Контрперенос в психологии что это

Контрперенос в психологии: виды, отличие от переноса

Работа психолога или психотерапевта сопряжена с определенными трудностями. С одной стороны — это явление переноса, когда пациент проецирует на специалиста свои чувства и эмоции. А с другой — явление переноса, при котором все то же самое делает сам специалист. Во втором случае эффективность психоанализа стоит под вопросом. Почему? Как бороться с контрпереносом?

Определение понятия

Что такое контрперенос? Контрперенос в психологии — это одна из граней общения психолога (консультанта) и его пациента. Представляет собой реакцию первого на слова и действия второго. Психолог — такой же человек, как и клиент, со своими чувствами и переживаниями. И, вероятнее всего, внутри него затаились какие-то неразрешенные конфликты. Если человек осознанно или неосознанно их затрагивает, развивается явление контрпереноса.

Специалисты дают 2 разных объяснения этому понятию:

Также существует промежуточное определение. Согласно ему, контрперенос в психотерапии — это проецирование проблем психолога на информацию, предоставленную пациентом. При этом она может быть и не связана с переносом.

Отличия переноса и контрпереноса

Чем отличаются перенос и контрперенос в консультировании? Перенос — это феномен, при котором человек проецирует свои чувства и эмоции на психолога. При контрпереносе все происходит наоборот. По сути, это встречное перенесение неразрешенных проблем.

Контрперенос по Фрейду

Понятия перенос и контрперенос были введены Зигмундом Фрейдом. По его мнению, в работе психотерапевта и его пациентов должен соблюдаться принцип нейтральности. Но при этом он отмечал важную роль хороших межличностных отношений. Он считал, что без них невозможно достичь каких-то результатов.

Психоаналитический процесс, как говорил Фрейд, представляет собой увлекательное путешествие во внутренний мир пациента, его жизнь, чувства, воспоминания. В процессе этого путешествия между ним и специалистом устанавливается особая связь, которая способствует развитию терапевтических отношений. Ее Фрейд назвал переносом. Без этой связи помочь человеку не получится.

В процессе работы у психолога и клиента появляется совместный опыт, переживания. Они учатся чувствовать вместе, переживать какие-то травмирующие ситуации. С одной стороны, это помогает в работе. Но с другой — несет с собой ряд проблем.

Перед консультантом стоит непростая задача. Ему нужно не перейти грань дозволенного, то есть не привнести в рабочий процесс свои личные мысли и чувства (контрперенос). Но при этом следует постараться не утратить связь с пациентом.

Зигмунд Фрейд считал контрперенос препятствием для аналитической работы, проявлением сопротивления со стороны психолога. В переносе он тоже изначально видел проблему, усложняющую и замедляющую работу. Но позже в результате тщательного изучения этого явления выяснил, что это — одно из самых ценных психологических орудий. Оно помогает не только выявить симптомы и причины невроза, но и научиться его контролировать.

Отношения с контрпереносом у Фрейда были более напряженные. Не один раз он говорил, что этот процесс сильно мешает психоанализу.

Причины и виды контрпереноса

Выделяют 5 причин развития контрпереносных реакций:

Существует 2 вида контрпереноса. Первый — гомогенный — представляет собой правильную реакцию на психологические проблемы человека. Второй — идиосинкратический — это реакция, вызванная личным жизненным опытом и чувствами психолога.

Интересно, что контрперенос может быть как негативным, так и положительным. В первом случае возникает определенная опасность. Психолог или психотерапевт в попытке понять чувства клиента может занять роль судьи, обвиняя человека в том, что произошло. Этим он только ухудшит его состояние. А во втором — психоанализ, наоборот, помогает обоим участникам разговора справиться со своими переживаниями. Так бывает, если специалист пережил такую же травмирующую ситуацию.

Признаки контрпереноса

Психиатр Карл Меннингер выделил ряд общих признаков и особенностей поведения специалиста, характерных для всех типов контрпереноса:

Еще один признак контрпереноса — озабоченность проблемами клиента в свое свободное время.

