Лучше водки хуже нет что значит
Лучше водки хуже нет что значит
Из публикации журнала МиллиардерЪ http://milliarderr.com/blog/2016-01-30-10657
Виктор Черномырдин был не только выдающимся политиком и дипломатом, но и непревзойденным мастером слова!
1. Никогда этого не бывало, и вот опять!
2. Лучше быть головой мухи, чем жопой слона.
3. Народ пожил — и будет!
4. Надо же думать, что понимать.
5. У кого руки чешутся — чешите в другом месте!
6. Вас там туда…
7. Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
8. Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.
9. Мы выполнили все пункты: от, А до Б.
10. Некоторые принципы, которые раньше были принципиальны, на самом деле были непринципиальны.
11. Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство.
12. Есть еще время сохранить лицо. Потом придется сохранять другие части тела.
13. Красивых женщин я успеваю только заметить. И ничего больше.
14. Правительство — это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком.
15. Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
16. Вино нам нужно для здоровья. А здоровье нам нужно, чтобы пить водку.
17. Кто говорит, что правительство сидит на мешке с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим.
18. Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
19. Много говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.
20. Мы так жить будем, что наши внуки нам завидовать будут.
21. Впервые за многие годы отмечено сокращение сброса поголовья скота.
22. В харизме надо родиться.
23. Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
24. А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!
25. Всю теорию коммунизма придумали два еврея. Я Маркса с Энгельсом имел…
26. Eсли бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!
27. Здесь вам не тут!
28. И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.
29. И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу…
30. К сожалению, мертвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены.
Лучше водки хуже нет
Кое-что о русском национальном напитке во времени и пространстве
№ 23(315) от 21.06.2012 [«Аргументы Недели », Сергей НЕХАМКИН ]
«АН» категорически не рекомендуют читать этот материал убеждённым трезвенникам, жертвам алкогольных отравлений, тем, кто когда-то пил, но потом завязал, родственникам людей, страдающих от алкоголизма, и т.д. Мы готовы уважать вашу изначальную непримиримость к предмету разговора. Но…
По счастью, не все в нашей стране так относятся к водке.
«А кто не пьёт?!» – возмущённо восклицает Велюров в «Покровских воротах», и вся страна понимающе хохочет у телевизоров. У нас сведёт судьба с утра самых разных людей: академика, героя, мореплавателя, плотника, кто-то из них крякнет печально: «Эка ж я вчера…» – и остальные сочувственно вздохнут: сами не без греха. Россия – это Россия. И разговор о водке в нашей стране бесконечен. Причём какой аспект ни возьми – исторический, экономический, медицинский, кулинарный, фольклорный, – целую книгу можно писать.
Александр Никишин, которого «АН» попросили выступить комментатором к данному материалу, этим и занимается – пишет о водке. Прочитайте справку о нём и согласитесь: эксперт, которому можно верить.
Что в бутылках, хороших и разных
Б еседу «АН» начали с «детских» вопросов. Вот на прилавке ряды бутылок. Разные фирмы-производители, красивые этикетки… Но чем одна марка от другой отличается? Тем более что была как-то ехидная передача по НТВ, где разъяснялось: все наши водки – одинаковы. По простой причине: есть ГОСТ – столько-то воды, столько-то спирта. Отступать от утверждённой рецептуры нельзя. Так что возьмёте вы какой-нибудь очередной аристократический «Стандарт» или чего попроще – сама по себе жидкость внутри будет одинаковая. Отличаются лишь бутылки и раскрут торговой марки.
Александр Никишин заметил: всё так – и не так. Вспомнил своего недавно умершего друга Николая Кривомазова, редактора журнала «Русская водка», который после той передачи на НТВ в суд хотел подавать.
– Понимаете, в чём дело… В России действительно сейчас тысячи марок водки. Разумеется, столько различных её видов просто физически быть не может! Водка – и есть водка: спирт, вода… Иногда немного сахара, иногда – глицерина. И конечно, когда вам рассказывают, что данный продукт особенно хорош, поскольку его, условно говоря, очищают бриллиантами, – смешно. Маркетинговый ход. Но водки всё же не одинаковы. Рецепт одинаковый – а водки нет.
