур; 4 — Сарнувек; 5 — Бжесць
Есть все основания рассматривать население культуры подклешевых погребений как славянское. Начиная с этой культуры прослеживаются элементы преемственности в эволюционном развитии древностей вплоть до достоверно славянских эпохи раннего средневековья. Отнесение процесса становления славянского этноса к более раннему времени представляется невозможным: лужицкая культура, как показано выше, была еше древнеевропейским образованием с несколькими неустойчивыми диалектами.
Концепция А.Мейе о лингвистической дифференциации как результате внешнего импульса со стороны субстрата подверглась критике и ие может быть признана всеобъемлющей. Однако из этого не следует, что мысль этого исследователя о возможном образовании новых индоевропейских язы¬ков в условиях взаимодействия двух родственных (или неродственных) диалектов должна быть отвергнута. В отличие от греческого, славянский язык сохранил множество особенностей, унаследованных от праиндоевропейского, элементы неиндоевропейского субстрата в нем ие проявляются.
Не противоречит локализации ранних славян в ареале культуры подклешевых погребений и данные сравнительно-исторического языкознания. На севере носители этой культуры вплотную соприкасались с племенами западных балтов. Между ареалами культуры подклешевых погребений и поморских древностей Нижнего Повислеиья отчетливой границы не было. По существу это была единая территория с переходной полосой, в которой сочетались элементы той и другой культур. Отдельные подклещевые погребения, выявленные в Нижнем Повисленье, как и поморские захоронения в регионе культуры подклешевых погребений, говорят о некотором взаимопроникновении славянского и западнобалтского населения. Отношения между носителями культуры подклешевых погребений и племенами культуры западнобалтских курганов — предками средневековых пруссов, ятвягов, галиндов и куршей — были не менее тесными. Об этом, в частности, свидетельствуют нередко встречаемые в западнобалтских древностях глиняные сосуды, напоминающие по форме лужицко-подклешевые. Близкими были орудия труда и украшения, в частности булавки с плоскоспиральными головками, спиральные браслеты и другое. Некоторые металлические предметы (втульчатые топоры, массивные шейные гривны, браслеты и др.) были одинаково характерны как для культуры подклешевых погребений, так и для древностей западнобалтских курганов.
В бассейне Припяти к ареалу культуры подклешевых погребений близки были земли милоградской культуры, определение племенной принадлежности носителей которой затруднено (скорее всего, это была одна из группировок периферийных балтов), но несомненно, что к этногенезу летто-литовцев они не имели никакого отношения.
На втором месте по значимости были славяно-германские контакты. Германские племена — носители ясторфской культуры — были северо-западными соседями славян. Как свидетельствуют материалы археологии, культурные контакты между этими этносами осуществлялись как непосредственно, так и через посредничество племен поморской культуры. О последнем свидетельствует множество предметов, получивших распространение в ареалах трех названных культур. Это булавки с лебедеобразными головками, булавки с головками, свитыми в ушко, чертозские и ковачевичские фибулы, двуухие сосуды. В окраинных землях ясторфской культуры встречаются сосуды с шероховатой поверхностью, весьма распространенные в памятниках культуры подклешевых погребений. Наоборот, из ясторфской в ареал последней проникли кувшины с широким ухом и покрышки специфического облика.
На юго-востоке ранние славяне только на весьма небольшом участке могли соприкасаться с ираноязычными скифами. Археологические материалы не указывают на тесное взаимодействие этих этносов: находок или каких-либо иных элементов скифского происхождения в памятниках культуры подклешевых погребений не обнаруживается, как не ощущается и обратного культурного воздействия.
Между тем, большое число славяно-иранских схождений не дает оснований для утверждения, что контакты славян со скифским миром продолжались непрерывно в течение всего многовекового периода праславянской истории. Без временного распределения элементов славяно-иранского взаимодействия, без учета географических факторов суммарное рассмотрение их не может привести к надежным выводам.
Сформировавшиеся в условиях ясторфской культуры германцы были непосредственными соседями племен, представленных остатками лужицкой культуры Силезии и Любуссксй земли и называвшихся венетами/венедами. Этот этноним со временем германцы и распространили на славян. Раннесредневековые источники, как уже говорилось, вполне определенно свидетельствуют, что венедами славян называли германцы.