Как не допустить развитие контрпереноса

В этом вопросе вся ответственность ложится на психолога. Как только он осознал, что в работе с конкретным пациентом проявляются вышеописанные симптомы, ему самому нужно обратиться за помощью. Есть три рекомендации:

Интересно, что Фрейд рекомендовал психотерапевтам проверять себя минимум 1 раз в 5 лет.

Заключение

Работу с психологом можно сравнить в двухполосным шоссе. Перенос и контрперенос в психотерапии — части этого шоссе. И если первая позволяет найти подход к человеку, то вторая сильно усложняет процесс работы. Ввиду этого специалистам нужно выделять время на самоанализ, на решение своих внутренних проблем. Только в таком случае они смогут помочь своим пациентам.

Источник

Контрперенос

ИСТОРИЯ ТЕРМИНА «КОНТРПЕРЕНОС»

Другими словами, терапевту необходимо обрести контроль над своей неосознанной склонностью к контрпереносу, и для этого ему нужно установить здоровые границы и постоянно помнить о потенциальных опасностях контрпереноса – который представляет угрозу как для отношений терапевта с клиентом, так и для самого терапевтического процесса как такового.

В современной психологии клинические специалисты обычно проводят четкую границу между полезным контрпереносом и тем его видом, который не несет никакой пользы и потенциально может стать вредоносным. Многие современные психологи открыто делятся своими чувствами с людьми, проходящими терапию, и они могут осознанно использовать контрперенос для того чтобы выявить различия между собственными переживаниями и переживаниями клиента.

Бесполезный и потенциально вредоносный контрперенос может проявляться, когда терапевт переносит на клиента какие-то неуместные чувства, или когда терапевт использует клиента для удовлетворения собственных психологических потребностей.

ПРИМЕРЫ КОНТРПЕРЕНОСА

Не все виды контрпереноса являются проблематичными. Например, во время работы с клиентом, которому трудно поддерживать разговор, терапевт может неосознанно и непреднамеренно играть ведущую роль в беседе и постоянно предоставлять клиенту дополнительные подсказки и напоминания, поощряющие дальнейшую дискуссию. Терапевт, осознающий этот процесс, может чуть позже указать на этот контрперенос для того чтобы помочь клиенту лучше понять, как именно влияет на других людей его неспособность поддержать разговор. Специалист, который сам когда-то сталкивался с проблемами, похожими на проблемы клиента, может проявить более глубокую эмпатию и сочувствие к этому человеку – даже если он не захочет поделиться с ним собственной историей, сопереживание все равно проявится гораздо интенсивнее.

Однако контрперенос может превратиться в проблему, к примеру, тогда, когда работа с клиентом пробуждает в душе терапевта какие-то непростые переживания, связанные с его собственным ребенком. Допустим, клиент не слушается терапевта, перенося на него то неповиновение и дерзость, которую он проявляет по отношению к своим родителям. И, если терапевт реагирует на такого клиента так, как он отреагировал бы на подобное поведение собственного ребенка (к примеру, проявляя чрезмерный контроль), и при этом он не осознает этот контрперенос, такая модель может негативно повлиять на терапевтические отношения и закрепить нездоровые модели и шаблоны в сознании клиента.

Терапевт также может почувствовать, что он плохо вооружен для работы с клиентом, который выражает предпочтения и убеждения, кардинально отличающиеся от системы взглядов самого терапевта – например, допускает расистские высказывания или демонстрирует гомофобию. Однако хороший специалист все же может помочь человеку с кардинально отличающейся системой взглядов, выяснив, откуда исходят все эти вредоносные или потенциально опасные убеждения, и обсудив их историю с клиентом.