Он начинает объяснять. Да – спирт, вода… Но петербургская водка, например, всегда будет жёсткой, «забористой» на вкус. Вода в тех местах жёсткая – это и сказывается (хоть на водочных заводах вода везде и всюду проходит надлежащую очистку). А, например, московская (мытищинская) вода – мягкая. Значит, и водка питься будет мягче. Опять же спирт… Утверждения, что любой сгодится, хоть из нефти выгони, – неверны. На нормальную водку нужен нормальный зерновой спирт. Он помимо прочего даст определённые сивушные масла, которые в небольшом количестве тоже необходимы. Представление, что в идеале и вода должна быть дистиллированно-безвкусной, и спирт идеально чистым, – типичная ошибка. Водка – это водка, а не разведённый спирт! Кроме того, есть такой принципиальный фактор, как индивидуальные особенности специалистов на заводах. Это как повар: рецепт котлет везде одинаковый, но у одного выходит что-то хлебно-мякишное, а у другого – произведение кулинарного искусства. А на хороших заводах технологи работают давно, у них опыт, школа…
Какие водки лучше брать? Чтобы не рекламировать конкретные марки, Александр Никишин просто заметил, что всегда предпочтительнее продукция старых, с хорошей репутацией производителей: «Кристалл», «Ливиз», «Топаз»… Корреспондент «АН» выразил сомнение насчёт кавказских водок – осетинских например. В ответ услышал:
– Напрасно. Они были дешевле остальных, вот народ и пугался: небось, намешали непонятно чего! А дешевизна была обусловлена местными особенностями налогообложения. Сама же продукция вполне достойная.
Smirnoff, Gorbatschow, Rasputin
Р усская водка, настаивает Александр Никишин, – национальный напиток. Более того – национальный бренд. Да, есть проблема пьянства населения. Но, помилуйте, – в водке ли самой по себе дело? Американцы тоже когда-то дошли до необходимости вводить сухой закон – только виски потребляли… Так что давайте отделять мух от котлет.
«Супермент» из «палёнки»
Ч то делать с хорошей водкой? Понятно – пить! А как быть с плохой? Например, взяли бутылку – оказалось, мерзость несусветная. Можно ли облагородить? Марганцовка там, уголь. Или настойку сделать…
Никишин засмеялся: бросьте. Даже если это не «фальшак», возиться – себе дороже. Не нравится – вылейте, и всё. Что, сейчас нормальную водку взять проблема? В крайнем случае используйте на компрессы. (Тут последовала небольшая лекция о том, что водка, изобретённая в XV веке монахами Чудова монастыря, изначально вообще-то была лекарственным препаратом и в старину применялась при лечении более чем 200 болезней.) Но разговор свернул на проблему «палёной» водки вообще, – и последовала удивительная история единственного в мире завода по её переработке.
– Это была идея Владимира Пекарева, директора группы компаний «ОСТ» в Черноголовке. Действительно, «палёнка» в России – огромная беда, подпольные бутлегеры её производили (и производят) в промышленных масштабах. Но, значит, и бороться надо промышленными способами. В Черноголовке решили всевозможные водочные суррогаты переделывать в стеклоочиститель. Но речь шла об огромном количестве бутылок, не будешь же каждую вручную открывать да переливать. В Германии заказали соответствующую поточную линию. Когда немцы услышали, что русским нужна линия не для закручивания пробок, а для откручивания, у них глаза на лоб полезли. Но – сделали. Завод заработал, причём процент от продажи стеклоочистителя имело и МВД – продукт так и назывался «Супермент». Когда милиция поняла, что она в доле, – изъятая фальшивая водка в Черноголовку пошла вагонами со всего Подмосковья. Чем дело кончилось? Пока, насколько я знаю, заглохло. Завод в Черноголовке сидит без лицензии.
Тихий омут
С лучайно ли это? История со стеклоочистительным заводом, считает собеседник «АН», – отражение странных сегодняшних процессов в водочной отрасли.