УПРАВЛЕНИЕ ПРОБЛЕМАТИЧНЫМ ПЕРЕНОСОМ

Терапевт, который тратит много времени на откровения, касающиеся его самого, или проявляет чрезмерный интерес к каким-то несущественным деталям жизни клиента, возможно, просто не осознает проявлений контрпереноса или не обращает на него внимания. Иногда терапевты проявляют особую заинтересованность в плане идентификации собственных чувств и страхов, когда они работают с теми клиентами, которые пережили травму или стрессовое событие, похожее на прошлый опыт самого терапевта.

В ходе терапии специалист может испытать влечение к человеку, проходящему лечение. Эта симпатия как таковая не является чем-то странным и неестественным, но все же терапевт должен уметь распознавать эти чувства и разбираться с ними здоровыми способами – только так он сможет удержаться в рамках допустимого и сохранить такие терапевтические отношения, которые окажутся полезными и благотворными для клиента.

Контрперенос иногда наблюдается при работе с клиентами, которые стали жертвами сексуальной эксплуатации со стороны другого терапевта, работавшего с ними в прошлом. В таких случаях может наблюдаться недостаточная вовлеченность терапевта в ситуацию клиента, он также может идентифицировать себя с преступником, обвинять жертву или отказываться верить в истинность ее рассказов. Кроме того, специалист также может отговаривать жертву от совершения действий, направленных против преступника.

Контрперенос также может подразумевать чрезмерную вовлеченность в ситуацию клиента, проявление негодования и возмущения и попытки максимально дистанцироваться от преступника и как-то компенсировать его действия. Терапевт может настойчиво подталкивать жертву к принятию определенных мер по отношению к преступнику – независимо от наличия или отсутствия такого желания у человека, подвергшегося эксплуатации. Независимо от своего личного отношения к происходящему и своих персональных чувств и эмоций по этому поводу, терапевт всегда должен проявлять внимательность и осторожность. В ходе работы с человеком, который подвергся неподобающему обращению или насилию со стороны предыдущего терапевта, очень важно придерживаться золотой середины.

РАСПОЗНАНИЕ И ПРИЗНАНИЕ КОНТРПЕРЕНОСА

Контрперенос может проявляться по-разному и принимать множество различных форм – таких, как чрезмерная откровенность со стороны терапевта, неуместный интерес к деталям жизни клиента, не имеющим отношения к терапии, и т.д. и т.п. Если терапевт выражает свои чувства по отношению к клиенту или к его ситуации в действиях или реализует модели поведения, не являющиеся подходящими и уместными в контексте терапевтического процесса, ему, скорее всего, не удастся эффективно справиться с контрпереносом.

Если человек, проходящий терапию, подозревает, что терапевт использует вредоносный контрперенос, он может высказать свои подозрения во время сеанса – конечно же, если атмосфера кажется ему достаточно безопасной для этого. Указания на проблему может быть вполне достаточно для ее решения, но мнение третьей стороны и независимая оценка тоже может оказаться очень полезной в некоторых случаях. Если же эта проблема не решается, человеку лучше поискать другого специалиста.

Источник

Журнал Практической Психологии и Психоанализа

Введение

В данной главе я рассматриваю конструкцию анализа, сопоставляя ее с рамками, формой и структурой супервизорских взаимоотношений. Не ставится под сомнение, что эротический перенос занимает в анализе центральное место. Однако иногда возникают проблемы, обусловленные тем, что эротический перенос и соответствующий контрперенос могут прямо подвести аналитика к вопросу о пределах аналитических границ. Эротика выявляет многое их того, что касается способа существования пациента в мире, однако, скорее всего, ее трудно ввести в супервизию, возможно, оттого, что она вовлекает аналитика как личность и поэтому временами ставит под сомнение представление аналитика о самости и его ощущение профессиональной идентичности. Контрперенос супервизора может явиться способом оценки такого материала, в противном случае он может быть упущен из внимания. Это тоже очень сложная проблема, поскольку здесь на передний план выступают вопросы пола и сексуальности уже в рамках супервизорских взаимоотношений. Однако если существует угроза возбуждения юридического преследования и осознается наличие этических проблем, важно рассматривать указанную тему в пределах супервизорской практики. Я приведу примеры как очевидного присутствия эротики в супервизорстве, так и полного ее отсутствия. Вместо того чтобы проводить глубинное исследование аналитического материала, как я поступала в других работах (Schaverien, 1995, 1997, 2002), я обращаюсь к рассмотрению взаимоотношений в супервизорстве.

Эротический перенос в анализе

Перенос находится в центре аналитического процесса. Первым к пониманию переноса как повторения прошлых схем взаимоотношений пришел Фрейд, когда заметил, что пациентки часто влюбляются в своего психоаналитика (Freud, 1912, 1915). Именно случай Анны О, пациентки его коллеги Брейера, помог ему понять, что безраздельное внимание психоаналитика, конфиденциальность и ограниченные рамки анализа приводят к повторному переживанию прежних устойчивых схем взаимоотношений (Jones, 1953). У пациентки бессознательно устанавливается связь с аналитиком как с фигурой родителя или начальника, поэтому для переноса часто характерны переживания, берущие начало в детстве (Freud, 1905). Фрейд (1912) писал, что модель реализации эротического поведения определяется в ранние годы жизни и, «если потребность в любви не была удовлетворена, то человек вынужден приближаться к каждому новому лицу с либидинозными предвосхищающими мыслями» (Freud, 1912, p. 100). Таким образом, он полагал, что истоки невроза кроются в детской сексуальности.

Очерчивание границ супервизорства

Как и анализ, супервизорство имеет свои границы. Говоря метафорически, аналитический сосуд можно считать герметичным контейнером. Юнг нашел в нем сходство с перегонным кубом алхимика, в котором противоположные элементы испытывают притяжение, сближаются, смешиваются, и в результате сильной химической реакции образуется нечто новое (Jung, 1928). В анализе бессознательные элементы пациента и аналитика аналогичным образом сходятся в переносе. Как и в случае с химическими элементами, здесь возможно притяжение и отталкивание, затем смешивание и, наконец, разделение на отдельные элементы, после чего рождается новая сознательная установка (Jung, 1928). Стенки аналитического сосуда должны быть прочными, чтобы выдержать давление, создаваемое мощной, протекающей в нем реакцией.

Можно считать, что супервизорство способствует упрочнению стенок аналитического сосуда, однако сообщение о материале, поступающем из такого герметичного контейнера, можно рассматривать как нарушение основного требования анализа. В то же время супервизия также предполагает наличие герметичного сосуда, который в лучшем случае является продолжением конструкции аналитического сосуда. При исследовании этого вопроса я обращаюсь к рассмотрению культурной жизни общества и, в частности, к театру (Schaverien, 1989, 1991; Wiener, 2001). Театр является известной метафорой психического (McDougall, 1986; Gordon, 1989; Jenkins, 1996), однако здесь я буду рассматривать эту метафору в плане формы и структуры.

Терапевтические взаимоотношения

Для того чтобы исследовать эти сложные психологические позиции, я вначале обращусь к Гринсону (Greenson, 1967). Вслед за Фрейдом Гринсон разделяет терапевтические взаимоотношения на три части.

Супервизорские отношения

Если мы распространим категории Гринсона на супервизорские отношения, то увидим, что эти категории имеют другие приоритеты:

Роль супервизора подразумевает:

Эротический перенос в супервизии

Эротический контрперенос

Дейзи слышала, как я говорила об эротическом переносе и контрпереносе на одном из клинических совещаний ее общества; вслед за этим она договорилась со мной о консультации. Она вела частную практику, и год назад ранее занимавший высокую должность мужчина обратился к ней с просьбой об анализе. Она сообщила мне, что еще до встречи испытывала перед ним некоторый трепет, объясняя это его высоким социальным статусом. Встретившись с ним лицом к лицу, она почувствовала к нему влечение, и при этом аналитик-личность вступил в конфликт с аналитиком-профессионалом. Поуп и другие (Pope et al., 1993) обсуждают подобную ситуацию и считают, что в этом случае необходимо сделать выбор: принимая пациента на лечение, аналитик должен отказаться от личных или сексуальных отношений с пациентом. Дейзи согласилась видеть в этом человеке пациента. Ей было любопытно узнать о природе испытываемого ею влечения. По мере проведения терапии ее влечение усиливалось, а из представляемого материала явствовало, что влечение было обоюдным. Задачей анализа является интерпретация любого появляющегося материала. Поэтому понимание характера привлекательности данного пациента могло принести пользу (Samuels, 1985; Rutter, 1989).

Однако, ощущая вину за испытываемые ею чувства, Дейзи не решалась обратиться к супервизору. Спустя несколько месяцев она все же собралась с духом и решила обсудить эту деликатную тему со своим супервизором. Но он проигнорировал ее обращение, и Дейзи больше не заговаривала с ним об этой проблеме. Вскоре, независимо от происшедшего, просто в виде планового мероприятия, ей пришлось сменить супервизора. Это позволило ей заново затронуть указанную тему. Подождав некоторое время, Дейзи обсудила ее со своим вторым супервизором. Тот отнесся к предмету чрезвычайно серьезно и посоветовал Дейзи прекратить анализ как можно быстрее. Такая реакция подтвердила сомнения Дейзи в отношении ее практики; она почувствовала себя униженной, некомпетентной, виноватой в неправильном поведении. Стыдясь своих чувств, она досрочно завершила терапию, не объяснив пациенту причин своего поступка. Ее обращение ко мне за консультацией объяснялось тем, что она чувствовала возможность иного выхода. Действительно, я считаю, что существовал иной выход, что данный случай был утраченной возможностью как для пациента, так и для аналитика.

Рассмотрим сначала ситуацию аналитика: случай с Дейзи совершенно не уникален, ибо такие чувственные пробуждения являются обычными в работе аналитика. Важным моментом здесь является смещение рамок; произошло смешение переноса и реальных отношений. Чувства Дейзи были обусловлены взаимоотношениями двух лиц, но она считала, что несет ответственность за эти взаимоотношения. В таких ситуациях женщины-аналитики обычно обвиняют себя в том, что возбудили мужчину (Gutman, 1984; Schaverien, 1995, 1997). В супервизии все это выглядело более сложно, потому что чувства рассматривались не как часть символического разыгрывания драмы, которую представляет собой перенос, а как неподобающая реальность. Для того, чтобы Дейзи могла отделить свои личные чувства от чувств пациента, требовалось обсуждение состояния ее личности на супервизии, однако это не было сделано. Когда мы обсуждали это теперь, год спустя, выяснилась личная уязвимость Дейзи, обусловленная предшествовавшим крахом ее брака. Это не обязательно указывало на необходимость дальнейшего анализа, но, вероятно, следовало обсудить возможность работы по поддержке личности аналитика, а также рассмотрения какого-либо проблемного элемента его личности, если супервизор счел бы это желательным. Все указанные факторы входят составной частью в процесс супервизии, поскольку только после обсуждения проблем, мешающих работе аналитика, может быть полностью рассмотрен материал пациента.

Если бы у нас были более полные сведения о данном пациенте, то его роль в этой истории стала бы очевидной. Мне хотелось больше узнать о характере этого влечения. Хотела ли она с ним спать? Какие фантазии у нее были? Было ли это стремлением к материальной поддержке или к сексуальному контакту? Имелось ли сходство с другой линией жизни пациента? Важно было рассмотреть, в чем заключалась непреодолимая привлекательность данного пациента и какой цели она служила. Размышления над его историей и существующей проблемой могли бы раскрыть многое об этом пациенте, ибо, похоже, что это были размышления о сходных проблемах в другие периоды его жизни. Преждевременное завершение анализа было бы утратой для пациента, в результате которой он мог бы утвердиться в мысли, что он опасен, слишком обременителен для других или недостоин любви.