– Обратили внимание – мы что-то вообще давно про водку не слыхали? А это ситуация «тихого омута», в котором непонятно что происходит. Видимо, идёт очередной передел отрасли. Боюсь, скоро мы проснёмся – и узнаем, что у большинства водочных предприятий новые хозяева. Но вопрос – «Кто стоит за вывеской «Ликёроводочная отрасль России»?» – не абстрактный! Эта сфера экономики должна быть под контролем общественности! В советские времена водка давала в бюджет до 40% прибыли. В прошлом году – где-то 3,6%. Пить мы меньше не стали – куда же уходят доходы? Что происходит? Почему одни предприятия банкротятся, другие теряют лицензии, третьи меняют хозяев, почему государство постепенно уходит из этого чрезвычайно прибыльного бизнеса? Кроме того, речь в конечном счёте идёт о нашем с вами здоровье. Мы все потребители водки и имеем право знать, что именно пьём. Однако пока тема словно табуирована.
Впрочем, Александр Никишин оговаривается: современная история водки ему не так интересна. «Русской водке – 500 лет. Сегодняшние события, несомненно, потребуют осмысления, возможно, наказания виновных в перегибах – но, в общем, это крошечный эпизод на долгом веку». Зато, будучи историком, готов привести примеры, как решались водочные проблемы в прошлом.
Вспомним Ивана Посошкова
О б Иване Тихоновиче Посошкове (1652–1726) известно мало: был купцом, изобретателем, фабрикантом (в том числе – владельцем винокуренного завода). В 1724 г. написал «Книгу о скудости и богатстве» – прорывное для своего времени сочинение, размышления о том, как обогатить государство, какой должна быть налоговая система, как бороться с коррупцией и т.д. Подал свой труд Петру I, но вряд ли трактат до императора дошёл. Зато окружение царя ужаснулось.
А. Никишин считает: дело не только в том, что Посошков требовал, например, ограничения власти дворян над крестьянами. Предложения самородка-экономиста по «водочному вопросу» непосредственно задевали интересы тогдашних «первых лиц». «Птенцы гнезда Петрова» при всех достоинствах были насквозь коррумпированы (вспомним хотя бы легендарное взяточничество Меншикова). Посошков же предлагал систему мер по сокращению воровства в «питейном деле». А кому это нужно?
Его арестовали, пытали. Умер в Петропавловской крепости.
Диван, на котором умер король
О дин из экспонатов выставки «Честь дороже выгоды» – диван. Старомодный, потемневший, не очень и роскошный. На этом диване в 1898-м умер Пётр Арсеньевич Смирнов – «водочный король» России. Лёг, несколько дней лежал, молчал – а потом тихо отошёл. Смирнова надломила необходимость бороться с государственной монополией на водку. Монополия начала вводиться в России с 1895 года.
Этот исторический сюжет – не о том, кто хороший, а кто плохой, а о том, как столкнулись две правды.
Введение монополии связано с именем выдающегося российского государственного деятеля Сергея Юльевича Витте (1849–1915), в то время – министра финансов, позднее – премьер-министра. Сам Витте настаивал, что не ставил целью «извлечение прибылей» для казны, мол, всему причина – низкое качество водки, которую ранее пили россияне. Но, думается, лукавил: плох тот министр финансов, который не думает о прибылях для казны, а Витте был очень хорошим министром финансов. Другое дело, что, как поясняет А. Никишин, мы неверно понимаем, что такое тогдашняя «монополия». Речь не шла о том, что государство заберёт себе всё, что связано с водкой. Задача ставилась иначе: создать альтернативную отрасль, вытеснить (или, как минимум, сильно потеснить) на рынке частника и перенаправить поток доходов в госбюджет.
С мирновых, Шустовых и прочих водочников царской России подрезали по большому счёту не большевики. И даже не «питейная монополия». Их бизнес умер в 1914-м, когда с началом Первой мировой войны в России ввели сухой закон. Который ни к чему хорошему не привёл. Сначала все дружно и с восторгом бросили пить – потом так же дружно начали вновь. Только хлестали уже самогон да суррогаты.
Александр Никишин сухими законами занимался подробно.
– Да, нигде в мире эти меры не дали ожидаемого эффекта (более-менее – в Швеции и Швейцарии). Но это не повод над ними посмеиваться.
Когда-то на моих глазах в считаные минуты перепились несколько десятков финнов. Дело было на пароме Таллин – Хельсинки. Заглянул в бар, стоит очередь – весёлые, хорошо одетые люди. Вышел на палубу покурить, возвращаюсь – все уже чуть ли не на четвереньках. Известно, как спиваются наши северные народы, американские индейцы. Я не хуже любого идейного трезвенника могу рассказать о катастрофических последствиях массового пьянства. И понимаю ситуации, когда государство вынуждено что-то делать. Беда в том, что сухой закон у нас – и в Первую мировую, и при Горбачёве – неизбежно входил в противоречие с народными традициями. Ну можно ли не выпить на свадьбе, на поминках?
Какой выход? Не знаю. Никто не знает. Думаю, надежда на спасительный инстинкт самосохранения – и конкретного человека, и целых народов. Оглянитесь по сторонам: вы сами вспомните множество людей, которые пили-пили, а потом завязали!
Витте против Cмирнова
И нтересно, что и Витте, и будущие «отцы» советской питейной монополии действовали по схемам, которые ещё в своей «Книге о скудости и богатстве» предлагал Петру I русский самородок-экономист Иван Посошков (см. нашу справку). Читали они основоположника или просто специфика страны диктовала схожие решения проблемы?
Посошков, например, предлагал: водка должна везде стоить одинаково. Тогда не будет нужды брать, условно говоря, дешёвую в Туле и везти продавать подороже в Сибирь. Потом в СССР так и было: в каком конце страны в магазин ни войди – везде 3.62 или 4.12. А при Витте по всей империи начали строить типовые заводы с типовым оборудованием. (Обратите внимание: до сих пор старые водочные предприятия в разных концах России – это, как правило, краснокирпичные стены, схожая архитектура. Отголосок тогдашних решений.) Всего их развернули 350. Заводы начали гнать водку-«казёнку».
Средне-хорошее качество. Умеренная цена. Единого образца бутылка. Особое внимание розливу в малую тару: кому не надо – лишнего не возьмёт. Продажа – в специализированных казённых лавках. Цель была – завоевать массового потребителя – человека небогатого, который не намерен напиваться, просто купит шкалик после работы.
И завоевали. И в казну пошёл ощутимый денежный поток.
Что оставалось Смирнову (и другим негосударственным производителям)? Маневрировать. «Казёнка» – унифицированный продукт. А мы предложим широкий ассортимент напитков (и предприятия Смирнова выпускали более 450 водок, настоек, наливок, ликёров). У вас всё скромно – а у нас будет выпивка-праздник (и действительно – необычные фигурные бутылки, яркие нарядные этикетки). Правда, продукция экстра-класса и стоила дороже. К тому же частник мог продавать свою водку лишь с акцизной маркой («бандеролью»). В общем – конкуренции не выдерживали.
Семейство Шустовых (не единственные, но самые известные сегодня конкуренты Смирнова) придумало свой ход. Они тоже продолжали выпускать водки, настойки – но основную ставку сделали на коньяки. Стали вкладывать деньги, закупать рецептуры и технологии, один из братьев поехал учиться во Францию. Знаменитые Ереванский, Кишинёвский, Одесский коньячные заводы – это всё шустовское наследие.
Мораль с точки зрения нашего времени. Что лучше – госмонополия или частные производители? У каждого варианта свои плюсы и минусы. Но Александр Никишин не зря в разговоре несколько раз нехорошо вспомнил ту самую передачу НТВ о водке. Его мысль такова. Вы говорите – все водки одинаковы? Во-первых, как сказано, это всё же не совсем так. Во-вторых… Если они одинаковы – то логична следующая мысль: а зачем нам столько водок? И не выйдет ли завтра – приходим мы в магазин, а водка там двух-трёх производителей? По сути, это та же монополия. Но одно дело госмонополия, когда доход идёт в казну и нам, гражданам, возвращается в виде детсадов, больниц, зарплат учителям. А если просто несколько человек сумели всевозможными путями задавить конкурентов, при этом доходы от работы в сверхприбыльной сфере по-прежнему исчезают непонятно куда, – тут, извините, другой коленкор.