Скрытый эротический перенос как дар

Джесс, аналитик в возрасте примерно 30-40 лет, полтора года еженедельно встречалась со своим пациентом Тревором, примерно того же возраста. Тревор обсуждал с ней переживания своей юности, когда он жил с унижающим его отцом и любящей, но властной матерью. Мать умерла, когда ему было немногим более 20 лет. Чувство неполноценности по отношению к женщинам у него проявилось вскоре после того, как он порвал отношения со своей подругой. Это совпало по времени с началом анализа. Во время сессий преобладающей темой было обсуждение его неудачных отношений с женщинами. Он знал, что женщины считают его привлекательным, но недавний разрыв заставил его вспомнить первую подругу; он стал задумываться о причинах ее ухода от него. Тревор часто рассказывал о том, что каждый раз, когда он влюблялся, он полностью отдавался любовным отношениям и чувствовал опустошенность, когда женщины находили его пылкость чрезмерной и покидали его: им овладевало чувство безнадежности. Однако, когда Тревор рассказывал об этом, в нем не ощущалось настоящих эмоций.

Джесс пыталась помочь ему понять связь между этими утратами и смертью матери. Она интерпретировала его чувство неполноценности в свете ранних составляющих его биографии, пытаясь увязать его зависимость и инфантильные элементы переноса. Казалось, все это время Тревор рассматривал ее как удобного слушателя и, по-видимому, не относился к ней как к реальной личности.

В супервизии Джесс обычно рассказывала о прошедшей сессии (или о двух). И мы обсуждали материал в свете ранних переживаний Тревора. Я обычно прошу предоставлять мне письменные отчеты о сессиях, но я не всегда настаиваю на словесных отчетах; исключение составляют только те ситуации, когда аналитик проходит обучение. Запись хода сессии играет важную роль, позволяя сохранять в фокусе ее фактическое содержание и, соответственно, концентрироваться на самом пациенте. Запись также дистанцирует супервизора от аналитика, оставляя на первом плане пациента; это является невербальным обозначением границ и повторением задач проводимой работы. Размышляя над своими собственными переживаниями в данной ситуации, а также над супервизорским контрпереносом, я увидела, что мало понимаю в переносе, и поэтому попросила Джесс детально записывать ход сессии. Наиболее очевидным проявлением переноса явилось то, что пациент обращался с Джесс не как с терапевтом, а скорее как с матерью, которая заботится о нем и всегда права; казалось, что перед ее властью он благоговеет.

Джесс описывала Тревора как человека, который должен нравиться женщинам, но в их терапевтических взаимоотношениях не ощущалось огня, поэтому я спросила Джесс, не находит ли она его привлекательным. Подумав, она сказала, что он привлекателен как картинка, но, несмотря на свой мужественный вид, оставляет ее равнодушной. Это казалось странным, учитывая большой объем материала пациента, касающегося женщин, которые, видимо, были им увлечены.

Представляется, что либо Джесс отвергала его призыв, либо Тревор был отщеплен от своей сексуальности в этом аналитическом контексте. Он не обращался к ней как мужчина, но в то же время не вовлекал ее в свой мир на инфантильном эротическом уровне. Это свидетельствовало о возможном существовании скрытого отщепленного аспекта его сексуальности, который разыгрывался в мастурбационных фантазиях, однако не переводился в реальность межличностных отношений.

Только после того, как Тревор, в одиночестве проведя двухнедельный отпуск на одном из Европейских курортов, вернулся с подарком для своего аналитика, появилась возможность распознать наличие эротического переноса. Привезенные бусы были красивыми, но не дорогими,- типичными для того курорта, где Тревор отдыхал, и Джесс приняла подарок, не желая оскорбить чувства пациента. Но затем ей захотелось обсудить в супервизии его уместность. Размышляя, она поняла, что не знает, что ей делать: она не могла носить эти бусы и не решалась взять их домой, ибо это означало бы внесение в ее жизнь того, что ей не принадлежало. Внутреннее чувство подсказывало ей, что бусы не предназначались ей как личности. Они были подарены аналитику-возлюбленной Тревора, которая являлась частично вымышленной фигурой, созданной переносом, и имела мало общего с реальной личностью Джесс. Было совершенно очевидно, что ей не следовало носить это ожерелье.