Представляем эксперта
Александр НИКИШИН – автор серии книг «Тайны русской водки» («Водка и Сталин», «Водка и Горбачёв» и т.д.), в соавторстве – двухтомника «Русская водка. Иллюстрированная история», исследования «Фольклор под градусом» (продолжать можно долго). Кроме того – создатель Национального музея русской водки. Организатор выставки «Честь дороже выгоды», посвящённой дореволюционным «водочному королю» Петру Смирнову и «коньячному королю» Николаю Шустову.
Она испарилась
Н о в любом случае водка ещё долго будет частью нашей жизни. И Александр Никишин данную часть жизни изучает. Потому последний вопрос «АН» был таков: а может, ну её, «эту гадость»? Допустим, на радость пламенным трезвенникам вся водка по всей земле просто исчезла. Испарилась, перестала производиться, оказалась невостребованной. Что тогда?
…Автор слушал специалиста и всё не мог вспомнить – как точно выразился однажды видный мастер афоризма Виктор Степанович Черномырдин: «Хуже водки лучше нет»? Или «Лучше водки хуже нет»? Не подскажете?
LiveInternetLiveInternet
—Метки
—Музыка
—Подписка по e-mail
—Поиск по дневнику
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Трансляции
—Статистика
«Лучше водки хуже нет». Величашие фразы Черномырдина.
Насладимся вместе вновь прекрасными его изречениями:
А Черномырдин предупреждал. И не просто, а непросто… Потому что знал и видел, как в воду. И что? Да ничего. А у нас ведь как?
Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Всем давать — давалка сломается!
Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.
Испугали бабу высоким каблуком
Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.
Лучше водки хуже нет.
Наши крестьяне пашут не просыхая!
Секс — это тоже форма движения.
А вот что касается, доживёт не доживёт — да все мы доживём. Доживём. В какой конфигурации? Должно быть, в хорошей конфигурации. И не надо делать из этого какой-то трагедии. (о выборах 2000 г.)
А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!
А мы ещё спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех! (о депутатах Госдумы)
А раньше где были? Когда думать было надо, а не резать сплеча семь раз… А сейчас спохватились, забегали. И все сзади оказались. В самом глубоком смысле. А Черномырдин предупреждал.
А Черномырдин предупреждал. И не просто, а непросто… Потому что знал и видел, как в воду. И что? Да ничего. А у нас ведь как?
А эти, которые больше всех, где они? Сказал бы, этими вот, как говорится, руками. И до сих пор, и всегда буду, есть и был… Хотя иной раз бываю. Но сейчас не об этом надо думать. Сейчас надо всем вместе. У нас ведь все общее. И судьба, и труба, и песни. Да, трудно, да, плохо, но мы-то здесь. Потому что это наш дом. И Россия, и Украина, как ни назови. А кто кому должен, тут ещё надо разобраться. Потому что все всем должны. Мы тут с Леонид Данилычем даже считать не начали, а уже сбились. Но мы подсчитаем, и тогда все узнают. И мы в первую очередь. А если кто слишком умный, пусть сам считает, а мы потом проверим. И доложим, куда попало. Теперь что касается спорных вопросов. Вопросы есть, спора нету. То есть спор есть, вопроса нету. Значит, надо решать. И не так, с налёту, а на трезвую голову. Нас ведь тут полтораста миллионов. И вас пятьдесят. И если каждый начнёт, что тогда? Двести… Это ведь учитывать надо. А в Китае вообще полтора миллиарда. Ну и куда их всех? Правильно Тарапунька Пушкину писал: «Як умру, то поховайте на Украйне милой…» А это ещё когда было. И вот с тех самых пор кому-то чешется. Насчёт перспектив хочу сказать. Это на сегодня самое важное. И не важно, Черномырдин или кто… Да кто бы ни был. Потому что, когда мы с Гором комиссию создавали, все были, но не сразу. Комиссия уже потом появилась… В процессе создания. И работа там продолжается до сих пор, но уже с обратной перспективой, на новом качественном уровне. Нужно вперёд смотреть, а не под ногами путаться, людей от дела отрывать. Зачем нам все это? Особенно сегодня, когда во всём мире все уже давно, кроме нас. Только мы да эти… не хочется называть здесь… Да над нами смеются уже все. И правильно, и поделом. Но мы докажем и уже доказали. Потому что можем. Потому что должны. А раз должны, значит, надо. И на этом я бы хотел… И хочу… И буду хотеть!… (после назначения на пост посла РФ на Украину, стенографист Игорь Иртеньев)
Были у нас и бюджеты реальные, но мы все равно их с треском проваливали.
Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас. (о том, не собирается ли движение НДР самораспуститься в связи с неутешительными прогнозами на выборах в Госдуму)
Будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.
В совете директоров многие участвуют — представители государства, акционеры, так что это орган такой — советывает. (о совете директоров Газпрома)
В харизме надо родиться.
Важнейший итог петровских реформ — создание благоприятных условий для западных деловых людей.
Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию — все равно толку нет!
Ввяжемся в драку — провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте.
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Вообще, странно это, ну просто странно. Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно, кого-то вводить, кого-то выводить.
Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!
Вот Михаил Михайлович — новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви. (о Задорнове)
Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.
Впервые за многие годы отмечено сокращение сброса поголовья скота.
Вряд ли должность определяет или дает мне какой-то вес. Ну куда же ещё больше нужно человеку, который все уже прошел. Все многое знает об этой жизни. Многое знаю. Может, даже лишнее.
Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.
Все его вот высказывания, вот его взбрыкивания там… ещё даже пенсионером меня где-то вот, говорят, меня обозвал. Я не слышал. Но если я пенсионер, то он-то кто? Дед тогда обычный. (о Лужкове)
Всем давать — давалка сломается!
Все нам нужно что-то туда достать, там где-то когда-то устроить кому-то. Почему не себе? Почему не своему поколению?
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!
Вы посмотрите — всё имеем, а жить не можем. Ну не можем жить! Никак всё нас тянет на эксперименты. Всё нам что-то надо туда, достать там, где-то, когда-то, устроить кому-то. Почему не себе?! Почему не своему поколению?! Почему этот, как говорится, зародился тот же коммунизм, бродил по Европе, призрак, вернее. Бродил-бродил, у них нигде не зацепился! А у нас — пожалуйста! И вот — уже сколько лет под экспериментом.
Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.
Вы что же, считаете, что я сам себе лиходей здесь или лиходействую в своей стране?
Всю теорию коммунизма придумали двое евреев…. Я Маркса с Энгельсом имел.
В Югославии катастрофа. Катастрофа — это всегда плохо!
Где это видано, чтобы Черномырдина нагнули!
Говорил, говорю и буду говорить: не станет Черномырдин, не произойдет этого, как бы некоторые ни надеялись. Потому что, когда такие задачи стоят, когда мы так глубоко оказались, не время сейчас. Меня многие, я знаю, из-за того, что Черномырдин очень многим оказался, как в горле, как говорится. Но я всем хочу сказать, не говоря уж о Борисе Николаевиче, что пусть они не думают, что так легко. Ведь люди видят, кто болеет за судьбу, а кто просто занимается под маркой. Я знаю, кто тут думает, что пробил его наконец. Черномырдин всегда знает, когда кто думает, потому что он прошел все это от слесаря до сих пор. И я делаю это добровольно, раз иначе нельзя, раз такие спекуляции идут, что хотят меня сделать как яблоко преткновения. Это надо внимательно ещё посмотреть, кому это надо, чтобы вокруг Черномырдина создавать атмосферу. Все должны знать: сделанного за годы реформ уже не воротишь вспять!
Да и я вон, в своем седле премьерском — только ветер в ушах.
Да такие люди, да в таком государстве, как Россия, не имеют права плохо жить!
Да у нас ударять по столу специалистов много, есть кому. Да, это просто известно в истории.А сколько неизвестно? Тех, которые ударяли? Только разлетались друг в друга. И сейчас продолжают, только сейчас уже не так.
Действуйте, ошибайтесь, а мы поправим, как сказал президент.
Депутаты все высказались, чтобы я шёл — избирался, точнее.
Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция. (о Примакове)
Если бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!
Если делать — так по-большому!
Если не будет продвижения, меня без моего согласия уволят. Не уволят, а выгонят. (о переговорах в Югославии)
Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.
Естественные монополии — хребет российской экономики, и этот хребет мы будем беречь как зеницу ока.
Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.
Заболел, кашляет ещё раз по-всякому. Но президент есть президент. (о Ельцине)
Зачем нам куда-то вступать? Нам не надо никуда вступать! Мы обычно уж если начнем куда-то вступать, так обязательно куда-нибудь и наступим! Понимаете, Украина ставит этот вектор так перпендикулярно, что никому ничего не понятно. (о вступлении Украины в НАТО)
Здесь вам не тут!
Зюганов, выступая где-то в воскресенье на каком-то собрании или совещании, он же допустил недопустимое.
Иди в клуб на Lady Waks, Кирилл!
И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.
И кто бы нас сегодня ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и ещё многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
И не надо: Черномырдин то, Черномырдин сё. Черномырдин никогда и нигде, а всегда и везде… И всем. И когда надо было, пять лет бессменно, между прочим, а не то что те.
И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу…
И хорошо, что есть… А то взяли моду, кому не лень, и каждый ещё и больше норовит…
Изменений, чтобы дух захватывало, не будет. Иначе, чтобы кому-то что-то делать, нужно будет у другого взять или отобрать.
Испугали бабу высоким каблуком
Локомотив экономического роста — это как слон в известном месте…
Любимый отдых — охота. Всегда есть возможность походить, погулять, затаиться, ждать.
Лучше водки хуже нет.
На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.
На ноги встанем — на другое ляжем
Надеюсь и дальше укрепить надежную двустороннюю связь, которую давно кое-кому пора наладить, а не так чтобы…
Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Надо же думать, что понимать.
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Нам в жизни повезло, что это, по сути дела, историческое время выпало на нашу долю. Радуйтесь!
Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.
Нам никто не мешает перевыполнять наши законы
Напугали бабу туфлями с высоким каблуком!
Народ пожил — и будет!
Наш президент — он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.
Наша непосредственная задача сегодня — определиться, где мы сегодня вместе с вами находимся.
Не все то, что я сказал, всем это, все могут об этом говорить. Даже об этом люди и то не все говорят. Не дошел я ещё до главного.
Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.
Не только противодействовать, а будем отстаивать это, чтобы этого не допустить.
Некоторые принципы, которые раньше были принципиальны, на самом деле были непринципиальны.
Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.
Ни одна страна, кстати, в расплывчатом состоянии не встала с колен. Проводя расплывчатую политику. Я как раз за революционный здесь подход.
Никак ещё не могу это для себя понять. Где я? Куда я попал? (Свежеиспеченный депутат Черномырдин на встрече с журналистами в Госдуме 18.01.2000)
Никакой войны не было. Были одни вопросы.
Но если говорить о сегодняшнем заседании, то я дал бы конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю.
Но мы подсчитаем, и тогда все узнают. И мы в первую очередь. А если кто слишком умный, пусть сам считает, а мы потом проверим. И доложим, куда попало.
Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло-поехало. Да, так и до панели недалеко…
Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.
Ну что нам с ним объединять? У него кепка, а я вообще ничего не ношу пока. (о Лужкове)
Ну, кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.
Ну, не дай бог нам ещё кого-то. Хватит. От этих тошнит от всех. Наших людей, я так понимаю. И вас тоже, наверное. Я же вижу по глазам, вас же тошнит.
Наши крестьяне пашут не просыхая!
Обвиняют в чем? В коррупции? Кого? Меня? Кто? США? Чего они там вдруг проснулись?
Отродясь такого не видали, и вот опять!
Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.
Позиция меняется у таких людей, значит, оттого, кто где находится и кто чего какой пост занимает.
Посты вице-премьерские в такое время, как наше, — это все равно, что столб, на котором написано: * Влезешь — убьет!
Правильно или неправильно — это вопрос философский.
Правительство — это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком.
Правительство — это такой сложный организм, если его постоянно менять, тасовать — только худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.
Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю — грешны, занимаемся. Но плохо.
Правительство поддерживать надо, а мы его по рукам, по рукам, все по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.
Представлять Анатолия Борисовича нет необходимости. Все его знают, кто не знает — узнает. (о Чубайсе)
Президент показал и ещё покажет.
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Пусть это будет естественный отбор, но ускоренно и заботливо направляемый. (об увольнениях членов правительства)
Работающий президент и работающее правительство — так это ж песня может получиться.
Рельсы мы за шесть лет проложили, теперь дело за локомотивом. И чтобы рулевой был… с головой. Чтобы не вагоны им двигали, а он их тащил.
Реформы в России — это не автомобиль. Захотел — остановился, захотел — вновь сел и поехал! Так не бывает!
Россия со временем должна стать еврочленом.
Россия — страна сезонная. (о посевной кампании)
Россия — это континент, и нам нельзя тут нас упрекать в чем-то. А то нас одни отлучают от Европы, вот, и Европа объединяется и ведет там какие-то разговоры. Российско-европейская часть — она больше всей Европы вместе взятая в разы! Чего это нас отлучают?! Европа — это наш дом, между прочим, а не тех, кто это пытается все это создать и нагнетает. Бесполезно это.
Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели всё? Наделали, значит, тут кто-то чего-то, теперь я и рубль ещё обвалил! (о кризисе 1998 г.)
То, что там заявляют вот те, кого вы называете, я их даже не хочу называть этим словом, — их не должно быть там.
Трагедия на Балканах. И поехать, увидеть и сразу получить по заслугам — я далек от этого. Просто далек.
У меня к русскому языку вопросов нету.
У меня приблизительно два сына.
У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.
У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
У нас какой-то, где-то мы чего-то там, сзади все чего-то побаиваемся.
— Успеваете ли вы заметить красивых женщин?
— Успеваю. Но только заметить. Ничего больше. О чем горько сожалею.
Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это всё! А что он знает вообще! И кто он такой! Ещё куда-то и лезет, я извиняюсь. (о предложении Зюганова объявить войну НАТО)
Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!
Хочу глубоко поблагодарить за выраженное доверие по поводу назначить меня послом на нашего соседского брата Республики Украины.
Хуже водки, лучше нет! (авторство сомнительно)
Цены нужно поднимать, вы видите как: стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют, будьте любезны
Чем мы провинились перед Богом, Аллахом и другими?
Черномырдину пришить ничего невозможно.
Что говорить о Черномырдине и обо мне?
Что я буду втемную лезть. Я ещё от светлого не отошел.
Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться.
Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу… А они, вот они где уже у меня. А народ, он ведь все чувствует. И украинский, может, ещё лучше других.
Это не тот орган, который готов к любви.
Это отрезвило кое-кого, в том числе и там, кого и напугало, далеко не просто.
Этот вопрос ни один Черномырдин сам с собой не обсуждал, у меня и прав таких не было.
Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.
Я бы не стал увязывать эти вопросы так перпендикулярно. (о влиянии бизнеса на политику)
Я бы не хотел сейчас говорить о причинах, что произошло именно вот в это время. Я не любитель, никогда этим не занимался, это пусть кто-то другой.
Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства.
Я говорю это как человек, которому и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это не позволительно и части любого человека, так, или группы. (об обвинениях Явлинским правительства в коррупции)
Я господина Буша-младшего лично не знаю, но вот с отцом его, господином Бушем-старшим я знаком и жену его, господину Буш тоже знаю.
Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех — и белых, и красных, и пёстрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.
Я далек от того, что сегодня нет замечаний, что сегодня нет проблем. Я, может быть, их бы больше сегодня сказал. Я ещё раз просто одно: давайте говорить на нормальном языке!
Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.
Я не дипломат. И не собираюсь быть дипломатом. И то, что мы достигли договоренности — абсолютно недипломатическим путем. Абсолютно. (о балканском конфликте)
Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить
Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их там навесить — это бы с удовольствием! А то мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда.
Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого.
Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.
Я не тот человек, который живет удовлетворениями.
Я ничего говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.
Я проще хочу сказать, чтобы всем было проще и понять, что мы ведь ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.
Я с молодых лет… всегда работал первым лицом.
Я смогу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.
Я тоже несу большую нагрузку. И у меня тоже голос сел. А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.
Я, например, не почувствовал, что к нам какая-то вот есть… вроде бы нас оставить один на один, что бы у нас было… что бы они хотели, чтобы у нас было плохо. Они переживают, они волнуются. (о миссии МВФ)