До описываемого события эротический перенос не был очевиден. Джесс не представляла себе, какие чувства испытывает к ней Тревор, поэтому не могла их интерпретировать. Следствием отсутствия комментариев с ее стороны явилось то, что у Тревора возникла надежда на взаимность. Привезенный подарок продемонстрировал, как все обстоит на самом деле. Проблемой было наличие переноса. Символика была неправильно истолкована как реальность, а бусы явились конкретным подтверждением смещения границ. Хотя ранее Тревор не делал никаких намеков, теперь стало понятно, что он считает Джесс своей потенциальной возлюбленной. Отвергая реальные пределы их взаимоотношений, он безоговорочно убедил себя в возможности близких с ней отношений. Совершенно очевидно, что теперь Джесс могла приступить к выполнению своих обязанностей: для этого ей следовало интерпретировать многочисленные уровни переноса.

Сексуальная ориентация и эротический перенос

Завершающим моментом данной главы является описание того, как постоянные мысли о сексуальной ориентации аналитика или пациента могут ограничивать процесс анализа и предотвращать углубление переноса. Таким образом подспудно поднимается вопрос о роли пола и сексуальности в супервизорстве. Проблемы эротического переноса, возникающие в отношении лиц одного пола, могут препятствовать раскрытию смысла гомосексуального материала.

Холли работала с пациенткой по имени Кэрол, которая была замужем уже десять лет. Вначале казалось, что пациентка была вполне счастлива в браке. Обсуждаемая ею проблема была связана с совершенно иной сферой ее жизни. Однако по прошествии нескольких месяцев анализа Кэрол начала размышлять о том, не является ли она, в конечном счете, лесбиянкой. Насколько было известно Холли, ее пациентка не знала, что Холли сама является лесбиянкой. Пациентка осознала свои чувства по отношению к женщинам и рассказала о своих фантазиях относительно их тел. Они смущали ее, она тревожилась, что это может отрицательно сказаться на ее браке.

Я попросила Холли снова подробно описать ход двух предыдущих сессий, зачитывая отрывки из письменных отчетов, потому что именно в таких случаях записи играют важную роль. Я прослушала материал без комментариев, и передо мной начала вырисовываться некая схема. В открытом диалоге скрывались косвенные упоминания о теле аналитика. Кэрол говорила об уходе с сессии и о встрече с женщиной на улице. Она решила, что испытывает влечение к этой незнакомке. Казалось, это было связано с материалом сессии, с которой она только что пришла. На следующей сессии эротические фантазии получили уточнение, и стало очевидно, что ее привлекает женская грудь. Мы подумали, что, возможно, интерес Кэрол к телам других женщин связан с ее желанием близости с телом ее аналитика, хотя, возможно, это было стремлением к близости с матерью.

Аналитик и супервизор были женщинами; женщинами также были пациентка и аналитик. Существует вероятность того, что бессознательная идентификация относящихся к одному полу пар может воспрепятствовать осознанию эротического переноса. В приводимом далее примере пациент и аналитик были мужчинами. Это могло способствовать бессознательному восприятию женщины-супервизора в качестве «другого», что, возможно, могло воспрепятствовать конфронтации эротического переноса.

Эротический перенос как механизм защиты

Филипп, строго одевающийся врач, приступил к недельной психотерапевтической супервизорской практике, составляющей часть его психиатрического обучения. Пациент (Джек) являл собой полную противоположность Филиппу. Это был чрезмерно ярко одевающийся художник, открыто объявляющий себя геем; он посвящал детальному описанию своей сексуальной жизни наиболее значительную часть каждой сессии. Так продолжалось некоторое время, и у Филиппа возникло предположение, что пациент намеренно мучает его описанием своих одноразовых развлечений и волнующих, но опасных встреч с незнакомцами. Филипп имел совершенно однозначное представление о собственной сексуальной ориентации (он считал себя гетеросексуалом), и поведение Джека представлялось ему диким и необузданным. По мере прохождения терапии Джек вел себя все более навязчиво по отношению к своему аналитику; он поддразнивал его и пересказывал ему свои сновидения, содержащие фантазии о близости с Филиппом.

Было очевидно, что Филипп ощущал неловкость при пересказе этого материала. Возможно, что частичным объяснением могла служить его собственная неосознанная гомосексуальность, что заставляло его относиться к Джеку как к совершенно «другому». Хотя его интересовало описание совершенно иного образа жизни, он не мог идентифицировать себя с ним. Исследуя его поведение, мы поняли, что у Филиппа происходила встреча с собственными психическими содержаниями, о которых ему ничего не было известно ранее. Это деликатный вопрос, поскольку супервизор, пытающийся выработать программу анализа своего супервизируемого, вторгается в его внутренний мир, но в то же время иногда это необходимо делать. Работа пошла легче после того, как Филипп добровольно вызвался пройти собственный анализ. Здесь снова аналитик как личность препятствовал использованию контрпереноса как средства, позволяющего понять смысл сообщения пациента.

После того, как ощущение неловкости, которое испытывал Филипп, нашло объяснение в супервизии, он почувствовал себя свободнее. Появилась возможность сфокусировать внимание на искушающем поведении Джека. Постепенно удалось выяснить, что сексуальное поведение Джека являлось средством отвлечения от боли, вызываемой необходимостью сообщать о себе. Его ужасала мысль о том, что ему придется признаться аналитику в своей уязвимости и зависимости. Его открытое сексуальное поведение служило защитой. Оно было проинтерпретировано, и через несколько недель началась ассимиляция. Затем выяснилось, что Джек боялся соприкоснуться с болью, вызываемой его отвержением со стороны отца-военного, что осложнялось его признанием в своих сексуальных предпочтениях. Рассказывая о своих жизненных переживаниях, Джек отвлекал внимание аналитика примерно таким же образом, как он отвлекал себя от боли, испытываемой из-за того, что его отвергал отец. Сексуальный интерес, испытываемый им к Филиппу, не содержал в себе эротики; он являлся средством избегнуть боли, которая возникла бы, если бы он позволил Филиппу быть свидетелем его горя. После того, как сексуальные проблемы удалось исключить, «яркий» Джек смог проявиться в качестве печальной, охваченной горем теневой фигуры. Затем последовал период траура, когда аналитик дал возможность Филиппу понять свои чувства.

В описываемом примере эротический перенос вначале служил защитой от соприкосновения с несчастьем. Изначально как аналитик, так и пациент не могли понять друг друга из-за собственных представлений о своей сексуальной ориентации. Филипп был уверен в собственной гетеросексуальности, а Джек воинственно требовал, чтобы его идентифицировали как гея. Пока существовали разногласия и аналитик и пациент не могли двинуться навстречу друг другу, анализ буксовал. Данная супервизия носила драматический характер, но поначалу эта драма была далека от аналитических взаимоотношений.

Заключение

При обсуждении анализа в супервизии обычным является то, что внимание фокусируется скорее на наличии или отсутствии гнева, зависти или агрессии, чем на любви или сексуальных чувствах. Быть может, это объясняется тем, что последние заставляют аналитика проявить себя как личность больше, чем любые иные аспекты анализа. Надеюсь, что в данной главе я смогла показать, каким образом супервизор способен облегчить презентацию столь чувствительного материала. В качестве свидетеля супервизор использует супервизорский контрперенос как средство познания характера аналитической пары. Когда аналитик оказывается в состоянии открыто обсуждать этот весьма чувствительный материал, психологическое понимание становится более глубоким.

Источник